Владимир Лосев - Месть Демона
В моем представлении сразу возник двухметровый гигант, поднимающий Казнокрада над землей и резко разворачивающий его голову огромными мускулистыми руками.
Для себя я понял только одно: убить Поликанова сам не смог бы, силы у меня такой нет и никогда не было…
Морщась от гнусного запаха, я подошел к военному, оживленно разговаривающему с женщинами, лепившими пельмени, и сообщил, что Казнокрад мертв. Диктатор свалки отнесся к этому буднично.
— Умер, так умер, все там будем…
— Его убили, — добавил я. — Наверно, этой ночью или вчера вечером…
— Убили, так убили. Повезло, легкую смерть получил, — пожал плечами военный. —
Если ментам ничего не расскажешь, то к вечеру закопаем.
— А если расскажу?
— Тогда они его заберут, два-три дня помотают нам нервы, а потом все равно закопают, правда, в гробу, за счет города. Но ему-то какая сейчас разница? Кладбища строят для живых, а не для мертвых.
— Почему для живых? — меня поразили эти слова.
— Потому что мертвым все равно где лежать и гнить…
Возразить на это было нечего, я согласно покивал и направился к выходу.
— Так ментов ждать или нет? — крикнул мне вслед военный.
— Я их сам не люблю.
— Ты узнал, что хотел?
— Как же я мог узнать, если он мертв уже несколько часов?
— Ну и что? Может, кто другой знает? Ты никого больше не спрашивал? А что хотел узнать?
Я остановился и повернул обратно.
— Казнокрад создавал алиби Шарику, и мне хотелось узнать, кому еще так помог…
— А… — военный вгляделся в мое лицо и, видимо, не найдя ничего интересного, отвел взгляд. — Значит, это ты Шарика убил, а теперь совесть мучает, решил, что не того замочил?
— Не я, иначе не стоял бы перед тобой, а давно плыл вниз по реке со спутанными колючей проволокой руками, — вздохнул я. — Ты, что, не знаешь, как бандиты проводят следствие?
— Вниз по реке тоже легкая смерть, даже после пыток, — усмехнулся военный. — Не ты, так не ты. Тогда шагай отсюда, да быстрее, а то скажу браткам, что это ты Казнокрада убил.
— Я-то тут при чем? — меня ошарашила подобная логика. — Тебе любой без экспертизы скажет, что его убили вчера вечером или этой ночью.
— У нас экспертов нет, — военный почесал голову, сдвинув рваную вязаную шерстяную шапочку. — Без них пока обходимся. Мы людям верим — тому, что они скажут. Ты последний, кто его видел…
— Да, последний, только обычно еще добавляют, кто видел его живым, а я его видел только мертвым…
— Ты уже уходишь, или хочешь еще что- то узнать? — военный достал из кармана мобильный телефон и начал набирать номер. —
Сейчас вызову бригаду неотложной помощи, они тебе быстро кости переломают…
— А ты чего так переполошился? — полюбопытствовал я немного нервно. — Я вроде никого здесь не трогал. Сообщил неприятную новость, так и то по твоей просьбе: сам же попросил, если увижу, что Поликанов мертвый — то тебе рассказать…
— Лучше уходи, — военный задумчиво посмотрел на мобильник и засунул его в карман. — Плохая связь, все-таки далеко мы от города. Когда нужно, никогда не дозвонишься. А мне сказали большие люди: если кто будет расспрашивать о Казнокраде или Шарике, немедленно звонить. У тебя деньги есть, рублей так триста, чтобы я о тебе забыл?
— Уже ухожу, а денег нет, — я зашагал к лесу, пробурчав себе под нос. — Не думал, что и вы под братвой ходите…
— Мы все в этой жизни под кем-то ходим, божьи люди под богом, а все остальные под братвой, — донеслось мне вслед. — А ты иди, болезный, своими ножками, пока можешь.
— Почему болезный? — я остановился.
Почему-то у меня появилось желание вернуться и, подобрав кусок трубы, объяснить, что кое- какие вещи в этой жизни творить подло. Но к военному стали подходить бомжи, лица их были мрачными и решительными, и я понял, что в этой войне не победить.
— А какой же ты? — военный почесал в затылке, снова лихо сдвинув шапочку набок. —
Не уметь пить в этой стране, это не то, что болезнь, это катастрофа, вроде сумасшествия…
А если пьешь и становишься буйным, то уж точно не жилец.
— В этом ты прав, на сумасшествие и правда похоже, — согласился я. — Только интересно, откуда ты обо мне все знаешь?
— Город маленький, все друг друга знают. Времена, конечно, изменились, но память-то никуда не делась…
Действительно, время сейчас странное, но, наверное, оно всегда таково для тех, кто в нем живет: времена не выбирают, в них живут и умирают…
Да и не так уж это время и плохо: смерть быстра и легка, стоит недорого, поскольку ее производство носит массовый характер.
Я уходил со свалки, а на сердце у меня было тяжело. Казнокрада убили. Кто это сделал и зачем? Кому мог помешать и без чужой помощи наполовину мертвый человек?
Не стоило мне сюда идти. Болту обязательно доложат, а значит, его бойцы навестят меня, опять будут бить…
Обратный путь показался легким и приятным. Лес быстро очистил мои мысли от свалки, на которую сбрасывали не только вещи, но и людей, отслуживших свой срок, а вид скачущих по веткам белок настроил на благодушный лад.
Звери нравственны, потому что естественны. И чувствуют себя замечательно, каждое их движение правильно, просто потому, что осуждать его некому.
Вынырнувший из-за поворота рейсовый автобус подобрал меня. Удача… Совсем не факт, что, идя дальше по дороге, я бы попал домой. Военный все-таки наверняка дозвонился куда хотел. И где-то впереди меня мог поджидать черный джип с тонированными стеклами. А что произошло бы дальше, не трудно предсказать: река у нас глубокая, полноводная, трупы в ней находят регулярно, и многие со следами пыток — не всегда же Филя будет так благодушен.
Домой я добрался без приключений и сразу встал под душ. Истер себя мочалкой, не жалея самого ароматного мыла, которое только у нашлось, но все равно казалось, что тошнотворный запах исходит из каждой поры тела.
Я побросал одежду в стиральную машину, расстелил на полу одеяло, бросил на него подушку и лег.
Машина стирает примерно два часа, на это время я прикован к дому, поскольку никакой другой одежды у меня нет, и выйти не в чем. Каждый раз, попав в такую ситуацию, я решаю купить хотя бы еще одну футболку, но потом благополучно об этом забываю… Что ж, отдохну и подумаю.
…Итак, цепочка смертей продолжается.
Интересно, кому мог помешать Поливанов?
В благословенной стране, которая именовалась свалкой, где пища буквально валяется под ногами, пусть и не совсем качественная, вряд ли у кого-то могли появиться корыстные мотивы.
Если бомжа убили коллеги, то лишь потому, что он им сильно надоел. Подрался с кем-нибудь по пьянке, а может, увлекся чужой женщиной.
