Андрэ Нортон - Трое против колдовского мира
ГЛАВА 7
Рано утром мы доели последние крошки хлеба, у нас осталось лишь по несколько глотков воды во фляжках, которые мы заполнили у горного ручья. Кемок встряхнул свою пустую сумку.
— Похоже, теперь у нас есть еще одна причина для того, чтобы продвигаться вперед, — заметил он.
Я провел языком по пересохшим губам и попытался вспомнить, когда в последний раз наедался досыта. Это оказалось делом нелегким, так как я перебивался на сухом пайке с тех пор, как по зову Кемока покинул свой отряд. Следы какой-либо дичи нам не попадались — лишь снежный барс выл в ночи, а там, где рыщет этот охотник, должна быть добыча. Я представил огромный кусок мяса на вертеле, стекающие с него капли жира… И это дало мне стимул — желание переступить опасную черту и идти в неизвестность…
Мы приняли необходимые меры предосторожности — обвязались веревкой, чтобы в том случае, если кто-либо из нас поскользнется, подстраховать его. Но переход через эту долину деревьев-уродов не вселял в нас оптимизма. Нашей целью был не противоположный склон, нам нужно было спускаться вниз, держа курс все время на восток. Туман по-прежнему застилал все внизу, и нам оставалось лишь надеяться на то, что там есть равнина. Мне всегда казалось, что я неплохой скалолаз, но, лазая по горам, я обычно имел дело с камнем и землей. Теперь же под ногами были раскачиваемые ветром и прогибающиеся при каждом шаге гладкие стволы деревьев. И пройдя всего несколько шагов по этому лабиринту, я обнаружил, что кошмарная долина обитаема.
Раздался резкий стрекочущий крик, и с верхней ветки, за которую я только что ухватился, внезапно устремилось вниз какое-то крылатое существо, затем оно снова взмыло вверх и исчезло среди листвы. Каттея вскрикнула, а меня спасло от падения лишь то, что я держался за верхнюю ветку. Наше продвижение еще более замедлилось. Три раза мы отмахивались от этих летающих тварей. Нам пришлось даже сделать крюк в одном месте, когда мы увидели еще одного обитателя здешних мест — более уродливого — чешуйчатый, с узким длинным языком, дрожащим в зеленой пасти, кончик которого разделялся на три части; сам серебристо-зеленый, цвета той листвы, среди которой притаился, он смотрел на нас немигающими глазами. Не змея, нет — у него были небольшие конечности и когтистые лапы, которыми он цеплялся за ствол; тело вытянутое — в нем было что-то зловещее, но он не причинил нам зла.
Но всему приходит конец. Изможденные, истекающие потом, готовые упасть от усталости, мы шагнули с неустойчивой ветки на каменистый склон. Каттея, тяжело дыша, словно подкошенная рухнула на землю. Тела наши горели от множества царапин и следов хлестких ударов веток. Наша военная форма была достаточно крепкой, чтобы выдержать такой переход, но платье Каттеи порвалось во многих местах, а в ее волосах, выбившихся из-под платка, запутались сломанные веточки.
— Я похожа на жительницу Страны Мха, — проговорила она, осмотрев себя с ног до головы, и неопределенно улыбнулась. Я оглянулся на проделанный нами путь.
— Да, больше эта страна ни на что не похожа, — усмехнулся я. Тишина, повисшая над нами, заставила меня повернуться к своим спутникам. Они оба уставились на меня так, будто я сказал что-то очень важное, сам того не понимая.
— Страна Мха, — повторила Каттея.
— Кроганы, тасы, люди Зеленой Тишины, фланнаны… — добавил Кемок.
— Но ведь это все легенды, предания — сказки, которые рассказывают детям, пугают тех, кто не слушается… — возразил я.
— Да, все это чуждо Эсткарпу, — сказала Каттея. — Но что ты скажешь о Вольте? Ведь до тех пор, пока Корис не нашел Пещеру и его самого, сидящего там, все считали, что это выдумка, небылицы. И топор Вольта, который Корис прихватил с собой, разве не из легенды?
—А женщины-моховицы, которые просят матерей понянчить детей и платят им за это золотом и наделяют удачей? А летающие существа, предающие пыткам тех, кто пытается проникнуть в их тайны? Создания, живущие в сумрачном подземелье, и заманивающие к себе людей, а люди, похожие на деревья… — Я вспоминал всякие обрывки из старых сказок, от которых становилось то смешно, то так страшно, что мороз пробегал по коже. Их рассказывали, собравшись у камина, в замке.
— Истории эти такие же древние, как Эсткарп, — сказал Кемок, — и вероятно имеют под собой реальную основу.
— Нам и так хватает всяких ужасов — давайте хоть сказки оставим в покое, — проворчал я. — А то будут мерещиться за каждым кустом всякие призраки!
Но воображение уже работало, да и сама эта земля действительно напоминала старые предания и легенды. Ведь Вольт оказался не выдумкой, а реальностью — Корис доказал это. И чем дальше мы углублялись в эту страну, тем чаще вспоминались фантастические существа из детских сказок.
Мы добрались до нижнего склона, но характер местности не изменился, оставался изрезанным. Главное сейчас — найти воду. И хотя растительность стала значительно богаче, мы не встречали ни ручейка, ни родника, а жара становилась все нестерпимей. Туман не исчез, и мы видели перед собой лишь небольшой участок пути. Этот туман больше напоминал пар. Нам пришлось снять с себя шлемы и кольчуги. Не знаю, в какой момент я осознал то, что мы не одни в этом диком мире, окутанном туманом. Наверное, усталость и жажда притупили во мне навыки разведчика. Но ощущение того, что за нами постоянно наблюдают, становилось все отчетливее. Теперь я был уверен в этом, и приказал своим спутникам спрятаться в зарослях, а сам стал пристально всматриваться во все стороны, держа наготове оружие.
— Это где-то там… — Кемок тоже взял в руки меч. Каттея сидела, закрыв глаза, чуть приоткрыв рот, и вслушивалась в окружающее, но она слушала не ушами, а всем телом, всем своим нутром.
— Не могу понять, — шепотом произнесла она. — Контакта нет…
— Ушел! — я был уверен, что видел, как притаившееся существо, похожее на то, крылатое, что мы видели в долине, улетело прочь. Надо было продвигаться вперед, подальше от этих тварей. И мы стали спускаться в низину. Туман наконец-то рассеялся. Высокие деревья и кустарники сменились огромной поляной, покрытой густым, пружинящим под ногами сероватым мхом. Идти по нему было приятно, ноги утопали словно в мягком ковре. Раздавалось пение птиц, то там, то тут пробегали какие-то мелкие зверюшки. Так, дичь мы нашли, но воды по-прежнему не было видно. Затем мы наткнулись на первые следы человека — полуразрушенную стену, служившую, как мы решили, заграждением, так как за ней находилось по всей вероятности поле, заросшее высокой травой, среди которой можно было заметить чахлые колоски пшеницы. Когда-то здесь была ферма. Мы пошли вдоль этой стены и вскоре вышли на открытое пространство. Солнце палило нещадно, и мысли о воде вытесняли все остальное. На ферме могла быть вода. Каттея споткнулась и ухватилась за стену.
