Анатолий Дроздов - Золотые апостолы
— Почему?
— Считают его колдуном. Скажешь только: я у деда Трипуза живу, сразу отстанут.
— Трипуза?
— Фамилия у него такая — Трипузов.
— И у тебя?
— У меня — другая, дед — отец матери.
— Я заметил, что он не слишком разговорчивый.
— Это он после смерти родителей… — она примолкла, а потом сказала тихо: — Он до сих пор себя считает виноватым, что не отговорил тогда их от поездки. Была осень, в низинах — туман, на шоссе столкнулись семнадцать машин… Десять лет прошло, — вздохнула она. — Ты не думай, он очень хороший, добрый. Всю войну прошел, у него медалей и орденов — полная коробка. Он с людьми не очень, а с пчелами разговаривает, — она улыбнулась. — Очень любит их. У нас тридцать два улья, луг рядом, меда много. Хорошего. За ним к нам даже с других районов приезжают, — похвасталась она, и я незаметно улыбнулся — «из других районов», как видно было у нее высшим мерилом успеха. — Мы за счет меда и живем.
«Это уж точно, — подумал я, бросив на нее внимательный взгляд. Одета Дуня была как тогда в башне: простенькая футболка, ситцевая юбочка и матерчатые туфельки на босую ногу. — Пенсию по потере родителей у нас перестают выплачивать после восемнадцати лет, с работой в Горке, как в любом маленьком городке, проблема, а пенсия у деда небольшая. Даже с учетом его ветеранства»…
Предостережения Дуни по поводу бандитских наклонностей обитателей Заречья оказались напрасными: нам почти никто не встретился на пути, я вообще не заметил ни одной подозрительной рожи. Поэтому за околицей я аккуратно снял ее руку со своей, и она послушно пошла рядом. Мы миновали мост, поднялись по склону в город. Уже стемнело совсем, на улице горели фонари, и редкие прохожие спешили по домам. Возле гостиницы было пустынно, но я все-таки решил поостеречься и подойти к стоянке со стороны сквера…
Повинуясь сигналу с брелока, замки на дверях «бээмвэ» мягко стукнули. Водительское сиденье у Риты было отрегулировано по ее росту, и мне пришлось зажечь в салоне свет, чтобы переместить его назад. Дуня терпеливо ждала снаружи, и устроилась рядом только после того, как я сел за руль.
— Красивая у Риты машина, — сказала, оглядывая салон. В ответ я только вздохнул: «бээмвэ» историку Акиму была не по карману. Моей «омеге», купленной в период расцвета фирмы «Ноздрин-Галицкий и Ко», шел двенадцатый год, судя по всему, и умереть ей предстояло в моих руках.
Я осторожно тронулся с места и, уже покидая площадь за гостиницей, заметил позади движущуюся тень. Это могло быть совпадением, но предосторожности ради я решил объехать квартал. Тень, отстав метров на сто, следовала неотступно.
— Черт! — не сдержался я. Дуня удивленно посмотрела на меня, и я вместо ответа указал назад. Она повернулась и с минуту напряженно вглядывалась в заднее стекло.
— За нами следят? — спросила, наконец, испуганным голосом.
— Еще как! — бросил я и врубил передачу. Педаль газа вжал до самого пола. Посмотрим теперь!
Мощный мотор взревел и, рванув машину, вдавил нас в спинки. Мы со свистом пронеслись по пустынной улице городка. И, скрипнув тормозами, намертво встали перед закрытым шлагбаумом железнодорожного переезда на окраине. Черт! Это ж надо было так подгадать…
Тень не замедлила появиться. В этот раз она не стала держаться в отдалении, а плавно, словно издеваясь, подкатила и стала рядом. «Вольво», старая модель. Но это ничего еще не значит. Пространство под капотом у этих колымаг огромное, на некоторые модификации ставили мощные движки…
В салоне «вольво» вспыхнул свет, и я увидел внутри знакомую рожу. Кнур! Чтоб тебе!..
Он побоялся выходить из машины. (И правильно: я бы сразу врубил заднюю передачу — ловил бы он меня тогда!) Перегнулся вправо (рост позволял) и опустил стекло на пассажирской двери.
— Привет, защитничек! Уезжаешь?
— Не нравится мне у вас, — неопределенно отозвался я.
Он ухмыльнулся. Я заметил у него на лбу приличную шишку. Когда это я успел? В номере Риты, когда он сунулся рогами в пол?..
— Разговор есть, — продолжил он.
— Говори.
— Не к тебе, к бабе твоей.
— Какой бабе?
— Не гони пургу, — скривился он. — Я видел, как вы вместе садились в машину. Журналистка твоя.
Ты видел, но не разглядел. Пусть так. Им, действительно, нужна Рита.
— Что тебе от нее нужно?
Он помолчал, решая, сказать мне или нет. Перед машинами, просигналив, простучал маневровый тепловоз. Из-за этого паровоза закрыли шлагбаум. Скоро подымут. И тогда… Я положил руки на руль. Он понял.
— Скажи ей, пусть отдаст бумаги. И ключи. И может ехать.
— Какие бумаги?
— Она знает.
— А если не отдаст?
Он нахмурился и зашарил перед собой рукой. Поднял ее. В окошко на меня смотрели два черных зрачка обреза охотничьего ружья. Черт! Так… Здесь стрелять он будет. Город, переезд, дежурная в будке… Но что стоит отъехать километр?
Я повернулся к Дуне. Кнур не мог видеть ее за мной, но если подойти спереди… Решение созрело мгновенно.
— Подай мне карту из бардачка, — шепотом сказал я.
Она сообразила сразу. Мгновенно открыла крышку ящичка, достала.
— Теперь пригнись, чтоб не увидел.
Она послушно юркнула под панель. Я повернулся к Кнуру и махнул левой рукой с зажатой в ней картой. У меня в салоне было темно, он не мог толком рассмотреть.
— Забирай!
Мгновение он колебался. Но полосатый брус шлагбаума уже пополз вверх, и он, сунув обрез под полу пиджака, выскочил наружу. Подбежал к «бээмвэ», склонился к моему окошку…
Стекло на двери я заранее опустил до упора, поэтому врезать по любезно подставленному подбородку смог бы и ребенок. Он отшатнулся к «вольво» и, словно стремянка, складываясь по частям, повалился набок у колес. В ту же минуту я отпустил сцепление, и скоро мы уже мчались по загородному шоссе.
«Вольво» за нами не было видно, но, когда я уже совсем успокоился, то увидел позади два огонька. Они стремительно приближались — я не ошибся, мотор у Кнура оказался не хуже нашего. И дело было не только в моторе.
Этой дорогой я приехал в Горку: километров двадцать узкого извилистого шоссе до автомагистрали. Множество крутых поворотов, ночное время… «Бээмвэ» отлично держала дорогу и чутко отзывалась на каждое движение педали акселератора, но использовать в полную силу эту мощь я не мог. Незнакомая машина, и я не один…
Я бросил взгляд в сторону. Дуня сжалась в кресле, напряженно поглядывая в правое боковое зеркало. Не надо было ее слушать! Сам бы дорогу нашел…
Огни позади уже накатывали на нас, слепя дальним светом. Я повернул рычажок на зеркале заднего вида, включив антиослепление, но это помогло слабо. Внезапно огни ушли влево, и спустя мгновение рядом возник стремительный темный силуэт. В салоне «вольво» вновь вспыхнул свет, и боковым зрением я увидел разъяренную рожу Кнура. Он торжествующе ухмыльнулся и поднял обрез…
