Марина Колесова - Дневник эльфийки
Наконец Дэн, нервно сглотнув, хрипло проговорил «да», и я так растерялась, что сама не сразу ответила на вопрос: согласна ли я вступить в брак с ним. Я сумела пробормотать «да», лишь когда Дэн, усмехнувшись, потеребил меня за руку: "Лиечка, ответь что-нибудь, гости ждут".
Все остальное происходило как во сне. Поездка по памятным местам города, где мы фотографировались и целовались. Банкетный зал ресторана с гирляндами шаров, масса народа. Все поздравляли нас, желали счастья, любви, и много чего еще… а у меня в голове раненой птицей билась только одна мысль: "он до сих пор любит ее… до сих пор"
Ближе к вечеру, когда Дэн вышел с друзьями покурить, ко мне подсела Ника, обняла за плечи и тихо проговорила:
— Девочка моя, успокойся, все хорошо. Не терзайся. Он с тобой, а не с ней. Он тебя выбрал и теперь ты его жена. Со временем все станет совсем хорошо, время — прекрасный лекарь.
— Зачем она пришла? Кто ее позвал? — я потупилась, нервно перебирая пальцы рук.
— Я не знаю, может, кто-то из друзей Дэна. Какая разница? Он ведь даже не подошел к ней. Ну что ты так переживаешь? Сегодня твой праздник, твой, а не ее. Так что не грусти.
— Я представляю каково ему… — я тихо хмыкнула.
— Дэн сильный, он умеет контролировать чувства. А вот для тебя похоже это непросто… Только тебе-то что расстраиваться? Это не твоя печаль, так что не грусти! — вновь повторила она и ободряюще улыбнулась.
В это время на невысокой сцене в глубине зала заиграл маленький оркестр, и у меня мелькнула мысль, которую я тут же озвучила:
— Ника, а можно я спою?
— Конечно, моя девочка. Сегодня все для тебя. Иди, я с удовольствием послушаю.
Я подошла к сцене. Увидев меня, музыканты перестали играть.
— Что хочет невеста? Сегодня все для нее, — улыбнулся мне самый старший из них с саксофоном в руках.
— Вы умеете импровизировать? — я испытующе посмотрела на него.
— Конечно, юная леди. Вы что хотите: джаз, рок, поп?
— Не совсем… я сейчас напою мелодию песни, которую хочу спеть, а вы мне потом саккомпанируете.
— Без труда.
Молодой музыкант со скрипкой подал мне руку и помог взобраться на маленькую сцену, больше похожую на подиум.
Я напела им мелодию, и тот, что был с саксофоном, взял в руки микрофон:
— Дамы и господа! Минуточку внимания! Сейчас наша очаровательная невеста исполнит для всех вас замечательную песню, — и протянул мне микрофон, — Начинайте, милая леди, мы подстроимся.
Я взяла микрофон и, шагнув к краю сцены, тихо запела. Музыканты сразу подхватили, и по залу разнеслись звуки хвалебной эльфийской песни, прославляющей рассвет и грядущий день. В эту песню я вложила все свои чувства. Я пела о том, что лучи восходящего солнца помогут разогнать страх неизвестности, сумрак, печаль и мрак ночи, и что я верю в то, что встающее светило поможет пережить мне любые невзгоды, даст сил бороться с трудностями и в конце я обязательно обрету счастье, радость и любовь. С каждым новым аккордом мой голос креп, а в конце заполнил весь зал.
Когда я закончила петь, в зале некоторое время стояла гробовая тишина, а потом он вдруг разом взорвался громкими аплодисментами и криками: "Браво, невеста! Браво!".
— Спасибо, мне приятно, что Вы оценили, — проговорила я в микрофон, обращаясь к залу, а потом протянула микрофон музыкантам, — Спасибо, что позволили спеть.
Музыканты восторженно смотрели на меня.
— Вы талант, милая леди. Вам с таким голосом грех не выступать, — с чувством проговорил старший из них, — может быть, Вы еще что-то споете?
Я не успела ответить, к сцене протолкался толстый мужчина с большой сверкающей лысиной.
— Деточка, Вы гениально поете, — глядя на меня снизу вверх, пророкотал он, совсем не вяжущимся со всем его обликом, басом, — Это же какое сокровище, Виктор от меня скрывал… Нет, это никуда не годится! Вы должны петь! Это говорю Вам я! Не слушайте Вы его, ему ведь дай волю он всех женщин под замок посадит, жену вон давно посадил, а она ведь тоже талантище была, только в сфере науки. Но сейчас не о том. Одним словом, я готов заключить с Вами контракт хоть сейчас на любых условиях! Спускайтесь, мы обговорим детали. Хотя нет, спойте еще что-нибудь, порадуйте нас, а потом поговорим, — он хмельно улыбнулся, — Вы сказочно хорошо поете, деточка.
Я растерянно улыбнулась в ответ, не зная, что делать дальше. Мне не хотелось больше петь. Это был минутный порыв, и он закончился вместе с песней.
В это время к сцене подошел Дэн. Губы его недобро кривились и нервно подрагивали, а зло-прищуренные глаза превратились чуть ли не в щелку:
— Ты что здесь делаешь? — в упор глядя на меня, пьяным голосом выдохнул он.
— Я пела, — растерянно произнесла я.
— Слезай немедленно, я не позволю моей жене вертеться на подиуме. Тебе здесь не место!
— Дениска, ты не понимаешь. У твоей жены талант, ей будут рукоплескать все сцены мира, послушай старого зубра сцены, я никогда не ошибаюсь! — лысый толстяк тронул Дэна за плечо.
— Отвалите, Михал Михалыч, ищите себе сладкоголосых шлюх в другом месте, а если я увижу, что Вы снова к моей жене с чем-то подобным подкатываете, учтите, я на возраст Ваш не посмотрю, — резко оборвал его Дэн и, сбросив с плеча его руку, вновь обернулся ко мне, — Я непонятно сказал? Ты что застыла как изваяние, слезай!
Я, подхватив одной рукой подол платья, поспешно спустилась со сцены, и Дэн жестко схватил меня за плечо, — Запомни, если еще раз ты выставишь себя на потеху толпы, если еще раз такое повторится…
Договорить он не успел, уже на его плечо легла рука Ники и она тихим и воркующим голосом произнесла, — Дэн, мальчик мой, успокойся. Какая толпа? Она пела для меня. Это я ее попросила. Или ты сердишься, что она постаралась доставить твоей матери удовольствие?
— Нет, мам, ты что… если для тебя, то конечно, — Дэн тут же сбавил тон, и разжал руку, которой больно сжимал мое плечо.
После чего Ника тут же увела меня в сторону и, усадив к столу, стала уговаривать съесть какое-нибудь пирожное.
Я выбрала корзиночку с взбитыми сливками и свежей клубникой.
Ника с ласковой улыбкой смотрела на меня, а потом тихо спросила:
— Лиечка, кстати, а на каком языке ты пела?
Пирожное застряло у меня в горле, я несколько раз судорожно вздохнула, закашлялась и, проглотив наконец застрявший кусок, поспешно приникла к чашке с чаем.
— Что с тобой, моя девочка? Ты чего так испугалась? — Ника озадаченно воззрилась на меня.
Некоторое время я подавленно молчала, не зная как можно объяснить, что я лишь сейчас осознала, что язык, на котором я говорю и общаюсь в этом мире мне вовсе неродной…
