Елизавета Абаринова-Кожухова - Холм демонов
— Как вы думаете, почему погиб князь Владимир? — с ходу приступил к делу Василий.
— Ей-богу, не знаю, — совершенно искренне пожал плечами боярин Андрей. — Но его не должны были убить.
— В каком смысле?
— Ой, да вы меня не слушайте, я вечно несу всякую околесицу. Особенно сегодня, в такой печальный день… — Боярин Андрей глянул на покойника и умильно прослезился.
«А ведь эта фраза у него вырвалась не случайно, — подумал Василий, — надо ее запомнить: Князя Владимира не должны были убить». А вслух он задал следующий вопрос:
— Господин боярин Андрей, знаком ли вам некто маг и чародей Каширский?
— О, еще как знаком! — ответствовал боярин гораздо громче, чем это полагалось в храме, да еще и на панихиде. — Прекрасный человек. Именно он подарил мне это средство от порчи и сглаза. — Боярин Андрей продемонстрировал свой крест — и только тут Дубов заметил, что он был пластмассовым и явно изготовлен в том мире, откуда Василий прибыл.
— Ну и как, помогает? — заинтересовался Дубов.
— Еще как! — воскликнул боярин, но, заметив укоризненные взгляды батюшки, дьячков и, как показалось Василию, покойника, сделал постное лицо и скорбно перекрестился.
* * *На этот раз обед в доме Рыжего состоялся несколько позже обычного и, будучи по форме обедом, по сущности скорее представлял собою ужин: сам хлебосольный хозяин задержался на государственном поприще, баронессу почти невозможно было вытащить из ее любимого древлехранилища, а майор так увлекся разработкой новой царь-городской оборонной концепции, что совсем забыл про обед.
Дубов и Чаликова, вернувшиеся из города раньше других, успели обменяться впечатлениями.
— Сегодня ко мне на улице подошел один бедно одетый человек, — доверительно сообщила Надя.
— И это случилось в Староконюшенном переулке, неподалеку от многоглавой церкви Ампилия Блаженного, — подхватил Василий.
— А откуда вы знаете? — удивилась журналистка.
— Пусть это останется моей маленькой профессиональной тайной, — загадочно ответил Дубов. — И о чем вы с ним говорили?
— Собственно, говорил в основном он. Речь шла о том, что мы с вами не должны доверять Рыжему и что убийство князя Владимира — это западня для нас. В конце он сказал: «Я вас предупредил, а дальше — как знаете» и нырнул в заборную дырку.
— Ну, стоит ли такое особенно брать в голову! — пренебрежительно сказал Василий. — Это все интриги здешних политиканов, которые грызутся друг с другом, как тараканы в банке, а заодно пытаются втянуть в свои делишки и посторонних. Все как у нас! Лучше, Наденька, расскажите мне, какое впечатление на вас произвели покойный князь Владимир и боярин Андрей. Кстати, вы заметили, что его огромный крест сделан из пластмассы? Если я не путаю, пару лет назад на кислоярском рынке кооператоры продавали такие по доллару штука.
— А я думала, что он деревянный.
— Между прочим, этот крест боярину Андрею подарил ни кто иной как Каширский.
— Ах, вот оно что…
— Да, но вернемся к нашим боярам. Так каково ваше мнение о них?
Надя на минутку задумалась:
— Ну, если в личном отношении — то, прямо скажем, не самое благоприятное. А князь Владимир — так и вовсе самое что ни на есть омерзительное, хоть о покойниках и не говорят плохо.
— Но, может быть, есть нечто, что объединяет Владимира и Андрея? — задал Василий наводящий вопрос.
— Да… Знаете, Вася, я, конечно, не успела достаточно разобраться в хитросплетениях здешней политической жизни, да это и невозможно, но поняла, что у Государя и его правительства, в котором немалую роль играет наш друг Рыжий, очень сильная, хотя и весьма разношерстная оппозиция. Не знаю, как в других слоях общества, но в Боярской Думе — точно. Ну, например, царь-городский голова князь Длиннорукий — это очень солидный и влиятельный господин. А князь Владимир с боярином Андреем… Расскажу о том, что сама видела вчера на заседании Думы. Один боярин, уж не помню, как его звали, начал чуть не на счетах доказывать нерентабельность неких нововведений, предлагаемых людьми Рыжего. И когда большинство Думы почти уже было готово с этими доводами согласиться и отклонить предложение правительства, как вскочил князь Владимир и с криком «Шайку Рыжего — под суд!» окатил представителя правительства бражкой из жбана.
— И что он, держал полный жбан наготове?
— Да, и у меня создалось впечатление, что эти действия он предпринял не спонтанно, а они заранее были заготовлены и чуть ли не отрепетированы. А когда князя Владимира вывели, порядок более-менее установился и прения продолжились, то поднялся боярин Андрей и, потрясая своим крестом, выдал целую речь. Я ее даже записала, чтобы не забыть. — Надя достала журналистский блокнот и с выражением зачитала: «Что тут нам эти мерзавцы зубы заговаривают! Жили мы тысячу лет без вашей канализации и еще столько же проживем. Да, жили по уши в дерьме, но это ведь наше, собственное, царь-городское дерьмо!», и так далее в том же духе с грубыми нападками на Рыжего и его помощника, некоего Борьку. У меня такое впечатление, — чуть запнувшись, продолжала Надя, — что деятели вроде князя Владимира своими выходками не столько вредят правительству, сколько дискредитируют оппозицию. То ли по глупости, то ли… — Надя не договорила.
— Неужели?.. — вырвалось у Дубова. — Но тогда слова Андрея, которые он случайно обронил в церкви, обретают совсем другой смысл. И вообще, вся эта история становится еще более запутанной.
— В каком смысле? — не совсем поняла Чаликова, но Василий не успел ответить, так как в этот момент в гостиную вмаршировал майор Селезень, и разговор как бы сам собой перескочил на оборонно-концептуальные рельсы.
* * *За поздним обедом Рыжий вновь радушно потчевал дорогих гостей царь-городскими разносолами, но видно было, что его мысли заняты чем-то другим.
— Господин Рыжий, — обратился к хозяину майор Селезень, — как там насчет моего «Джипа»?
— Уже в городе, Александр Иваныч, — ответил за Рыжего Дубов. — А кстати, что это за кудрявый господин сидел за рулем?
— Ну, это Борька, мой помощник, — оторвался от своих дум Рыжий. — Между прочим, ему ваш «Джип» так приглянулся, что он загорелся идеей наладить производство таких же, но своих, и пересадить на них бояр и весь чиновный люд.
— Бесполезно! — махнула рукой баронесса Хелен фон Ачкасофф. — Если уж они так в штыки приняли идею канализации…
— Без канализации нет цивилизации! — прогудел Селезень.
Когда безмолвные слуги унесли остатки обеда и на столе появился огромный медный самовар, Рыжий приступил к главному:
