Макс Фрай - Жертвы обстоятельств
— Ты все-таки колдовал! — прошипела она. — Я же тебя просила не колдовать, а ты скалил зубы и нес всякие глупости! Ты хуже древних Магистров! Они хоть не врали, когда делали гадости!
— Никто тебе не врал! — со спокойствием абсолютного шока сказал я. — Что, не видишь: я удивлен не меньше, чем ты… Я ничего такого специально не делал. Просто ты мне снилась, и я был рад. Не вижу никакого повода для драки… Радоваться надо, когда с тобой происходят чудеса, а не…
— Не нужны мне никакие дерьмовые чудеса! — рявкнула Меламори. Я изумился: сколько злости может поместиться в такой маленькой леди! — Ни один дерьмовый вурдалак не смеет меня ни к чему принуждать! Мерзость какая…
Заснуть у себя дома и проснуться в постели у какого-то… у какой-то твари, которую и человеком-то назвать нельзя! Пакость! Меня тошнит от тебя, сэр Макс! Знаешь, что я сейчас сделаю? Я пойду в Квартал Свиданий. По крайней мере, встречу там настоящего живого мужчину и забуду этот кошмар… Убила бы тебя, если бы могла, так и знай! Твое счастье, что я могу убить только человека!
Во мне медленно закипал гнев. Когда на тебя выливают столько помоев сразу, никакие дыхательные упражнения, активно пропагандируемые сэром Лонли-Локли, не помогают.
— Истеричка! — рявкнул я. — Дрянь трусливая! Пойди и разыщи себе какой-нибудь кусок киселя, чтобы твоих убогих силенок хватило свернуть ему шею! Тебе же требуется мужчина, которого в любую минуту можно убить! «Встать на его след» и дело с концом!.. Говорят тебе, что не было никакого заговора. Было чудо! Понимаешь, дура несчастная, чу-до!
— Это ты мне говоришь? — тихо спросила Меламори. — После всего, что ты наделал?
— А я ничего не наделал. Я ложился спать, закрывал глаза и видел тебя.
Вот и вся моя «магия». Не веришь — не надо!.. — Я вспомнил, как радовался своим снам, от тоскливого сознания утраты ощутимо заныл живот, и новая волна гнева накрыла меня с головой. Леди Меламори здорово повезло, что я мог контролировать свою «ядовитость»! Я сплюнул на пол, тупо посмотрел на дыру в ковре, над которой поднималось облачко вонючего пара, взял себя в руки и отвернулся. Меламори забилась в угол, ее била дрожь. Мне стало стыдно и грустно, жизнь казалась огромной несусветной нелепостью…
— Извини, Меламори. Я сказал ужасную глупость, и ты тоже, можешь мне поверить… Возьми мой амобилер и поезжай домой. Поговорим позже.
— Не о чем нам говорить! — Меламори покинула наконец свой темный угол и осторожно пошла к двери. — Даже если ты не врешь… Тогда еще хуже! Значит, ты не сможешь это остановить. Ничего, я найду средство… Никто никогда не будет меня принуждать, тебе ясно?! — И она хлопнула дверью так, что один из хрупких шкафчиков грохнулся на пол. Из него жалобно позвякивая покатились безделушки. Я взялся за голову. Все это было как-то чересчур! Кажется, мой роман накрылся… Чем накрываются такие вещи? Правильно, Макс, неприлично, но правильно!
Я поднялся с постели и пошел вниз. Мы, тошнотворные «дерьмовые вурдалаки», имеем отвратительную привычку вливать в себя целые кувшины камры после того, как насильно принудим очередную милую леди ко всяким гадким вещам! А еще мы курим свои омерзительные сигареты из другого Мира, и это возвращает нам иллюзию душевного спокойствия, правда, очень ненадолго… Я так разнервничался, что все мои недомогания как рукой сняло. Адреналин — великая сила!
Хуже всего, что у меня нет ни капли терпения. Уж если с моей жизнью случилось что-то не то, я не стану дожидаться благоприятного момента, который наступит «всего» через неделю и позволит исправить ситуацию. Лучше уж я сам все окончательно испорчу, зато прямо сегодня, без всякого там «томительного ожидания» и дыхательной гимнастики!.. Разумеется, это глупо, но есть вещи, которые сильнее меня. Ждать и надеяться — верный способ скоропостижно рехнуться, а вот носиться по городу и делать глупости — это именно то, что надо! Любые действия дарят мне иллюзию, что я сильнее безжалостных обстоятельств. «Надо что-то делать!» — это не мой способ рассуждать, а скорее своего рода защитный рефлекс, дремучая реакция глупого организма… Словом, что я действительно ненавижу — так это сидеть на месте и страдать.
Так что я вернулся в спальню и начал одеваться. Я был совершенно уверен, что собираюсь на службу. «Пойду, помогу Джуффину, — думал я, — хоть какая-то работа у него для меня найдется! А утром глоток бальзама Кахара — и буду как новенький!» Только на улице я понял, что одет не в «Мантию смерти», а в то самое незаметное лоохи болотного цвета, в котором недавно предавался обжорству в компании сэра Кофы. Я пожал плечами. Возвращаться домой и переодеваться было выше моих сил: дом караулили гадкие воспоминания, слишком свежие, чтобы на них нарываться. Идти в Управление в этом наряде, насколько я понял, не полагалось. «Погуляю по городу, успокоюсь, подумаю, а там посмотрим!» — равнодушно решил я и свернул в первый попавшийся переулок.
Ноги несли меня, куда считали нужным. Я не вмешивался. Память и способность ориентироваться на местности временно отказались принимать участие в прогулке. Мысли тоже куда-то ушли, и это было прекрасно: я, признаться, и не рассчитывал на такую удачу!
Мой стремительный полет сквозь ночь пресекла кожура какого-то экзотического плода. Я самым глупым образом поскользнулся и грохнулся на тротуар. Хорошо хоть на мне не было «Мантии Смерти»: этот смешной кувырок вполне мог замарать мою зловещую репутацию… От неожиданности я вспомнил всю нецензурную брань своей «исторической родины», которая, как мне казалось, уже давно перекочевала в сумрачные тайники пассивной лексики. Двое мужчин, выходящих из какого-то заведения, посмотрели на меня с искренним восхищением. Я осекся… и понял, что следует подняться с мозаичного тротуара. Хвала Магистрам, он хоть был сухим!
Я встал и посмотрел на вывеску заведения, из которого только что вышли стихийные поклонники моего ораторского искусства. Название трактира показалось мне более чем судьбоносным: оно именовалось «Ужин вурдалака». Я горько усмехнулся и решительно зашел внутрь. Обстановка вполне соответствовала моим ожиданиям: здесь царил полумрак, а одинокий силуэт хозяина за стойкой наводил на самые мрачные предчувствия: парень не поленился хорошенько растрепать свою роскошную шевелюру и намазать веки каким-то фосфоресцирующим составом. В ухе, конечно же, болталась серьга Охолла! Мне стало по-настоящему весело. Вот куда надо было затащить Меламори для нашей сегодняшней дискуссии! Думаю, хозяин этого притона был бы на моей стороне.
Я уселся за самый дальний столик, поверхность которого была небрежно размалевана красной краской. Предполагалось, что это пятна крови. Немного подумал и потребовал «что-нибудь из старой кухни»: несчастья только улучшают мой аппетит, с этим мне повезло! Забавно, но мне подали совершенно безобидный квадратный кусочек пирога, без всякой там «вурдалачьей эстетики».
