Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)
Все зря. Она ехала по городу, глядя на мелькающие редкие огни витрин. Денег нет и не будет. За учебу и квартиру платить нечем, вся эта гадость случилась напрасно…
Еле переставляя ноги, она поднялась по лестнице, долго попадала ключом в замочную скважину. Войдя, сорвала платье без обычной аккуратности: вряд ли форма ей еще понадобится. Хотелось плакать, но сил не было и на это. Дура… Какая же ты дура, Маред Уинни, Мышь Чернильная…
Наконец, она расплакалась, уткнувшись лицом в подушку — и сама не заметила, как уснула.
Глава 4. Предложение, от которого трудно отказаться
Пробуждение было отвратительным. Никогда Маред не подозревала, что в теле столько мест, которые могут болеть. Начиная от запястий, на которых обнаружились уже подсохшие ссадины и заканчивая, почему-то, бедрами, икрами и спиной, словно она провела целый день в седле. А самым ужасным, конечно, было то, про что стыдно даже подумать… Неловко повернувшись, Маред вскрикнула от боли и замерла.
Место пониже спины горело огнем, саднило и чесалось. О, как мучительно оно чесалось при полной невозможности даже притронуться! Всхлипывая от боли и обиды, Маред все-таки упрямо поднялась и поползла в ванную. Первым делом — вымыться! Словно можно смыть боль и стыд вместе с памятью о мерзких чужих прикосновениях…
Мутное старое зеркало в ванной честно отразило растрепанные темные волосы, круги под красными глазами и опухшие щеки. Вот теперь она, пожалуй, была бы в полной безопасности от любых домогательств: особа из зеркала вызывала лишь одно желание — бежать от нее подальше.
— Ну и страшны вы, милочка, — сказала Маред отражению. — Хуже баньши…
Отражение молча согласилось, а Маред подумалось, что будь она баньши, все ночи отныне посвящала бы исключительно пению под окнами лэрда Монтроза, чтоб ему быстрее получить новое место обитания и много-много белых роз. Под мраморным памятником с гербом. Хотя эта мразь, того и гляди, восстанет из гроба вампиром…
Осторожно переступив бортик ванны, Маред решительно включила ржавый кран под самым потолком.
Труба немедленно загудела, затряслась и хрипло взвыла, как оборотень на луну. Тьфу, да что же сплошь нечисть лезет в голову? Скорчившись под струей ледяной воды, Маред зажмурилась. Намокшие пряди липли к лицу и плечам, и уже неважно было, что местной водой голову мыть не стоит — волосы потом жесткие и словно липкие, сколько ни промывай. Обычно Маред раз в неделю разорялась на пару монеток за ведро хорошей воды — только для волос. Но сейчас ей было все равно, как будет выглядеть прическа.
Холодная, пахнущая железом и тиной вода била в поднятое вверх, к крану, лицо, стекала по плечам, груди, спине. Зад, словно ставший отдельной частью тела, пылал, и даже мыло не помогло, от него защипало еще сильнее. Задыхаясь, Маред обняла себя за плечи, дрожа всем телом, кожа давно покрылась пупырышками, а датчик на стене тревожно мигал, сообщая, что недельная норма воды на исходе. Ну и плевать! Почему нельзя промыть мозг? Выскоблить память обо всем, что делала она — и что делали с ней.
Закоченев окончательно, она кое-как промыла волосы, вытерлась большим полотенцем и вышла, измученно вспоминая, осталось ли в шкатулке с лекарствами хоть что-то подходящее. От кашля там точно что-то было, а вот от подобного? Нет, вряд ли. Размотав полотенце, она осторожно провела пальцами по распухшей коже, нащупав заметные рубцы. Придется идти в аптеку. Иначе сидеть она точно не сможет, а деньги все еще нужны.
Мысль о деньгах отозвалась глухой тоской и смутной болью, как от застарелого ушиба. Маред привычно глянула в окно, определяя время по солнцу. Сейчас оно цеплялось за шпиль Обсерватории, далеко миновав иглы астероновых башен, собирающих магическую энергию в восточной части города. Значит, время около полудня. Давно она не позволяла себе встать так поздно.
Маред содрогнулась, вспомнив лихорадочные сны, больше похожие на бред. В горячечных видениях она снова неслась по ночной улице в мобилере мужа, а впереди жутким золотым цветком распускалось пламя. Эмильен вдруг обернулся Корсаром, а Маред запуталась в одеяле и кричала, не в силах выбраться… Она с силой провела по лицу ладонями, стирая всплывшую из глубин сознания жуть, вяло подумала, что стоит купить и снотворного — раз уж собралась в аптеку. Или можно обойтись? Подумаешь, кошмары… Сами пройдут. И вдруг поняла, что уже с минуту в уши лезет пронзительный звон дверного звонка. За четыре года жизни Маред в этом доме звонок включался раз в месяц, возвещая приход хозяйки. Ой, плохо-то как!
Она заметалась по комнате, торопливо влезая в платье и одновременно пытаясь собрать растрепанные мокрые волосы в подобие узла. Сейчас тье Румстронг начнет требовать деньги — а денег-то и нет. Ладно, пару дней крикливая хозяйка подождет, а потом… потом придется съезжать. Наверное, придется.
На чулки времени уже не оставалось, да и все равно тье Румстронг не оценит ее стараний выглядеть прилично. Заколов мокрые волосы на затылке, Маред кинулась в прихожую — долго ждать хозяйка не любила — поспешно открыла дверь, даже не глянув в глазок.
Однако вместо хозяйки на пороге маялся тощий парнишка в униформе и с надписью поперек груди: «Доставляем на крыльях».
— Тье Уинни? — воспрял духом паренек, увидев Маред, и вежливо подергал полосатую же кепчонку.
— Да…
— Так это, пакет вам. Извольте принять и это… расписаться.
Пакет? Ей? Маред приняла немаленький, но легкий пакет из оберточной бумаги, поставила подпись на листке, протянутом ей пареньком, и покрутила в руках пакет, пока мальчишка, протараторив благодарность, умчался вниз по лестнице, даже не дожидаясь чаевых. Оно и к лучшему — у нее теперь каждая монетка на счету.
Закрыв дверь, Маред вернулась в комнату. Еще раз оглядела пакет: имя и адрес ее.
Решительно сорвала упаковочную ленту и развернула бумагу. Корсет! Ее корсет и панталоны, оставшиеся у Монтроза на квартире. Приглушенно охнув, Маред выронила аккуратно сложенные вещи на пол, и из них вывалился ее же фониль. Во всех красках представилось, как Монтроз брезгливо собирает ее вещи, держа кончиками пальцев, складывает… Или он поручил это прислуге? Больше похоже на то: очень уж умело сложены были вещички. Еще хуже. Что подумает прислуга о женщине, способной уехать от мужчины без корсета и панталон? Известно что!
Маред с отвращением глянула на валяющиеся вещи. Их она больше ни за что не наденет! Это ведь каждый раз придется вспоминать, как снимала под наглым ленивым взглядом лэрда королевского стряпчего?
А вот фониль… Фониль было жалко. Новый ей точно не купить, да и не связан он ни с чем таким, всего лишь пролежал у Корсара в столе.
