Дмитрий Суслин - Царевич Ваня и Серый Волк
– Удачи! – верещат и зайцы.
– Удачи! Удачи! – поют и щебечут птицы.
– Спасибо вам, звери и птицы лесные! – на ходу им мальчик отвечает. Отвечает, а сам радуется. Как же здорово, оказывается, язык народа лесного понимать!
Долго ли, коротко, скоро только сказка сказывается, да не дело делается, привел мухомор царевича Ваню прямо в царство волка. Да только не заметил этого царевич Ваня. Ведь ничем царство волка от остального леса не отличается. Те же деревья, те же звери и птицы. Разве только тихо в нем, да сумрачно.
Но уж слишком хорошее настроение было у мальчика. К Яге он торопился, только о ней и думал, да за мухомором следил, чтобы не отстать. Обо всем остальном и забыл он. А чтобы скуку в пути развеять, запел песню солдатскую, марш богатырский. Не запел даже, засвистел.
И вдруг тихий лес воем волчьим наполнился, диким, протяжным, страшным и тоскливым. Ваня враз все вспомнил, что ему леший говорил, побежал быстрее, да только поздно уже. Среди белых берез то здесь, то там серые тени проносятся. Волки проснулись, на охоту выскочили. Бегут, смотрят, кто их покой нарушил.
Мухомор тоже испугался, подпрыгнул, быстрее побежал. Ваня за ним. Еле поспевает. Мухомор такие прыжки выделывает, что отставать мальчик стал.
– Подожди! – закричал.
Куда там! Мелькнула в последний раз красная его шляпка, и пропал гриб мухомор.
От расстройства Ваня чуть не расплакался. Вот ведь, каким несерьезным он оказался. Как же так? Ведь такое дело ему поручено. Неужто он его загубит?
А перед ним уже и волк огромный стоит, косматый, зубастый. И за спиной собрались тоже волки, десятка три, наверное. Крадутся, зубами щелкают, глазищами сверкают. А тот, что впереди стоит и словно с усмешкой на мальчика смотрит. Пастью двигает. Что-то пережевывает. Смотрит Ваня, а это волк его мухомора доедает.
– Что же ты злодей наделал? – воскликнул он. – Зачем проводника моего сожрал?
– Говорил же тебе леший, не пой в волчьем царстве. А ты?
– Забыл я. Запамятовал.
Волк так и сел:
– Неужели ты понял, что я сказал?
– Чего же тут непонятного? Знаю я язык звериный и птичий, и трав и деревьев тоже.
И вдруг случилось чудо!
Загремел вдруг гром, засверкали молнии, задрожала земля. Встал волк на задние лапы, скинул с себя шкуру серую, шкуру волчью, и перед царевичем Ваней, не зверь дикий страшный стоит, а молодец красавец. Парень пригожий. Да не простой парень, а богатырь настоящий! В кольчуге плетенной, в шлеме островерхом, с мечом на поясе.
И другие волки вдруг тоже людьми оборотились. И тоже все витязи славные, красивые и статные. С щитами червлеными и с копьями алыми.
Подошел первый витязь к оторопевшему мальчику и обнял его, потом отошел назад и низко ему поклонился.
– Смелый отрок, язык зверей знающий, – произнес он, – вот уж сто лет, как мы тебя дожидаемся.
– Сто лет? – удивился царевич Ваня. – Меня?
– Неужели ты не слышал про царя Андрея Темного, и царство его врагом погубленное, и про дружину его славную, и сына Удачу Неразумного?
Кто не слышал эту историю? На Руси ее каждый отрок сызмальства знает. А раз так, то и нам про то не грех послушать.
