Константин Храбрых - Змей-Погорелыч или Чешуйчатые Байки
— Вот скотина! Как знал, что не стоило доверять охрану принцесс этому деграданту! — Скрип его голоса, гулко отражался от стен, создавая непередаваемое эхо. — И что я теперь буду делать?! Делать…
Тихо зашипев, существо, сотканное, словно из самой тьмы, принялось творить черное заклинание. Стены покрылись толстым слоем инея, создавая причудливые узоры на стенах. На полу, пропитанном от крови, стала возникать ярко-красная пентаграмма. В центре, которого висела на цепях, быстро иссыхающая мертвая тушка неудачливого колдуна. Протяжно громыхнуло, и к трупной вони добавился запах озона и паленой шерсти…
Мертвое тело колдуна дернулось, и открыло глаза. Глаза, тускло горевшие зеленоватым, могильным светом. Дернувшись всем телом, он порвал цепь на правой руке, после чего разорвал цепи на остальных дряблых конечностях. Освободившись, он сделал хромающий шаг и рухнул на колени перед существом, вернувшим его в мир живых. (В то время ранее перечисленная рогатая братия и написала заявление о смене рабочей обстановки, ибо знала, что ЭТО к ним еще вернется!).
— Да повелитель!..
— Это твое наказание! И теперь ты послужишь мне в этой форме, куда более плодотворно! Приказываю создать печать за территорией руин, ибо замок теперь не восстановить! Приступай немедленно!
— Слушаюсь повелитель!
Шатаясь, прихрамывая на обе ноги оживший мертвец, сорвал со стены черную ткань, и закутался в нее на манер балахона. Встретившиеся ему на пути призраки с воплями страха разбегались, ибо воскрешенное существо было настолько ужасно, что вызывало дикий страх у бедных обитателей подземелья…
Когда я пролетал возле одной из деревень, в карету снизу вонзилось несколько стрел, послуживших началу перепуганного визга принцесс. К моему безграничному удивлению проблема решилась сама собой. Из-за занавески на окне, в дверце кареты вылетел глиняный горшок, и еще несколько, которые со свистом полетели к земле. И судя по гулким звукам, каждый из снарядов нашел свою цель…
Как потом выяснилось похороны деревенского колдуна, и длительное лечение троих охотников, с песнями и плясками отмечала вся деревенька. Ибо за их лечение им пришлось уплатить немало, притом уйдя в глубокие долги, ибо они были найдены абсолютно голыми, без единой нитки… О судьбе их оружия, местные до сих пор травят байки и предположения…
Глава 9
О чем гремят консервы
Заседание Рыцарского ордена «Борцов со Свободой», в главном пиршественном зале открыл рослый магистр. Он специально выждал момент, когда вся «голодная», голожо… благородная рыцарская братия нажре… отобедует. И выйдя пьедестал с трибуной, ударил латной перчаткой в гонг, о чем сильно пожалел, ибо грохот по залу прокатился неимоверный, и ему кто-то умудрился в ответ засветить куриной ножкой, при этом оставшись никем не замеченным.
Ругнувшись, на неизвестного снайпера, который потом подавился благородным красным из личного погреба рыцарского ордена, чьи вина были разбавлены на две трети, уже тогда, когда первый основатель ордена вступил в свои обязанности великого магистра. А именно полвека назад…
— Итак, мы с вами собрались, чтобы решить нависшую над нами проблему!
Из-за стола тут же послышались удивленные возгласы и чей-то крик:
— Что опять хан Тензуйский решил пойти войной, и просит снабдить его исподним?
По залу прокатилась волна громового хохота. Магистр только поморщился.
— Нет у нас проблемы поважнее!
— Вино кончилось? — По залу тут же прокатила волна ропота, и все сошлись испуганными глазами на магистре. Тот почувствовал себя неуютно.
— Дракон! — В зале воцарилась тишина. — У нас в северных землях близ колдовского леса и Горы Крика, проснулся от вековой спячки дракон.
Зал тут же наполнился радостными воплями. Каждый из присутствующих уже примеривал место в своем замке для отрубленной головы ископаемого, и прикидывал количество честно награбленного в закромах дракона.
— ТИШИНА!
Зал затих, только один перебравший свое барон Гортарр попытался взгромоздиться на скамью, и продырявить воображаемого дракона недоеденной ножкой индейки. Пролетевшая над головами тяжелая палица, гулко ударившая о «не снимаемый» шлем, восстановила не только полную тишину, но и отбила у остальных желание выяснять, что могут запустить в их адрес.
— На чем я остановился… — Хотевшему сказать, на чем остановился магистр, благоразумно заткнул рот молодым перепелом сосед, ибо возможность проверки, чем же запустят в говорливого, и испытать возможный рикошет, ни у кого не было. — Так вот. Дракон. Одна штука. Золото, неизвестно есть ли оно в его пещере, и наконец, самое главное — принцессы. Пять штук!
Попытавшегося вскочить юнца «утихомирил» тяжелым ударом в ухо более сообразительный сосед. Тело оттащили в угол зала, где уже отдыхал недавний барон Гортарр.
— Судя по информации местных, дракон обладает довольно странным чувством юмора, и вредной чертой характера, присущей только гномам и нашему кладовщику. За три месяца и двадцать четыре календарных дня, сто сорок четыре рыцаря, пятьсот шестьдесят три охотника за наградой, были «спущены» драконом вниз, в озеро, где они лишились всего имущества, едва сумев отстоять у представительниц русалочьего племени, и местного водяного последние портки, а иногда и лишаясь оных. О количестве блуждающих в колдовском лесе ходят легенды, ибо точного количества никто не смог дать…
Во-вторых, доспехи… как стало известно, доспехи идут на перековку, причем работа мастера… гномьего мастера. — Уточнил великий магистр. — Он постучал по черному нагруднику, на котором виднелась крупная, слегка корявая маркировка, сделанная, судя по плотности борозды когтем крупного зверя. Пришлось отвалить золотом по весу местному торгашу, будь проклят тот день, когда он появился на белый свет. Но самое интересное, что после обработки эти доспехи не берет не меч, и не копье, от удара боевым молотом остается легкая вмятина!
По залу прогулялся ропот, тут же стихший, когда магистр полез за новым метательным снарядом, заблаговременно заготовленным в нутрии трибуны.
Большинство доспехов спрятано по зачарованному лесу… не стоит выпускать языки от жадности, только десяток охотников и два рыцаря сумели что-то вытащить из леса. Большинство возвращается едва вменяемыми, один недавно вернулся с «тучной» болезнью, в госпитале устали менять утки, подставляя их под его проливной дождь.
Зал грохнул. Ржали все, поэтому магистр расстроено опустил малый боевой молот, ибо его «на всех» не хватит.
