Елена Малиновская - Безымянный Бог
– Ты думаешь, надо было? – рассеянно поинтересовался мужчина, ласково целуя ладонь своей собеседницы.
– Конечно, – удивленно фыркнула женщина. – Она же из империи. Сама небось сотни раз проделывала это. Пусть на своей шкуре бы ощутила – хорошо ли жить без благословения бога.
– Какая ты кровожадная, Ирра, – рассмеялся Далион. – И потом, какое из двух ее имен мне следовало отнять?
– Как какое? – еще сильнее изумилась его собеседница. – Истинное, не мирское же.
– В том-то и дело, что у девчонки два истинных имени, —усмехнулся мужчина. – Да-да, Ирра, ты не ослышалась. Я и сам не поверил бы, если бы не видел собственными глазами.
– Это невозможно, – побледнела женщина от волнения. – Никто и никогда не может получить благословения сразу двух богов.
– Меня тоже весьма это интересует, – признался Далион и задумчиво посмотрел на дверь, за которой скрылась девушка. – Даже больше того вопроса, отчего она носит на запястье клеймо правителя Рокнара. Хотелось бы знать, известно ли самой Эвелине о втором своем имени?
– Ты можешь заставить ее рассказать, – предложила Ирра, пожимая плечами. – Пусть поделится, каково это – быть личной шлюхой императора. Заодно и про имена спросишь.
– Нет, – покачал головой мужчина. – Я не хочу торопить события. Придет время, и она сама мне все расскажет.
– Если только чужачка не сбежит раньше, – не унималась женщина.
– Пусть попробует, – равнодушно отозвался Далион. – И тогда она узнает, насколько может быть страшной в гневе старшая гончая.
– А ты не собираешься рассказать о ней на сборе? – поинтересовалась женщина, небрежно взъерошивая темные волосы мужчины.
– Не вижу причин, – хмыкнул ее собеседник. – Я не хочу тратить время и силы, защищая ее перед этой пустой говорильней. Ты же знаешь, как относятся к имперцам гончие. Еще приговорят сгоряча к казни. А я намереваюсь без суеты и спешки разобраться в тех вопросах, которые возникли с ее появлением.
– Тебе будет нелегко объяснить то, что ты взял какую-то неизвестную девчонку на роль своей тени, – возразила Ирра. – Многие из младших гончих полжизни бы отдали за такую честь. Да и Шари вряд ли будет молчать. Он болтун тот еще.
– Это мои проблемы, – несколько грубо прервал собеседницу мужчина и тут же постарался смягчить свой тон улыбкой. – Дорогая, не переживай из-за таких пустяков. Я все улажу сам.
И Далион мягко привлек женщину к себе.
Эвелина вышла из комнаты как в тумане. Она ничего не видела перед собой от слез, застилающих глаза.
«Попала, – стучала в голове навязчивая мысль. – Сбежала из одного рабства, чтобы сразу же угодить в намного худшее».
Девушка брела, не разбирая дороги. Вроде бы ей пришлось несколько раз спускаться по лестнице. Один раз она чуть не упала, запнувшись о ступеньку. Стены дома, казалось, давили на нее, пригибали голову к земле. Поэтому Эвелина обрадовалась, когда вдруг оказалась снаружи дома.
Во дворе было прохладно. Наконец-то повеяло дыханием осени. Серые низкие небеса сочились безрадостной унылой моросью. Девушка запрокинула голову, подставляя лицо мелким каплям дождя. Ей хотелось даже не плакать – громко выть от отчаяния. Снова темница, снова неволя. И никуда не деться. Лишь преданно служить, будто собака, вымаливая прощение.
Жидкая грязь захлюпала под ногами, когда Эвелина медленно пошла вперед. Легкая обувь, не предназначенная для улицы, сразу же промокла и отяжелела. Впрочем, девушка не обратила на это ни малейшего внимания. Только шагала и шагала по дороге, словно надеясь, что за ближайшим поворотом ее ждет спасение.