Былина восьмая СКАЗАНИЕ О КНЯЗЕ АНДРЕЕ ТЕМНОМ, И СЫНЕ ЕГО ВИТЯЗЕ УДАЧЕ
Сто лет назад жил да был один князь. Звали его Андрей. И был этот князь Андрей, удалец, каких мало. Воевать любил, страсть. С кем угодно готов был биться, лишь бы силушку свою молодецкую потешить. На всю Русь прославился он своими походами, дальними и близкими, подвигами ратными. Бывало, соберет свою дружину лихую. Сядут они на быстрых коней, и ну славу искать. Бывало, так далеко заберутся, что и земля вокруг незнакомая и люди на таких языках говорят, что ни один толмач не переведет. А все дальше скачут. Князь Андрей все хотел край земли увидеть, чтобы сказать потом у себя дома, что завоевал он весь свет. И не такая вроде бы у него и дружина была большая, да могучая, всего то тридцать удальцов, а все одно справится с ними никто не мог. А почему? Да потому, что был у Андрея секрет удали его.
Когда он еще поехал с друзьями в свой первый поход, отправились они в греческий город Царьград. Сели в челн дубовый, вспенили веслами воду речную прозрачную, наполнили парус свежим ветром и поплыли к морю Таврическому, чтобы через него значит до Царьграда добраться. Ох, и опасная эта затея была. Труден был такой путь, хоть и короток. Тогда сто лет назад на реке Дунеп не спокойно было. Ладьи ледоморские часто по ней шастали, купеческие корабли на дно пускали, а купцов да путешественников в цепи рабские одевали, да на восток на продажу отвозили. Мало того, по берегам отряды хазарские степи просторные обходили. Против русских кораблей засады устраивали на мелких порогах речных. А у самого моря злодеи печенеги заслоны устраивали. Это именно они деда Дубрава, великого князя Славослава в засаду заманили и предательски убили со всеми его воинами. Вот как опасно было плавать по реке Дунеп, да еще и к морю пробираться.
Но князь Андрей и тогда удачлив был. Ловок, как волк, хитер как лиса, осторожен как бобер, в драке силен как медведь, храбр как барс, быстр, как куница. Три корабля с ледоморами на него напали, так он их на пороги узкие да мелкие заманил, на мель посадил, да одного за другим по одиночке и разбил. Всех побили тогда его дружинники. Ни одного речного разбойника не оставили.
Когда степи по обоим брегам растелились, друзья подняли еще одну мачту новую, да поставили еще один парус вдвое больше первого. И так полетел челн их по Дунепу, что конники хазарские далеко позади остались. Не смогли даже и догнать их на своих малорослых лошадках.
Вскоре море Таврическое впереди показалось. Синее, словно глаза принцессы заморской. Красивое и ласковое. Только вот заслон из пирог да лодок печенежских, словно цепью всю реку опоясал. Никому просто так к морю вырваться не даст. Наложили печенеги на проезд дань страшную. Должны были корабельщики со своих кораблей, за то, чтобы в море оказаться, отдать каждого пятого человека печенегам в рабство отдать. А коли кто отказывался, так тогда всех до одного лютой смерти предавали.
Только перед этим князь Андрей на нос своего челнока одел рог единорога, мертвое тело которого они нашли на одном из порогов. Видимо захлебнулся сказочный конь-великан. Рог длинный, легкий, словно пух, а крепок так, что его и пилой не отпилить, и топором не отрубить.
И на двух парусах, да еще с гигантским рогом на носу, налетел князь Андрей на заслон печенежский, словно хорек в стаю кур ворвался. Захрустели затрещали лодки да пироги печенежские, и скованные одной цепью тяжелой, одна за другой, словно камни на дно отправились. От берега до берега ломались и тонули Суда печенежские. Воины вражеские про драку и думать забыли, кричат, выплыть на берег стараются. Да только не тут то было. Дружинники Андреевы дождем из стрел каленных их осыпают, мечами да саблями рубят, на копья насаживают, камнями закидывают. Чуть не десять тысяч печенегов тогда потонуло в том сражении. Отомстили витязи за гибель Славослава и других русичей, что здесь головы сложили или в рабство отправились.
