Патриция Бриггз - Узы крови
Репортер достал бумажник и извлек карточку. Я взяла ее: мама учила меня быть вежливой.
— Я буду поблизости, — сказал он. — Позвоните, если передумаете.
— Хорощо, — сказала я.
Оба вервольфа наблюдали, как он уходит. Только когда его машина исчезла, они опять вспомнили обо мне.
— Мне нравится, что ты сделала с лицом, — сказал Бен, постучав пальцем по глазу.
Он однажды спас меня и принял пулю, предназначавшуюся Адаму, но это вовсе не означало, что он мне нравился. И дело не только в том, что его отправили в стаю Адама, чтобы он избежал допросов в связи с серией случаев жестокого насилия в Лондоне. Я верю в невиновность, пока виновность не доказана. Скорее дело в тех качествах, которые заставили лондонских полицейских его заподозрить: Бен мелочен, неприятен и склонен к насилию. Все, что он говорит, звучит насмешкой или угрозой, и все это с изящным английским акцентом. Будь он хоть на волосок лучше, я бы разговаривала с ним, только чтобы слышать этот акцент, пусть сам Бен мне и не по душе.
— Не я разукрасила себе лицо, но все равно спасибо.
Я принялась закрывать чехлом фургончик. Инерцию, державшую меня на ногах, я утратила, и теперь мне хотелось только спать. Где-нибудь, где в шкафу нет мертвого вампира. Черт побери! Где же я буду спать?
— Что вы оба здесь делаете? — спросила я у Уоррена, закрывая багажник фургончика.
— Адам велел нам побыть с тобой, пока с тобой не свяжутся вампиры. Он считает, что это будет вскоре после того, как стемнеет. Он не хочет, чтобы ты встречалась с ними одна.
— А тебе ночью не нужно работать?
Уоррен работает в ночную смену на заправке-магазине недалеко от моего дома. Эта работа досталась ему от Сэмюэля.
— Нет, уволился на прошлой неделе. Сменился управляющий, а новый решил провести чистку. Я подумал, что лучше уволюсь сам, пока не выгнали. — Он немного помолчал и добавил: — Я тут работал на Кайла. За неполный рабочий день получаю больше, чем в магазине за всю смену.
— Работал с Кайлом? — с надеждой спросила я,
Я давно знакома с Уорреном и знала с десяток его бойфрендов. С большинством и знакомиться не стоило, но Кайл мне понравился: дорогой адвокат, модно одевается и очень забавен. Они какое-то время были вместе, пока Кайл не узнал, что Уоррен вервольф. Я знаю, что с тех пор они несколько раз встречались, но ничего серьезного.
Уоррен опустил глаза.
— В основном слежка и один раз охрана женщины, которая боялась бывшего мужа.
— Кайл нас боится, — сказал Бен, показывая в улыбке зубы.
Уоррен взглянул на него, и Бен перестал улыбаться.
— Ты явно никогда не встречался с Кайлом, — сказала я Бену. — Тот, кто работал адвокатом по бракоразводным процессам столько, сколько Кайл, ничего не боится.
— Я ему лгал, — сказал Уоррен. — Такое не забывают.
Пора сменить тему. Бен замолчал, но долго это не продлится.
— Мне надо умыться и переодеться, — сказала я. — Скоро вернусь.
— Сэмюэль сказал, ты прошлой ночью совсем не спала, — сказал Уоррен. — У тебя до призыва вампиров несколько часов. Может, быстрей поужинаем и поедем к тебе, поспишь немного?
Я отрицательно покачала головой.
— Не могу спать, когда в шкафу мертвец.
— Ты кого-то убила? — с интересом спросил Бен.
Уоррен улыбнулся, и вокруг его глаз образовалось множество морщинок.
— Нет, не в этот раз. Сэмюэль сказал, что Стефан остался на день в шкафу Мерси. Я совсем забыл об этом. Хочешь подремать у меня? Там мертвецов нет. — Он взглянул на Бена. — Во всяком случае пока.
Я устала, у меня болело лицо, и адреналин, вызванный появлением репортера, уходил.
— Ничего лучше не могу придумать. Спасибо, Уоррен.
Уоррен живет в Ричленде, занимает половину двухэтажного двухквартирного дома, знававшего лучшие дни. Внутри дом выглядит лучше, чем снаружи, и, тем не менее, все равно похож на студенческое общежитие — множество книг и подержанная мебель.
В запасной спальне, куда меня поместил Уоррен, пахло им: должно быть, он чаще спал в ней, чем в той, что делил с Кайлом. Его запах действовал на меня успокоительно: ведь Уоррен не лежал мертвый в шкафу. И я без труда уснула под тихие голоса двух вервольфов, играющих внизу в шахматы.
Проснулась я в темноте от запаха перцев и кунжутного масла. Кто-то побывал в китайском ресторане. С ланча прошло немало времени.
Я встала с постели и спустилась вниз, надеясь, что они съели не все. А когда вошла на кухню, Уоррен как раз делил содержимое полистериновых пакетов с едой на три порции.
— Гм-м-м, — сказала я, прислонившись к Уоррену, чтобы получше разглядеть еду. — Говядина по-монгольски. Кажется, я влюбилась.
— Его сердце уже занято, — сказал из-за моей спины Бен. — А даже если было бы свободно, он такими, как ты, не интересуется. А вот я на месте и готов.
— У тебя вообще нет сердца, — ответила я. — Вместо него — дыра.
— Тем больше оснований отдать мне твое.
Я лбом ударила Уоррена в спину.
— Скажи, что Бен не флиртует со мной.
— Эй, — обиженно сказал Бен, — я о людоедстве, а не о любви.
Он был почти забавен. Если бы больше мне нравился, я бы рассмеялась.
Уоррен потрепал меня по голове и сказал:
— Все в порядке, Мерси. Просто дурной сон. Поешь, и все пройдет.
Он выложил остаток риса на тарелки.
— Несколько минут назад звонил Адам. Я сказал, что ты спишь, и он не велел будить тебя. Говорит, полчаса назад Стефан ушел из твоего дома.
Я посмотрела в окно и увидела, что уже стемнело.
Уоррен заметил мой взгляд и сказал:
— Кое-кто из старых вампиров встает рано. Не думаю, чтобы с тобой связались до полной темноты.
Он передал нам полные тарелки, посуду и салфетки и выгнал из кухни в гостиную.
— Итак, — спросил Бен через несколько минут, посвященных еде, — почему я тебе не нравлюсь, Мерси? Я красив, умен, остроумен. Не говоря уж о том, что спас тебе жизнь.
— Не будем об этом, — ответила я с полным ртом. — Иначе меня стошнит.
— Ты ненавидишь женщин, — предположил Уоррен.
— Вовсе нет, — возмущенно возразил Бен.
Я проглотила то, что было во рту, и смотрела на него, пока он не отвел взгляд. А как только он понял, что натворил, тут же снова посмотрел мне прямо в глаза. Но было уже поздно, я победила, и мы оба это знали. Такие вещи для волков имеют значение. Если встретимся как-нибудь в темном переулке, он все равно может съесть меня, но по крайней мере сначала призадумается.
Я высокомерно улыбнулась.
— Всякий, кто поговорит с тобой дольше двух минут, поймет, что ты ненавидишь женщин. Думаю, можно по пальцам пересчитать, сколько раз ты вообще произнес слово «женщины» и не заменил его термином, относящимся к женским гениталиям.
