Сергей Уксус - Путь к жизни
— Ну что ж, братья, — поднялся он, завершая разговор, — общение с вами доставляет истинное удовольствие, однако долг вынуждает меня покинуть гостеприимные стены вашего монастыря. Пусть Справедливый не оставит вас своей благосклонностью.
— И вас, брат Зехван, — отозвался толстячок, вставая. — Ваша лошадь готова, припасы собраны. И позвольте надеяться, что это не последняя наша встреча.
* * *«Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным!»[2] Гримгирд не помнил, где услышал или прочитал это выражение, однако, как он с усмешкой думал, оно как нельзя лучше подходило к сложившейся ситуации: неожиданно для себя здоровяк обзавёлся ещё одним учеником. Старательным, с отличной памятью, но в то же время довольно непоседливым и… неживым. Гельд-младший, ранее не всегда считавший нужным хотя бы повернуть голову к собеседнику, вдруг превратился в… Садовод долго не мог сообразить, кого же именно напоминает ему мертвец своим поведением, пока однажды совершенно случайно не обратил внимания, как его младшие слушают что-то объясняющую мать, а потом так же долго не мог поверить в свою догадку. И действительно, разве может детский разум сочетаться с самым страшным убийцей в долине? И Хассрат никак не помог. Он, когда здоровяк подошёл за разъяснениями, ответил просто:
— Извини, Грим. Тайны хозяина — это тайны хозяина.
Грим не обиделся и если бы не ошеломление, никогда не полез с подобным вопросом, поскольку чужак был совершенно прав: взялся служить — служи честно. Стремясь загладить возникшую неловкость, он заговорил о том, что задумал уже довольно давно:
— Хас, у меня скоро урожай поспеет, мне бы помощник не помешал.
— Если господин разрешит, — не раздумывая согласился воин.
— Спросим. А может, и его позовём. Ему, я так понимаю, сейчас всё интересно.
Оборотень хмыкнул. Великана он уважал и успел научиться немного понимать: несмотря на свой взрослый вид, здоровяк был ненамного менее любопытен, чем теперь хозяин. И да, добровольный учитель оказывался-таки прав: господин сейчас очень походил на ребёнка. С того самого дня, когда вдруг вмешался в разговор, он почти не сидел на своём любимом месте, а лазал по всей башне, то и дело застывая в ничем не примечательных с точки зрения Хассрата местах, как будто разглядывал что-то видимое лишь ему. Вот и сегодня, услышав, что урок закончен, быстро собрал письменные принадлежности и исчез, словно растаял.
В это время дверь распахнулась, и на крыльцо вышла группа настолько странная, что у беседующих мужчин отвисли челюсти от удивления: впереди медленно шёл Гельд, следом, крепко ухватив мертвеца за костлявый палец, важно вышагивал малыш, а завершала процессию Ниссрита, глядящая на идущую перед ней пару со смесью испуга и недоумения. Осторожно спустившись по ступенькам, все трое не торопясь дошли до угла и скрылись за ним.
— Это… — спустя минуту пробормотал Гримгирд, ткнув пальцем, — это они куда?
— За травами, — не обернувшись, механически ответил Хассрат.
— Какими травами? — не то чтобы Садовода это интересовало, просто ничего более умного не пришло в голову, а молчать удивлённый до крайности великан не мог.
— Лечить.
— Ле-е-чи-и-ить, — протянул здоровяк и повторил несколько раз на разные лады: — Ле-чить, леч-чить, лечить, ле… Че-го?!
Такая бурная реакция на простое слово помогла оборотню выйти из ступора и заставила посмотреть на учителя-приятеля с удивлением:
— Лечить. Если кто болеет. Травами.
— Угу, угу, угу, — согласно кивал Гримгирд, — только чё ж ты раньше-то не сказал, а?
— Что раньше? — не понял Хасси.
— Что жена твоя травы знает.
— Так у нас всё село их знает. Знало, когда мы там жили. У вас разве не так?
Грим открыл рот, закрыл, почесал в затылке, опять открыл, после чего со стариковским кряхтением махнул рукой, признавая, что всё случившееся явно отразилось на его мыслительных способностях, причём далеко не лучшим образом. Ну откуда же было пришлым знать, что со смертью старого некроманта селение оказалось без лекаря? Повитуха имелась, да, а вот хотя бы завалящего травника… Нет, случись беда, попробовали бы и к мертвецу обратиться, да вот только сомневался Садовод, что тот сумеет помочь. Добираться же до соседей, особенно зимой…
— Вот такие вот дела, Хас, — закончил Гримгирд. — Никто же не думал, что старика убить могут. Вот и… — развёл он руками. — А тут выходит, что не всё так уж и плохо. Да и вам с женой хорошо: есть-то что-то надо, а одной охотой не проживёшь. А господин твой, не в обиду будь сказано, он по-своему судит, по-мертвецки.
Оборотень пожал плечами:
— Грим, трав нету. Нисси, конечно, что-то собрать успеет, но мало. Да и не для всех сейчас сезон. Осень же. И где искать? Я кроме вашего села да того пастбища нигде не был.
Здоровяк опять задумался. Воин не про все трудности ему сказал: женщину нужно было ещё и охранять, если пойдёт куда. Малец опять же. А Хаса он успел позвать с урожаем помочь, и тот уже почти согласился. А мертвеца просить — это уже верхом наглости будет. А… Рановато радоваться оказалось. Хотя…
— Хас, а давай, твои у нас поживут немного? У меня в саду растёт что-то, у соседа, за садами — выгоны, покосы, там поискать можно. И пастухи там, если что — присмотрят, подскажут. А? Что-то всяко найдётся, а чего не хватит, так у Гельда наверняка припрятано. Купим, если что. Или сменяем.
Оборотень с сомнением оглянулся на башню, потом посмотрел на собеседника:
— Ты знаешь, что может пригодиться моему господину?
— Ну-у-у, — протянул великан, — что-нибудь. А если у нас нет, у купцов спросить можно будет.
— У купцов?
— Два раза в год к нам караваны приходят, — принялся объяснять Гримгирд. — Осенью по заморозкам и весной, когда снег сойдёт и земля просохнет. Так что шкуры те вы лучше приберегите, волчьи которые, — предупредил Садовод, — и клыки с когтями. Да и корешки, что я недавно Гельду занёс. Их хорошо берут.
— Господин сам решит.
— А ты подскажи. Видишь же, что… — Грим, не закончив, замолчал.
— Скажи, — так и не дождавшись продолжения, спросил вдруг Хассрат, — а почему ты помогаешь?
* * *На этот раз встреча проходила в одном из старинных домов столицы одного из королевств, перешедших под руку Справедливого. Не слишком просторная комната, в которой кроме шести массивных кресел, стоящих у стен, никакой другой мебели не было, скудно освещалась несколькими масляными светильниками. Желтоватый свет изредка колеблющихся язычков пламени выхватывал из темноты шесть закутанных в плащи сидящих фигур со скрытыми надвинутыми капюшонами лицами. Впрочем, такая таинственность была больше данью традиции, чем необходимостью: присутствующие прекрасно знали друг друга не один десяток лет и уже довольно долгое время являлись союзниками в борьбе за власть.
