Елена Волкова - Ведьма
— У меня есть сигареты, — сказала она старушке. — Сигаретный табак подойдет для трубки?
— Подойдет, отчего же не подойдет…
Ловко разломив сигарету, бабулька набила трубку, прикурила от свечи и выпустила облачко дыма, смакуя:
— А ты, значит, тоже покуриваешь?
— Да, вот, — замялась Маргарита. — Жизнь такая… Пыталась бросить, да не получилось…
— А это потому, что на самом деле ты не хотела бросить. Ну, так какая же такая жизнь завела тебя в леса дремучие, в чащобу непроглядную?
Маргарита вздохнула. И рассказала, как приехала к тетке на дачу подлечить душевные раны, собраться с мыслями и попытаться придумать, как жить дальше — да и заблудилась.
— Так ты вон откуда идешь! Далеко… Ну, ничего…
Сова завозилась, захлопала глазищами, распушила перья, хлопнула пару раз крыльями и успокоилась снова. С печи послышалось звонкое «мяу», показались сначала два светящихся зеленых глаза, а затем и обладательница этих глаз — большая черная кошка, спрыгнула на пол, еще раз сказала «Мяу» и прыгнула на колени к Маргарите, мурлыча, свернулась клубком и прикрыла глазищи.
— Эва! — удивилась старушка. — Никогда к незнакомым не шла, это тебе знак добрый.
— Что за знак? — Маргарита гладила кошку и чувствовала, как слипаются глаза.
— Знак добрый, — услышала она шепот. — Прорвешься, как волк за флажки. Будет тебе удача. Только не бойся — за флажки…
Маргарита посмотрела на кошку — та открыла глаза и снова их закрыла, мурлыча при этом так звонко, что мурлыканье ее отдавалось вибрацией в руке. "Удача? Хорошо бы…" Она подняла глаза на старушку, чувствуя, что уже спит, и что глаза у нее открыты только потому. что не успела их закрыть, уснув мгновенно. Пол качнулся, она чуть не упала с табурета, сова опять хлопнула крыльями, а свеча затрещала, рассыпая искры, и на миг перед Маргаритой предстало видение: вместо старушки перед ней сидела за столом розовощекая темнобровая молодица лет двадцати, с зелеными глазами и русой косой, в сарафане и вышитой рубахе, и смеялась беззвучно, скаля ровные белые зубы. Не то что бы она была ослепительно красива, но ни один мужчина — ни безусый юнец, ни зрелый муж — не удержался бы от соблазна хоть попытаться поцеловать ее в румяные сочные губы, даже и ценою жизни, не говоря уже о пощечине, потому что пощечина стала бы наградой — прикосновением руки к щеке, почти лаской…
Маргарита тряхнула головой и наваждение исчезло. Старушка сидела напротив и внимательно смотрела. Трубка в руке ее погасла. На столе не было уже ни чашек из императорского сервиза, ни пирога. Лежали карамельки и пачка сигарет.
— Я, кажется, задремала…
— Ничего. Ну, пойдешь? Луна вышла.
Они вышли на крылечко. Небо действительно очистилось, звезды сияли ярко, как перед морозом, а луна, почти полная, щедро освещала бегущую прямо от крылечка в лес тропинку. Было безветренно, свежо, но не холодно, и очень тихо.
— Ну, вот, — сказала старушка. — Вот тебе тропинка. Пойдешь по ней и выйдешь прямо на тракт. Не переходя, поверни праворуч, и там скоро будет остановка. Ежели поспешишь, успеешь на автобус. Он тебя как раз до вашего поселка довезет.
Маргарита вздохнула, застегивая ветровку:
— Спасибо вам.
— Да чего уж.
— А что это за деревня? Или село? Чтоб хоть знать, куда меня занесло…
— Нету тут никакого села, — тихо ответила старушка. — Одна живу.
— Как нет села? Один ваш домик посреди леса?
