Кирилл Запорожан - Тёмный мастер
Еще через несколько шагов я оказался на поляне, в центре которой стоял двухэтажный кирпичный дом. Рядом с домом стояла кузня, в которой полыхал гигантский горн. Именно горн и являлся источником тепла и света, на который я шел. В кузне было пусто, но на поляне была расстелена скатерть. На ней стоял кувшин с вином, три глиняных кружки, тарелка с хлебом и блюдо с копченым мясом.
Рядом, по-турецки поджав под себя ноги, сидел седовласый мужчина лет сорока, одетый в рубаху с коротким рукавом и подкатанные до колен штаны. Босоногий мужчина читал книгу, лежащую у него на коленях, но едва я ступил на поляну, как он тут же поднял голову. Брови его изумленно поползли вверх, он отложил книгу в сторону и, поднявшись на ноги, бросился к дому.
Я уже подумал, что мужчина пытается скрыться от меня, но тот распахнул дверь и крикнул:
— Эй, идите сюда. Скорее! Он пришел!!!
Мгновение спустя раздался топот и в дверном проеме появились еще двое мужчин. Один в кожаном фартуке, с длинными волосами, перетянутыми кожаным ремнем и могучими мускулистыми руками. Другой — со светлыми волосами, в красном длинном хитоне с рукавами и зеленом жилете.
Всех троих я уже видел и всех троих знал. Хотя ни разу с ними не встречался и не думал, что когда-то встречусь.
Три Бога, три Ремесла — Гончар, Кузнец и Ткач — стояли передо мной. Или это я стоял перед ними. С какой стороны посмотреть.
— С чего ты взял, что это он? — голосом, напоминающим треск ткацкого станка, спросил мужчина в жилете.
— Потому что больше некому, — ответил Гончар, но все же обратился ко мне: — Это же действительно ты?
— Да, это действительно я. — Ведь это и в самом деле был я.
— Убедился? — спросил бог глины.
— Более чем, — ответил за Ткача третий бог. Голос его напоминал рев пламени в горне. — Наконец-то.
Он спустился с крыльца и протянул мне для пожатия руку. Я с некоторой опаской пожал ладонь, в которой без проблем поместилось бы три моих. И не ошибся в своих опасениях. Мою руку сжало, словно тисками, из глаз непроизвольно брызнули слезы. А бог с усмешкой смотрел на меня сверху вниз.
И тут, словно дожидаясь прикосновения божественной силы, на моей груди забилась бабочка. До этого момента она была неподвижна, но сейчас неожиданно затрепыхалась, наполняя мое тело силой.
Я ответил богу рукопожатием, по силе ничуть не уступающим его собственному. Улыбка медленно сползла с лица кузнеца, и он отнял руку.
— Да, это он, — кивнул он, оборачиваясь, и я увидел, какое нечеловеческое облегчение вползло на лица богов.
— Вы меня ждали? — удивленно спросил я.
— Ждали. Очень давно, — Ткач тоже сошел на землю и подошел к скатерти. — Присаживайся.
— Зачем это? — насторожился я. Что еще может понадобится от меня трем главным богам Вельтеррона? Ведь не просто так меня ждали почти тысячу лет.
— Разговор будет долгим, — пожал плечами Гончар и достал из воздуха еще одну кружку.
— Какой разговор? — я сделал шаг назад. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего из этого общения не выйдет.
— Ты что, испугался? — хохотнул Ткач, но глаза его были холодны.
— Я не испугался. — Еще шаг назад. — Я просто считаю, что мне с вами разговаривать не о чем. А то сейчас на меня возложат еще одну Великую И Ужасную Миссию По Спасению Мира, а мне этого абсолютно не хочется.
— Отнюдь, — покачал головой бог. — Эта миссия на тебя давно возложена и возложена не нами. Нам же велено лишь указать тебе правильный путь.
— Кем велено? — я аккуратно присел на краешек скатерти.
Три бога разместились на других краях. Гончар быстро разлил вино по кружкам, а я подумал о том, что пора бы прекращать пить по поводу и без повода. Так и привыкнуть недолго. Поэтому, когда хозяева поляны сделали по несколько глотков, я лишь пригубил рубиновый напиток.
— Тем, кто предсказал твой приход, — ответил кузнец, отодвигая пустую кружку и вытирая мокрые усы.
— А кто предсказал? — продолжал допытываться я.
— Великий Риор, — усмехнулся Ткач. — Он предсказал твой приход задолго до того, как в мире появился Первый Мастер. Предсказал приход его приемника. За что и поплатился. И вот ты здесь.
— Приемника? — в мою голову опять начали закрадываться смутные сомнения. — Предупреждаю сразу, я не собираюсь надолго задерживаться в вашем мире и решать его проблемы. Об этом мы с Демиургом уже договорились.
— Ты знаком с Виссендом? — удивился Гончар.
— Да, а что тут такого?
— О существовании Демиурга знают только избранные, — пожал могучими плечами Кузнец. — Для остальных мы трое создатели и верховные божества.
— Это не самое важное, что он сказал, — внезапно оборвал его Ткач, а потом задал совершенно неожиданный вопрос: — Ты хочешь сказать, что ты с другого мира?
— Так и есть.
— Интересно, — непонятно чему обрадовался бог. — Но в любом случае тебе придется побыть Первым Мастером. В некоторой степени.
— Каким образом? — я ошарашено посмотрел на сидящую передо мной троицу. — Насколько мне известно, Первый Мастер был лучшим во всем. Я этим похвастаться не могу.
— Идем со мной, — неожиданно хлопнул меня по плечу Кузнец.
Я послушно поднялся на ноги и отправился вслед за богом.
Горн ярко пылал. В его глубине жар поднимался тысяч до двух градусов. Огонь не существовал, он жил своей собственной жизнью, раскаляя глиняные кирпичи до почти белого цвета. Горн казался глоткой огнедышащего дракона, распахнувшего свою страшную пасть.
Рядом с горном стояла наковальня и деревянное корыто с водой. Гигант усмехнулся, подбросил в горн угля, затем надел кожаные рукавицы и выбрал из лежащих в куче кусков металла длинную узкую пластину, похожую на заготовку для меча. Перехватив ее щипцами, он сунул железяку в горн, подождал, пока та раскалится, затем кинул на наковальню и три раза ударил по пластине молотом килограммов шестнадцати весом. Вновь сунул пластину в огонь, достал, бросил на наковальню и принялся быстро и сильно стучать по ней полупудовым молотом, который в руках Кузнеца летал, словно пушинка. Спустя десять секунд он довольно усмехнулся и кинул заготовку в корыто. К потолку устремились клубы пара.
— Вот, посмотри, — Бог положил на наковальню настоящее произведение искусства.
Я склонился над металлом. Из тонкой полосы металла была выкована прекрасная роза. Лепестки ее были такими же нежными, как и настоящие, искусственная капелька воды на листьях казалась прозрачной, а шипы живыми.
— Это потрясающе, — выдохнул я. — Такую красоту невозможно создать одним только молотом.
