Надежда Кузьмина - Тимиредис. Летящая против ветра
Я кивнула. Вот только сама я так пока не умею. Но… посмотрела на Тин с надеждой:
- Тин, а если ты так их спровадила, может, они отстанут? И мне не надо никуда идти?
- Мири, ты сама все понимаешь. Что будет, если в следующий раз тебе не рот зажмут, а по голове поленом стукнут?
Следующий раз. Ох-х…
Вечером на другой день мы отвели коз Франьке. Договор был прост: она гоняет Белочку и Снежинку на выпас, зато и все молоко - её. Куры вполне могли прокормить себя сами. А яйца полежат - ничего при прохладной погоде с ними не станется.
Я, как потерянная, бродила из угла в угол. Тин грустно качала головой и паковала мой мешок - белье, запасные штаны и рубашку, сухари и вяленое мясо, травы и снадобья на все случаи жизни, самодельный планшет с исписанными листами и теплый плащ. Спрятала вниз, под вещи, кошелек с несколькими серебряными и горстью медных монет.
- С кольцом что делать будем? Думаю, носить тебе его пока нельзя. Даже на цепочке, на шее. Давай, я его в шов на жилетке зашью? Красть ее вряд ли кто польстится.
Я молча кивнула.
Не хочу я отсюда уходить! Я люблю Тин! И эту избу люблю - хвойный запах от бревен, пучки трав под стрехой, тепло от печки и свое лоскутное одеяло, наш выскобленный добела стол и мышиный писк в подполе. Век бы тут жила… Почему я должна бежать?
- Потому что тут покоя тебе не будет, - вздохнула Тин. - Единственный выход - если вдвоем переберемся в такую же глушь, где тебя и о тебе никто не знает. Но сниматься с насиженного места - это нелегко, поверь. Да и учиться тебе надо. Мири, давай так: если ты в школе совсем не приживешься, тихонько вернись сюда - я буду ждать. И тогда брошу я этот дом, другой сыщем - отсюда подальше. Согласна?
Я кинулась к ней на шею.
Вечером, засыпая, думала о том, как я ее люблю. Люблю… Но, если я ее и вправду люблю, разве могу я позволить, чтобы из-за меня она бросила дом, который обживала много лет, нажитое хозяйство, насиженное место, где ее знают и уважают?
Нет, совсем это не правильно. Значит, если я люблю Тин, я должна справиться. Как бы ни было трудно и чего бы мне это ни стоило.
***
Утром вышли еще в темноте. Двор тонул в белом стылом тумане. Все было влажным, холодным. Даже дверь и калитка казались сырыми. Тропинка под ногами была еле различима. Подняла голову - звезд за туманом не видать. А до восхода еще целых три часа. Под ногой хрустнуло - по ночам уже начались заморозки, и мелкую лужицу затянуло льдом. Изо рта поднимался парок. Оглянулась в последний раз на темную махину дома - ох, как же я не хочу никуда идти! Но надо. И хныкать я не стану, Тин ведь тоже не хочет меня отпускать, я же вижу, как она расстроена. Так что ей зря нервы трепать?
Нам предстояло пройти несколько лиг наискось через перелески к ведущей от Зеленой Благодени к Сухой Сохе дороги. Выбраться на нее мы собирались у самого моста через Потаву. А оттуда пойдем уже по тракту. Я так далеко никогда в ту сторону не заходила, и мне хотелось посмотреть на большую дорогу, мост…
- Ну, Мири, какая большая? Ты что? - засмеялась идущая впереди замотанная в платок до бровей Тин. - Сама же знаешь, приезжие у нас раз в пять лет бывают, а деревенские хорошо раз в два года за покупками в Соху съездят. Одно слово - дорога. А на деле - две заросшие колеи. Хорошо, хоть мост в свое время на каменных быках поставили - его и чинить не надо.