— Да. Ты вот карамельки забыла, и табачок тоже., - и она протянула руку ладонью вверх.
— Не надо, оставьте себе. Как же так — совсем одна живете? А если случится что? Заболеете?..
— Спасибо и тебе — за табачок и конфетки… Я не болею, никогда. — старушка уже не улыбалась и смотрела так, словно прощалась с дорогим ей человеком. — Ты иди, а то луна опять спрячется. Не бойся, никто тебя не обидит.
Маргарита вздохнула снова — вступать в ночной лес было страшновато.
— Не бойся, — услышала она снова. — Никто тебя не обидит.
— До свидания.
— До свидания, — засмеялась вдруг старушка молодым звонким смехом. — Может, и свидимся, раз "до свидания"…
Тропинка, пряменькая и ровненькая, как ухоженная дорожка в саду, вывела ее вскоре к асфальтированному полотну. Не переходя дороги, как и было сказано, Маргарита повернула вправо, сделала несколько шагов и вернулась: хотела запомнить место, отыскать хоть какие-нибудь ориентиры, чтобы потом распросить теток, что это за место такое. Однако не только не обнаружила ничего сколько-нибудь примечательного, могущего послужить ориентиром, но и самой тропинки не увидела. "Как же так, такая широкая тропа, не может быть, чтобы не увидеть ее, луна светит, как фонарь…" Но тропинки не было, словно и не было никогда: сосново-еловый темный лес с густым подлеском подступал прямо к дороге. "Ну, ладно. Посмотрю, сколько времени займет путь до остановки…" И тут же вспомнила, что в часах села батарейка. "Надо достать старые механические, правда, их надо беречь от воды и удара… Куда же я забрела-то? Какая странная бабка… Сколько же я у нее просидела?.. Надо считать шаги…"
Но, едва увидев бетонный козырек остановки, она так обрадовалась и прибавила шагу, что не только перестала считать шаги, но и напрочь забыла, до какого числа дошла в своем счете. Скамейки не было, пришлось стоять. В ночной тишине шум мотора автобуса послышался раньше, чем видны стали огни фар. Подкатил исцарапанный, в разноцветных заплатах краски, трудяга пенсионер ЛАЗик. В середине салона дремали несколько человек, судя по одежде и обилию корзин — поселяне, направляющиеся на рынок. Водитель, пожилой седоусый дядька, взглянул на Маргариту удивленно.
— Мне до поселка медиков… Вы там проезжаете?
— Проезжаем… Дачи, что ли?
— Да-да… Далеко ехать? Сколько?..
— Сколько… — проворчал водитель. — Нисколько! Ты чего тут делаешь-то, городская?
— Да заблудилась я. А… а что?
— Ничего. Пешком шла?
— Да. Только я не сюда сначала пришла. Я по лесу блуждала. А потом вышла к… не знаю, я видела только один домик, там старушка такая странная живет, у нее сова, черная кошка и рыжая собачка. И трубку курит.
— Собачка?
— Нет, старушка.
Водитель чертыхнулся сквозь зубы:
— Ты к ней в избу заходила?
— Да…
— Ела-пила чего-нибудь?
— Да… — казался странным интерес водителя к приключениям незнакомой ему городской женщины и поэтому Маргарита решила, что старушку эту он знает или хотя бы наслышан: учитывая экстравагантность лесной отшельницы и, вобщем, не такую уж значительную удаленность ее жилища от местных центров цивилицации, жилище это не так уж и далеко расположено: ну, сколько могла пройти не привыкшая к долгим пешим переходам городская нескладеха? Ну, десять километров — максимум. Ну, от силы пятнадцать, смотря который теперь час… Она посмотрела на циферблат на панели: стрелки показывали без пятнадцати семь. "Я всю ночь прошаталась по лесу?! Да нет, вряд ли, я ведь не знаю, сколько просидела у нее. А часов в домике не было…
