Ксюша Ангел - Исповедь пророчицы. Источник силы
– Возможно, но я уверен, он тоже не в курсе. Где-то есть пророчица… – мечтательно произнес Фред.
– Если есть, – поправил его Роланд.
– Я уверен, что она есть.
Они еще о чем-то говорили, но я их уже не слушала. Я вспоминала тот волшебный вечер, когда Влад целовал меня на балконе, в своем особняке под теплым осенним небом. Я все еще не могла поверить в то, что сказал мне Фредди, не верила, что это правда. Я решила спросить Влада прямо, когда увижу. Он может соврать, но его лицо скажет мне правду. Мимику нельзя подделать – я пойму, пусть это будет лишь доля секунды.
Я вспомнила вкус его губ, и воспоминания о блаженстве на миг накрыли меня. Я жила ими целый миг. Это захватило меня, поработило.
Но прошло время. Все было, как в «Золушке» – карета превратилась в тыкву, кучер – в крысу, а принц – в стервятника.
Сказка закончилась, а жить я не умела. Никто не учил меня этому.
Но я была полна сил и надежд, я была молодой, а значит, беспечной. Эта беспечность помогла мне бороться, потому что я боролась за справедливость, в которую верила.
Роланд – единственный, кто был симпатичен мне в то время. Однако сплотила нас ненависть – мы ненавидели одного человека.
Влада.
Это чувство настолько сблизило нас, что мы стали друзьями. Но произошло это не сразу – сначала он ненавидел и меня. За то, что я не могла бороться с этим чувством, чувством этой чертовой любви, без которой можно реально смотреть на вещи и быть рациональной.
Роланд был настроен очень решительно, решительнее нас с Фредом вместе взятых. Его ненависть захватила его, больше ничего не имело значения, кроме слова «отомстить». Все было просто.
Пока моя любовь вновь не предала меня – я не смогла ему отказать.
Есть ли мораль в любви? Есть ли справедливость?
До сих пор я ищу ответы на эти вопросы. В самом чувстве я этих категорий не обнаружила. Не было сил бороться и сопротивляться. «Ка, как ветер…»[4], - писал Стивен Кинг.
Кто виноват в том, что я его полюбила?
Кто виноват, что ему нужна была моя смерть?
Но мы всегда стояли друг за друга, не было в мире человека, который понимал бы меня лучше, чем Влад, но и не было человека, который пользовался бы этим искуснее.
Но Роланд ненавидел его примерно с такой же силой, с какой я любила.
Дело в том, что еще в юности с Роландом случилась большая нелепость – он влюбился. Девушка была милой и прелестной, она перечеркивала все эталоны красоты, ее улыбка была похожа на свет солнца, а голос – на звонкий горный ручеек. И имя звучало необычно и мило – Юлиана. Ему было семнадцать. Он был счастлив. У него была дама сердца и лучший друг.
Это было первое предательство в его жизни.
Боль, которую не забывают.
Она прижималась к нему, словно продажная девка, будто не было слов любви, не было прогулок при луне. Она прижималась к нему, а он был не против.
Его лучший друг.
Влад.
С тех пор прошло много лет, но боль в душе Роланда не утихала. А с ней рядом жила ненависть и жажда мести.
Тогда я еще не знала всей правды.
«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное»[5].
Как все же трудно принять свою судьбу и не сопротивляться, как трудно сказать себе, что не ты решаешь, как тебе поступать. «Тварь я дрожащая или право имею?»[6] – вечный вопрос. Риторический.
Глава 6
«Выхода нет. Есть неизбежность,
наша любовь – это наша вина.
Не находящая выхода нежность
на вымирание обречена»
А. Дементьев
Именно тогда в моей жизни появился человек, который стал для меня надежной пристанью. Именно он дал мне надежду на то, что кто-то еще в состоянии поверить мне и понять. Больше в этом новом мире таких людей не было, да и, наверное, не будет больше никогда.
Он появился там, где я не ожидала его встретить – в том, другом мире, где я носила имя «Марина». Но, несмотря на все предрассудки, которых он, кстати, был лишен напрочь, он понял меня и поверил. И это было для меня очень важно.
Как странно устроен человек. Когда у него что-то есть, он испытывает это всяческими способами. А когда теряет в результате своих же ненормальных испытаний, то начинает понимать, как это было важно для него.
Артем был добрым и внимательным, а еще он умел слушать. Это покорило меня в нем, позволило раскрыться. Мне просто нужно было все кому-то рассказать, ведь кто еще мог поверить, если не он? Но кроме того мне хотелось, чтобы меня любили, мое сердце требовало тепла и заботы. Наверное, я была эгоисткой, но по-другому не могла.
Артем поверил мне сразу, как только я рассказала ему все о себе. Хотя, помнила я только свое имя, день рождения и желтые цветы. Но ему было все равно, кто я такая, как меня зовут и где я родилась. Он принимал и любил меня такой, какой я была. Но, к сожалению, я так и не смогла ответить ему взаимностью, любовью, которой он заслуживал. Но я всегда знала, что у меня есть человек, который выслушает и поймет, поможет в трудную минуту.
Наверное, любовь толкает нас на великие подвиги, которые в этот момент нам кажутся такими простыми вещами...
Он любил меня...
В один из последующих дней в квартиру к Фредди зашел Кирилл. Он был мрачен в последнее время, и я вспомнила, как Фред говорил Роланду, что он впустил в себя нали. Что это означало, я не знала, но выглядело так, словно в него бес вселился. Он поздоровался с Роландом, на нас с Фредди даже не взглянул, прошел в гостиную и присел на диван.
– Спасибо, что пришел, – сказал Роланд приветливо. – Рад тебя видеть, дружище!
– Хотел бы я сказать то же самое, – буркнул в ответ Кирилл.
Роланд непонимающе посмотрел на него, и я решила разъяснить ситуацию.
– Он злится, что я предпочла ему его брата, – сказала я мрачно. С Фредди я не разговаривала вот уже несколько дней, так что злость Кирилла была совершенно необоснованной и глупой. Я отвернулась.
– Не все в этом мире вертится вокруг вас двоих! – рявкнул в ответ Кирилл.
– Да? Тогда поясни, что еще такого я тебе сделала, что ты даже не здороваешься? – не унималась я. За эти дни во мне скопилось столько злости и обиды, и мне просто необходимо было их на кого-то выплеснуть. И брат моего парня-предателя как нельзя лучше подходил для этого.
– Просто ты не нравишься мне, ясно! Ты не обязана нравиться всем! – выкрикнул Кирилл.
– Что ж, я тоже не в восторге от твоей персоны.
– Надо же, какая речь! – мы так бы и продолжали брызгаться ядом, но Роланд строго крикнул:
– Хватит! – и мы замолчали.