Я чуть не поскользнулась на мокрой траве и, закрыв рот, засеменила следом за Тин. Мешок с вещами оттягивал спину, смещая центр равновесия - я чувствовала себя непривычно неповоротливой и неуклюжей. Но ноша Тин, которая волокла на себе всё, что мы наготовили за лето на продажу, была куда тяжелее. Так что не хнычу и не отстаю.
Мост мы прошли еще в сумерках. Впрочем, я не впечатлилась. Под ногами - гулкий деревянный настил из осиновых - чтоб не гнили - бревен. По краям - кривоватые деревянные перила. Ширина - шагов восемь-девять - одна телега или воз с сеном легко пройдут, а двум уже не разминуться. Внизу - черная лента медленной здесь реки с белой оторочкой первого ледка по краям. И вокруг темно.
Одна радость - как выбрались на дорогу, сразу стало легче идти. И ноги скользить перестали. Я уже запыхалась, все же шли мы быстро и с грузом. Тин оглянулась:
- Потерпи. Видишь холм впереди? Вот там сделаем привал.
Холм? Это то серое, что мерещится в тумане?
Оказалось, он самый. Тин уверенно свернула на обочину, помогла мне влезть на косогор и вывела за руку на небольшую полянку с парой толстых лежащих бревен. Похоже, это место она знала. Присела и полезла в котомку, за пирожками и флягой с тайрой.
- Тин? А разбойников тут нет?
- Мири! Что за фантазии? Какие разбойники в этом богами забытом медвежьем углу? Кого они тут грабить будут? Ни путников, ни купцов… Думаю, кроме нас на всей дороге сейчас ни души.
Я закрыла глаза и прислушалась к себе. Последние несколько месяцев я заметила, что если вот так сосредоточиться и как бы раскрыться, слиться с окружающим миром, то можно определить, есть в округе кто живой или нет. Сначала думала, мне мерещится. А потом начала этим пользоваться, разыскивая коз и кур. Бывали сбои, но в целом все получалось неплохо. Наверное, это хорошее умение. И надо бы научиться пользоваться им на ходу. Вот если б вчера в лесу я почувствовала, что рядом кто-то есть, не попалась бы так по-глупому Зимке.
Но сейчас вокруг было пусто. Так, какие-то птицы в кронах деревьев, да пара зверушек в подлеске. Мелкие. Зайцы, наверное. Мышей я не чувствовала.
Постепенно рассвело. Мы продолжали путь по пустой дороге. Перелески, голые уже поля, покрытый инеем бурьян вдоль обочины.
- Через пару часов придем, - оптимистично сообщила бодро шагающая рядом Тин.
- Тин? А ты в магической школе училась?
- Нет. В моё время их не было.
- А как ты училась?
- Да просто. Когда мне было десять, мы с мамой жили рядом с аптекой. И я там на посылках подрабатывала - разносила по клиентам микстуры да лекарства. А потом дядька Петрим стал меня понемножку обучать, приспособил отвары да вытяжки делать и смеси разные составлять. Читать и писать я умела, мама научила. Оказалось, у меня есть способности - и запоминала я легко, и микстуры хорошо получались. К четырнадцати годам я была у Петрима помощницей. Он не старый был, и не противный… кажется, были у него планы на мне жениться. Да только когда чума пришла, он умер. Как и мама… А потом приехали родственники и аптеку продали. И я осталась на улице. Перебралась в другой город, открыла свое дело, прожила там пять лет. Что дальше - ты знаешь…
Тин замолкла. Да, я знала и про несчастье с Ани. И про то, как Тин дважды пыталась уехать подальше и снова поселиться в городе - и дважды вынуждена была срываться с места, когда её опознавали. Как стала ездить по деревням, разыскивая себе учителя. Потом несколько лет жила в работницах и помощницах у старой знахарки. Магией та не владела, но о травах знала все. И, наконец, сменив еще несколько мест, Тин поселилась близ Зеленой Благодени.
