Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц
И вообще, чем короче период дури, тем проще вернуться в прежний ритм работы.
Зайчик, чувствуя, как я то и дело вздрагиваю, вспоминая этих красных чудовищ, пошел медленнее, а то скачка всегда будоражит хозяина больше, особенно таких вот одухотворенных по самое не могу и возвышенных натурелей.
Земля под копытами то отзывается сухим стуком, а то и треском раскалываемых камешков, то чавкает, когда идем через вчерашние болотца.
В небе сказочно прекрасные облака, далеко впереди лес, а за ним наш лагерь. Зайчик мчится по солнечному миру, однако впереди на землю пала грозная тень и стремительно пошла в нашу сторону.
Я инстинктивно пригнулся и, перекосившись, быстро посмотрел наверх. В небе появилась темная воронка из потемневших облаков, они пошли по кругу все быстрее, начали втягиваться в дыру, затем оттуда ударила ветвистая молния.
Над головой грянул гром ужасающей силы. Я вздрогнул, с небес коротко и страшно блеснул широкий луч. Через мгновение шагах в пяти впереди появилась фигура человека в темной одежде.
Я напрягся, ощущая смертельную угрозу. Вокруг незнакомца, явно могучего мага, едва заметно поблескивает нечто, словно он находится в чистейшем мыльном пузыре без всяких радужных разводов.
Он проследил за моим устрашенным взглядом и удовлетворенно улыбнулся.
— Все понял?.. Люблю умных людей.
Чуть ниже среднего роста, мелкий в кости, лицо чисто выбрито, высокий лоб, брови сдвинуты и опущены, из-за чего глаза смотрят, как будто вот-вот юркнут обратно в норки. Несмотря на улыбку, в лице что-то очень нехорошее, некая смесь высокомерия, жестокости и порочности.
— Я тоже люблю умных, — ответил я сдержанно. — А еще и вежливых.
Он произнес с холодным пренебрежением:
— Вежливость — удел слабых.
— Разве?
— Быть вежливыми нас вынуждает неуверенность в собственном хамстве, — ответил он со снисходительной улыбкой. — Но если человек в себе уверен…
— Вы настолько уверены? — спросил я.
Его улыбка стала шире.
— Можете попытаться, — предложил он. — Я в магическом коконе, его не пробить никаким заклинанием, никакой магией. Все эти годы я копил магию, теперь она сметет все препятствия, но я найду ее!
— Найду ее, — повторил я. — Неужели речь идет всего лишь о женщине? Ну что это за сила, что швыряет нами, как щепками в штормовом океане? Или я ошибся, вы не о женщине?
Он смотрел на меня неотрывно и произнес с холодной жестокостью в голосе:
— Вы очень быстро догадались. И я понимаю, почему.
Я сказал почти просительно:
— Может быть, стоит быть мужчиной? Ну ушла к другому, так неизвестно, кому повезло!.. Я бы только радовался, а то когда уходишь, всегда свиньей себя чувствуешь, хотя уходить надо…
Он злобно скалил зубы, а я быстро понимал, что все мои конструкции, что я строил по дороге, просто дурацкие. Этого ничем не убедишь и не пробьешь. Есть такие люди, у них на морде написано, что правы только они, а остальные все говно, должны только слушать, а сами рты не раскрывать.
Он сказал злобно:
— Ты примитивное животное и не представляешь глубинной мощи, которой я обладаю!..
— Пока поверю на слово, — ответил я. — С кем имею… неудовольствие? И почему вы здесь?
Он кивнул, но хотя на миг его глаза скрылись под нависшими надбровными дугами, я все равно чувствовал его неподвижный, как у рептилии, взгляд.
— Правильные вопросы… Я — маг Гантагейл. Здесь у вас находится кое-что из того, что принадлежит мне.
— Озвучьте, — сказал я сдержанно, — я много чего насобирал по дороге.
Он пренебрежительно отмахнулся.
— Мелочи меня не интересуют. Я ищу свою женщину, сбежавшую от меня. Она научилась прятаться даже от моей ищущей магии, однако иногда все же раскрывается, хоть и ненадолго.
— И?
— Когда последний раз я уловил сигнал, — произнес он, — я даже не поверил, что она сумеет забраться так далеко. Но вот я здесь! И чувствую ее присутствие.
Я огляделся.
— О ком вы говорите?.. Здесь только мы. А в лагере мои солдаты. Кстати, очень хорошие и преданные.
— Нет, — ответил он уверенно, — я чувствую запах ее кожи. Аромат ее тела, свежесть ее дыхания… Говорите, где вы ее прячете?
Я ответил с достоинством:
— Вы что-то не так понимаете. Я — эрцпринц Ричард Длинные Руки, который ведет армию вооруженных людей на другую такую же армию, и у нас будет кровопролитное сражение без всякой магии и без всяких женщин… Эта битва, которая решит, кому из нас быть, а кому не быть. И вы полагаете, что в этих условиях мне до всего лишь женщин?
Он отрезал сухо:
— Она не всего лишь, а самая-самая… Ладно, я ваши доводы понимаю. Они… разумны. Но человек — не только разум. И я чувствую, эта женщина где-то близко. И вы либо знаете, где она сейчас, либо недавно с нею общались.
— Точно общались? — переспросил я. — Или она только прошла мимо, задев меня краем плаща?
Он на миг задумался, но тут же покачал головой.
— Может быть, все так, но мне кажется, вы знаете, где она. Даже если не занимаетесь ею лично, во что верю. Для вас, людей, воевать — это так важно!
— Ну да, — сказал я, — ну да, а как же, доминирование — все!
— Потому, — продолжил он неумолимо, — я предлагаю вам немедленно выдать ее.
Я посмотрел на него очень внимательно.
— Договаривайте.
Он чуть приподнял одну бровь.
— Что?
— Остальное, — ответил я. — Угрозы. Что если не послушаюсь и посмею упрямиться, то последует страшное и неотвратимое наказание. Вы же это хотели как бы озвучить?
Он произнес холодно:
— Это настолько очевидно, что я не счел нужным произносить это вслух.
— Нужно, — ответил я. — Это нужно.
Он холодно усмехнулся.
— Ах да, вам же нужно оправдание перед самим собой! Что отдали не просто так, а подчиняясь силе. Вы же всегда так говорите: мол, только под угрозой грубой силы… Да, вы ощутите всю мощь моей грубой силы… очень даже грубой, если заупрямитесь.
Я спросил с интересом:
— И что сделаете? Убьете? Так вы это можете сделать сейчас. Я ведь вас достать в этой скорлупе не могу, верно?
Он кивнул.
— Верно. Но пока что убивать вас нет смысла. Мне нужна беглянка, а не ваша жалкая жизнь. Выдайте ее… и вы уцелеете. Я с каждым мгновением убеждаюсь, что вы ее знаете, общались.
— Жестко, — ответил я. — Увы, выдать не могу. Скажу честно, даже не представляю, где она.
Он сказал с угрозой:
— Боюсь, вам придется поискать.
— Иначе? — спросил я.
Он кивнул с самым зловещим видом, даже подчеркнутым, как показалось, но я понял, он и хотел, чтобы я увидел его именно таким.