Элеонора Раткевич - Превыше чести
Вообще-то никому, кроме Мастера и Вопрошающих, не дозволено говорить, пока не окончен допрос у Камня Истины, — вот даже и Старшие Поющие молчат. Но…
— Я окунул их в кровь после того, как Тэйглан отошел от тела, — глухо промолвил Даллен, не подымая головы, — и легкая радуга просияла ему навстречу. Лгать больше не имело смысла.
— Это в зале, где полным-полно народу? — возмутился Хэйдльяр. — Как бы не так! Мы бы увидели! Я бы точно увидел!
— Ничего бы ты не увидел, — угрюмо возразил Даллен, стараясь не глядеть на радужные блики. — Даже если бы меня за руку держал.
— Ты просто еще не сталкивался с мастерами кэрье, Хэйдльяр, — вздохнул Старший Поющий Лэйнир.
Кэрье! Великое воинское искусство отвода глаз! Пусть и берет оно свое начало, по слухам, от фокусника, который женился на воровке, — но то, чем стало искусство кэрье за минувшие века, под силу только лучшим из лучших воинов. Не всякий к нему способен — слишком уж совершенное владение собственным телом для этого требуется. Потому что кэрье — это ведь не только маскировка, обычная для разведчика. На владеющего кэрье можно смотреть в упор — и все равно ничего не заметить. Потому что любой кэрье знает, как заставить тебя смотреть туда, куда нужно ему, — и притом без всякой магии. Просто кэрье так шевельнет своей левой рукой, что смотреть ты будешь неизбежно… нет, даже не на руку его левую, а, скажем, на правую пятку… в то время как правая рука сделает все, что необходимо, — а ты ничегошеньки так и не увидишь.
Так вот каким образом нэллех оказался на земле, хотя Тэйглан с Даллена глаз не спускал… да нет, в том-то и дело, что не с него, а с широкого, неровно зашитого шрама на его боку! Хоть и в кандалах, а сумел ведь Даллен каким-то образом так извернуться, чтобы поймать и направить взгляд Тэйглана, куда хотел… кому, кроме кэрье, такое под силу? Да, но… откуда Лэйниру знать, что Даллен — кэрье?
Тут только Тэйглан вспомнил, что Старший Поющий Лэйнир тоже был у Кроличьей Балки… был — и с графом йен Арелла если и не сталкивался, то уж имя его слышал наверняка.
Или Лэйнир знал его не по имени, а по боевому прозванию — как Рыбью Кровь?
— Но… ведь тебя случайно изобличили… — растерялся Хэйдльяр. — Когда тебя в толпе к Тэйглану притерло… это же просто случай, что твой плащ его руки коснулся…
Хэйдльяр, да ты никак рехнулся! Случай? Такое можно разве что с горя ляпнуть. Если и есть на свете несовместимые слова, так это «кэрье» и «случай».
— Я виноват перед Тэйгланом, — хрипло произнес Даллен. — Я его выбрал. Он ведь был другом Анхейна… и самым наблюдательным из вас из всех. Мне нужен был тот, кто меня нипочем не упустит.
— Но… почему? — невольно воскликнул Хэйдльяр. Лэйнир опустил голову. Еще бы! По мнению Тэйглана, ответ был очевиден — а уж для того, кто знал Даллена, так и вовсе бесспорен.
— Ради Шайла — вот почему! — хрипло выдохнул Даллен, и огненная радуга полыхнула в такт его словам. — Потому что я знаю, что такое для вас Поющий! И что такое боевое безумие найгерис — тоже знаю! Поющий убит — вероломно, предательски, ударом в спину… некогда настоящего убийцу искать! Его когда еще сыщешь… а боевое ваше безумие — вот оно, рядом, рукой подать! Далеко ли было до резни? Почитай что и нисколько! Двести разъяренных найгерис… да стены Шайла кровью бы умылись по самые крыши!
