Антология - Чёрная магия
— Не-е, — улыбнулся калека. — Несчастный случай при постройке замка. Королевский судья заплатил мне за увечье, но денежки давно разошлись. Давай же, не скупись. С тебя серебряный, с меня — история про меч.
— Нет, — отрезала Робин.
Она отвернулась и зашагала обратно к шумным, забитым народом улицам. Калека что-то крикнул ей вслед, но без злости. Что-то насчет того, что без хорошего рассказчика эту историю и слушать-то не стоит.
Толпа поглотила и закружила Робин. Девушке потребовалось некоторое время, чтобы снова сориентироваться и найти людской поток, который понес бы ее в нужном направлении, а не в противоположном, в более сомнительные кварталы.
Как бы ни поворачивали улицы, сколько бы народу ни толпилось вокруг, Робин держала свою цель перед глазами.
Башни замка неизменно возвышались над всеми крышами города.
В конце концов она добралась до ворот и остановилась между торговой сумятицей города и стражниками, бросившими на нее безразличный взгляд. Новая надстройка над ворогами была сделана из того же белого камня, что и городская стена. Но створки ворот, вырезанные из древнего дуба, были достаточно старыми, и на них были написаны имена всех королей и правящих королев Англии, начиная с Альфреда.
Робин обнаружила среди них имя отца. Герцог Вильям не стал его удалять, хотя этого можно было ожидать. Имя самого герцога красовалось здесь же, оно выделялось свежей резьбой по старому дереву и стояло над Гарольдом и Эдуардами, Эдгарами, Эдмундами и прочими, потускневшими до полной нечитаемости.
Робин кашлянула, пытаясь прочистить горло, и стражники снова посмотрели на нее. В ответ она уставилась на них и вдруг осознала, что это мгновение сродни тому, когда она сорвала с плеча Меревин рог. Если она сделает шаг вперед и заговорит, ее план придет в движение, которое уже не остановишь. От того, сработает план или провалится, будет зависеть ее судьба, и судьба герцога Вильяма, и всего англского королевства — а может быть, и всего мира.
Если она сделает шаг вперед и заговорит.
Один из стражников положил руку на рукоять меча. Теперь все трое смотрели на Робин, недоумевая, отчего она никак не наглядится на ворота и не пойдет своей дорогой, как делало большинство.
Робин шагнула вперед и одновременно с этим потянулась к железу, из которого были сделаны мечи, кольчуги и шлемы стражников, почувствовала его вес, потоки притяжения и отталкивания, что пульсировали в металле. Девушка вскинула руку, тряхнув сжатым кулаком в ритуальном жесте, и с этим взмахом все железо на стражниках и рядом с ними испустило пронзительный лязг, такой громкий и усиливающийся звук, что лицо младшего из стражников исказилось, и он чуть отступил в сторону.
Это был клич железа, объявляющий о прибытии благородного норманнского мастера железа. Его должен был услышать весь замок. Но даже мастера железа не сумели бы распознать данный конкретный клич, поскольку Робин никогда прежде его не использовала. И сейчас все они, начиная с герцога, должны были недоуменно гадать, кто же мог издать такой чистый и долгий зов.
Стражники отреагировали инстинктивно, вытянувшись по стойке «смирно». Пускай Робин и выглядела как мальчишка-бродяга, но клич железа не знал отказа. Девушка подошла к стражникам, остановилась вплотную к воротам и произнесла:
— Я принцесса Робин. Желаю, чтобы меня провели к моему деду, герцогу… королю Вильяму.
Еще несколько стражников подбежали и встали навытяжку по обе стороны от арки ворот. За ними появился какой-то рыцарь, на ходу цепляющий к поясу меч. Он четким шагом подошел к Робин, на миг преклонил перед нею колено и улыбнулся, весело и открыто, без малейшего следа двуличности, которую Робин подозревала во всех норманнах.
— Приветствую вас, ваше высочество! Я — Жоффрей из Мэндака. Король ждал вашего прибытия, он сейчас в большом чертоге. Прошу, пройдемте.
— Ждал моего прибытия? — переспросила Робин.
Внезапно горло ее сжалось от замешательства и страха, так что слова получились хриплыми и прерывистыми.
— Да, там уже собрались все наследники короля, — радостно ответил Жоффрей.
Он поднимался, отставая от Робин на ступеньку, и по-прежнему возился со своей подвеской для меча. Он напоминал Робин охотничьего пса, что был у нее давным-давно, еще когда отец был жив. Точнее, псу полагалось быть охотничьим, но вопреки своему рвению он постоянно путался в собственных лапах и радостно носился кругами.
— Король, вернувшись вчера вечером из леса, сообщил двору, что вы решили покончить со своим добровольным изгнанием. Вы — дорогой гость здесь, ваше высочество.
— Это не… — начала было Робин. Она пыталась сообразить, что задумал герцог, и как это может повлиять на ее план. — Ладно, неважно. Вы сказали, все наследники короля здесь?
— Да, им велено было явиться, хотя никто из них не знает, в чем причина, — весело выпалил Жоффрей. — Король ничего не объяснил, но многие думают, что это как-то связано с мечом, который он вогнал в камень на рыночной площади в последний день платежа.
— Какой-то нищий сказал мне, что может поведать историю меча, — произнесла Робин, хотя у нее было ощущение, что это не она говорит, а кто-то другой. Внимание ее было почти полностью сосредоточено на арке ворот и на внутреннем дворе за воротами. Она отмечала, как расставлены стражники, и выискивала боковые двери или другие способы выбраться из замка.
— Наверняка мог! — рассмеялся Жоффрей, — Нищий — да без историй? Но вы, ваше высочество, наверняка знаете истории не хуже. Жизнь жрицы богини Луны…
— Что? — удивилась Робин. — Я никогда не была ничьей жрицей и уж тем более жрицей Лунной Госпожи. Я была…
Жоффрей потянулся к ней, ловя ее слова, и Робин поняла, что он вовсе не так прост, как кажется. Он был каким-то должностным лицом, но при этом и придворным и вот прямо сейчас пытался заполучить преимущество, выведав у внучки короля некие тайные сведения.
— Так здесь не знают, где я была последние четыре года? — негромко поинтересовалась Робин.
Они обогнули подножие зеленого холма, но не стали взбираться к главной башне замка, а направились к большому чертогу.
— Нет, ваше высочество, — ответил Жоффрей. — Но историй ходит много.
— А моя… моя сестра, принцесса Меревин? Что эти истории говорят о ней?
Жоффрей удивленно посмотрел на нее.
— Принцесса Меревин? А разве она не умерла от лихорадки через три дня после битвы при Сенлак-Хилл?
Робин покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Она вдруг осознала, что ее жизнь на протяжении последних четырех лет не имела никакого значения для норманнов, для народа, для… да ни для кого за пределами леса. Они были всего лишь еще одной бандой разбойников, прячущихся в чаще, как все разбойники. Они даже не стали такой силой, про которую ходят истории.
