Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров
ххх
Молодая женщина в форме майора ВКС, преподаватель академии по истории, в течение двух учебных часов рассказывала об истории древности. Мы с увлечением слушали рассказ о зарождении человечества, появлении и формировании рас и народностей на нашей планете, смотрели иллюстрационные слайды и диапозитивы. Майор так интересно выстроила свою лекцию, что мы и не заметили, как пролетело время нашего первого занятия. Вторая пара занятий была посвящена рассказу и знакомству с первым летательным аппаратом в нашей жизни. Разговор пошел о мотоколяске с авиационным двигателем и пропеллером, очень простой в обращении и управлении.
Несмотря на то, что наш второй академический преподаватель оказался лысым полковником и занудой к тому же, который только и повторял:
— Молодые люди, не спешите, ради бога, сразу же разобраться во всех сложностях и тонкостях этой конструкции, у нас впереди достаточно много времени, чтобы досконально во всем этом разобраться.
Все бы и ничего, но когда он в двадцатый раз подряд повторил ее, то первым не выдержал Трезор, который встал и своим длинным носом демонстративно сбросил с преподавательского стола чертеж силовых агрегатов мотоколяски. Этот поступок пса настолько поразил нашего наставника, что он в волнении снял очки и так долго рассматривал собаку своими большими близорукими глазами, что даже до этой неумной собачины дошло, что она поступила некорректно. Не зная, как исправить возникшую проблему, Трезор вновь подошел к полковнику, встал на задние лапы и мокрым слюнявым языком вылизал его лицо. Это не стандартное решение проблемы, разрешило ситуацию, с этого момента полковник стал лучшим другом Трезора, а, следовательно, и нашим другом.
Вновь полетела бесконечная череда занятий, один преподаватель сменял другого. Но больше всего нам запомнилась армейская шагистика, когда в течение трех месяцев мы проводили на плацу по три часа каждый день. Небольшого росточка прапорщик учил нас правильно отдавать честь, ходить строевым шагом, военной выправке и осанке. Прапорщик был замечательным человек, который абсолютно не любил трепаться, но уж очень любил командовать. Нам с Белояром почти по пояс, он ястребом летал вокруг нас, одергивал, ощупывал, орал команды и заставлял их четко и беспрекословно выполнять. Когда мы с Белояром впервые появились на плацу, то выглядели парой умирающих лебедей, ноги в коленях полусогнуты, шинель топорщится, пилотка — где-то за ушами, не солдаты, а затычки для пивных бочек, как нас называл в то время наш строевой инструктор.
Через три месяца ушли мы с плаца более или менее военнослужащими, но еще бы полгода учебы на плацу, как говорил наш прапорщик, и стали бы настоящими людьми.
Особенно строевая подготовка не давалась Трезору, он никак, даже с помощью прапорщика не мог разобраться в своих четырех лапах. Но прапорщик запал на Трезора и души в нем не чаял, поэтому ему первому поставил "зачет", а нам назначил пересдачу на зимние каникулы.
Трезор регулярно питался вместе и бегал утренний кросс вместе с нами, постоянно присутствовал на лекциях и семинарах, но я не раз замечал, как очень часто его хвост в три шерстинки исчезал в за жилым сектором. По всей видимости, наш четвероногий друг обучался и на стороне.
За очень короткое время учебы эта подзаборная шавка нагуляла округлые бока, ее грудь и загривок налились мощной мускулатурой, шерстяной покров лоснился от чистоты и ухоженности, лапы стали сильными и мощными, а сам Трезор уже выглядел умным и интеллигентным псом. Но, как и у любого живого существа, у нашего Трезора была своя маленькая слабость, уж очень он любил подремать на моей постели. Когда меня не было, то он нагло раскидывался на всю длину и ширину кровати. При моем появлении, он немедленно с моей кровати перебирался на государственную собачью лежанку, в форме темно-синего матрасика с государственными вензелями по углам. Все мои попытки приучить его постоянно спать на матрасике, ну хотя бы по ночам, терпели постоянное фиаско, вероятно, по причине моего слабого характера и любви к этой собачине. Ночевку на этом матрасике, Трезор рассматривал, как лично нанесенную ему обиду. Ну, а разве можно долго сердится на лучшего друга?! Поэтому Трезор никогда не отказывал себе в удовольствии переспать со мной.
Что касается учебы в академии, то занятия бежали сплошной чередой, незаметно сменяя одно другим.
После утренней пробежки и завтрака шли теоретические занятия, послеобеденные часы посвящались практическим семинарам и занятиям, виртуальным тренировкам на стимуляторах. Все занятия были интересными и увлекательными. Мы просто не замечали, как летит время, отдавая теоретическим и практическим занятиям все свое время, даже в часы досуга повторяли и закрепляли пройденный материал.
Я навсегда запомнил свой первый полет на мотоколяске с авиационным двигателем и пропеллером, когда инструктор без предварительной подготовки усадил меня в мотоколяску и просто сказал "лети". Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы разобраться в паре десятков трамблеров и кнопок на приборной доске этого, так называемого, летательного аппарата. Свободно запустил двигатель и, дав ему прогреться, отпустил тормоза, начав разбег по взлетно-посадочной полосе. Разбег получился небольшим и, поднявшись на заданную высоту, я прошел три виртуальных створа и совершил посадку. У меня все получилось и получилось неплохо, по словам инструктора. До конца своих дней буду помнить этот полет и, хотя, поднимался на этом рыдване всего на три сотни метров над землей, в душе остались незабываемые впечатления.
Полет продолжался всего пять минут, но какими интересными и увлекательными оказались эти пять минут для моей жизни! Но главное заключалось в том, что в этом полете я все дела сам, конечно, в соответствии с полученными знаниями, но инструктор все эти пять минут простоял в стороне, наблюдая, но не вмешиваясь в мои действия.
И это упоение полетом, я даже не сразу осознал, что уже нахожусь в воздухе и сам пилотирую летательный аппарат. Должен честно признаться, что пропустил момент, когда мой самолетик оторвался от земли и завис в воздухе.
С каждым днем подобные задания становились все интереснее и одновременно сложнее. От этого, простейшего в управлении самолетика, мы перешли к все более сложным летательным конструкциям.
Белояр не отставал от меня в изучении и управлении летательными аппаратами. С первого занятия мы с ним негласно соревновались, кто лучше выучит или запомнит пройденный материал, кто лучше ответит на семинаре или подготовит курсовой проект. Разумеется, это соревнование носило открытый и честный характер, все время мы проводили друг с другом и не могли скрывать друг от друга свои домашние заготовки, поэтому мы так и никогда не выяснили, кто же из нас и по какому предмету сильнее другого. Белояр поднаторел в чтении навигационных карт, ориентировки на местности. Он мог моментально определить свое местонахождение не только в атмосферных полетах, но и в полетах в космосе — он классно считывал рисунок созвездий любого сектора. Я тоже неплохо разбирался в навигационных картах и неплохо ориентировался, но делал дольше по времени, чем требовалось Белояру.