Тэйглан судорожно сглотнул… ты прав, Даллен… ты даже и не предполагаешь, как ты прав…
— Я же был у Кроличьей Балки, — сдавленно произнес Даллен. — И я знаю, как сражаются найгерис. Что мы могли противопоставить, как остановить? Найгери можно остановить только мертвым, да и то не сразу. Две сотни вооруженных найгерис остановить нельзя — только истребить… для того ли вы к нам приехали? И сколько бы при этом народу замертво полегло?
Теперь, когда лгать не было нужды, слова так и рвались из глубины души наружу — и точно так же радужный огонь рвался им навстречу из глубины Камня. Пальцы Даллена тонули в его сиянии; их почти уже и не было видно.
— А те, кто уцелеет, — все едино ненадолго! Что им делать, когда за эти две сотни ответ держать придется? За такое вероломство пощады не жди… и что бы от Шайла осталось? А от королевства? И что делать тем, кто на этом пепелище чудом уцелеет, — просить, чтоб их дорезали из милости? Или задрать лапки и лечь под Эрвиол? — Огненный опал полыхал так, что глазам больно. — Может, в Шайле и не ангелы обитают… может, он и не самый красивый город на свете… — Дыхание Даллена пресеклось на миг. — Но в нем живут люди, и это мой город — и у меня не было выбора! А теперь… все напрасно… все…
О том, что у людей слезы отчего-то не в чести, особенно у воинов, остолбеневший Тэйглан вспомнил лишь сейчас — когда увидел, как Даллен катает желваки по лицу в тщетной попытке сдержаться… но даже и рыбья кровь не все превозмочь способна. Попытка удержать слезы судорогой закаменила плечи Даллена, вспухла жилами на его напряженной шее… тщетно. Несмотря на все усилия, слезы так и катились по его лицу. Даллен попытался было хоть руки поднять, чтобы укрыть в ладонях свое горе, — в кандалах и то затея сомнительная… а уж возле Камня Истины и вовсе безнадежная.
Тугой комок ворочался у Тэйглана в горле. Даллен, неужто ты так твердо уверился, что Шайл спасет только твоя смерть, что ничего и не понял? Не понял, что добился своего? Или ты так основательно умер на эшафоте, мастер кэрье, так далеко ступил на смертный путь, что душа твоя и твой всегда такой быстрый разум почти уже и не здесь… и они не могут оттуда, из-за предела, сказать тебе, что ты жив — и победил… темница, казнь, дорога, допрос… этого для любого рассудка через верх — вот ты и не видишь…
Мастер Дэррит подошел и молча накрыл руки Даллена своей сухой старческой ладонью, освобождая их от Камня.
— Не напрасно, — тихо молвил Дэррит, когда скованные руки бессильно соскользнули с Камня. — Шайл неприкосновенен для нас.
Даллен изумленно поднял голову — и задохнулся, не в силах сказать ни слова.
— Твой город никто из нас не тронет, — так же негромко добавил Мастер. — Слово найгери. Если не веришь, на Камне поклянусь…
— Верю, — шепнул Даллен. — Верю. Понять только не могу — но верю.
— И что же ты не можешь понять, мальчик? — по-прежнему тихо и мягко спросил Дэррит.
— Во имя чего? — дрогнувшим голосом осведомился Даллен.
Да хотя бы во имя того, что ты с собой сделал, идиот!
— Да хотя бы во имя того, — усмехнулся Дэррит, — что настоящего убийцу мы очень скоро получим.
Даллен ничего не сказал — только глаза его распахнулись.
— Мальчик… — вздохнул Дэррит. — Не мне напоминать тебе, что настоящий убийца опасен — и в первую очередь для Шайла. У тебя ведь считанные мгновения были на все про все. И измыслить свой план, и осуществить. Уж если ты за такой краткий срок продумал все последствия и начал действовать… никогда не поверю, чтобы ты с твоим-то хладнокровием и предусмотрительностью об этом не позаботился.