Эвелина очнулась, лишь когда дом Далиона скрылся из виду. Сначала она испугалась, что вот-вот ее призовут к ответу, строго окликнут, дернув за невидимый поводок. Но проходили минуты, и никто не пускался за ней в погоню. Тогда чужачка немного успокоилась. Далион дал ей время на размышление. Логично предположить, что он просто будет ждать ее возвращения на следующее утро. И предпринимать какие-либо действия, лишь не обнаружив через сутки свою новую тень рядом.
Эвелина села на поваленное дерево чуть в стороне от дороги. В голове было пусто и гулко – ни одной мысли. Да и о чем тут думать, если все сказано. Или добровольно отказаться от свободы, или вернуться к Дэмиену.
«Интересно, а как бы император отреагировал на мое возвращение?» – вдруг спросила себя девушка. И тут же ужаснулась простой мысли. Нет, нельзя об этом думать, нельзя даже представлять. Слишком мало времени прошло с момента их расставания, слишком живы еще в памяти ее запретные думы. Ведь даже страшно представить, насколько близко она была к падению. Только шаг оставался до полного поражения, столь притягательного и постыдного одновременно.
«Я стану тенью, – неожиданно мрачно подумала Эвелина. – Я ведь это поняла сразу же. Зачем скрывать от себя очевидные вещи? К Дэмиену я просто не смогу вернуться. Это будет хуже, чем смерть. А безымянной стать всегда успею. Пусть будет так».
После этого решения боль в груди немного утихла. Девушка спокойно сидела на мокром дереве и наблюдала, как по лужам разбегаются круги. Волосы, убранные в косу, растрепались, одежда прилипла к телу и неприятно холодила. Эвелине было все равно. Ей казалось, что она может сидеть так вечность – наблюдая за серым ненастьем. Лишь бы ее оставили в покое.
Бок, потревоженный долгой ходьбой, неприятно заныл. Эвелина задрала рубашку, поеживаясь от свежего ветерка, и зачарованно уставилась на кровавые разводы, проступившие на повязке. Вроде бы обычное дело – рана легко могла открыться после прогулки, – но девушка внезапно ощутила новый всплеск жажды, о которой почти забыла за время разговора с Далионом. Хотелось сорвать тряпки, обнажая бок, и слизывать, слизывать с кожи багровые сгустки запекшейся крови.
Эвелину согнул пополам сухой рвотный позыв, когда она воочию представила эту картину.
«Далион был прав, – печально подумала она. – Зверь живет во мне».
За этот день девушка больше ни разу не рискнула посмотреть на свою рубаху, по светлой ткани которой медленно расползалось красное пятно.
Вечерело. Влажный сумрак обнимал худенькую фигурку девушки, которую била крупная дрожь. Эвелина замерзла настолько, что почти не чувствовала ног и рук. Давно пора было вернуться, но чужачка всячески оттягивала этот момент, наслаждаясь последними мгновениями призрачной свободы. Завтра она уже станет тенью.
Эвелина неторопливо отправилась обратно только тогда, когда дорога полностью утонула во мраке. Она шла напрямик, не обходя луж и не жалея уже полностью испорченных ботинок. Весь дом спал – ни одного окна не светилось в этот поздний час. Лишь в холле девушку поджидала заспанная служанка, которая укоризненно всплеснула руками при виде плачевного вида своей подопечной – промокшей насквозь, в рубахе, напитавшейся кровью. Но, заглянув в темные глаза чужачки, в которых тлела искорка безумия, Дайра не осмелилась ругаться. Просто отвела ее в комнату, где девушку дожидался остывший ужин. Там служанка ловко и бережно растерла Эвелину сухими полотенцами, пока кожа не раскраснелась, и аккуратно сменила повязку. Все это время девушка стояла, уставившись в противоположный угол и боясь лишний раз посмотреть на рану. Иначе – она знала точно – ее бы вновь затопило жгучее желание пить.
