Ольга Куно - В полушаге от любви
— А письмо? Ты показала им письмо с печатью?
— Показала. Но они даже не сочли нужным его прочитать. Лишь посмотрели вскользь.
— Но печать моего брата они видели?
— Видели, — прежним виноватым тоном ответила Эмма. — Но сказали, что это не имеет значения. Что поступил новый указ, согласно которому в сокровищницу разрешено входить только герцогу, его камердинеру и лорду Эстли. Все остальные могут войти исключительно в сопровождении одного из этих людей. Я попыталась настаивать, но они пригрозили, что в этом случае вызовут начальника охраны… И я ушла.
Эмма вновь опустила голову.
— Они сказали, когда был отдан этот новый указ? — подала голос я.
Плечи камеристки вздрогнули, словно она и тут видела свою вину.
— Всего за несколько минут до моего появления, госпожа, — пролепетала она.
Мирейа сжала зубы, с трудом сдерживая рвущееся с губ проклятие.
— Отдохни, Эмма, — сказала она. — Выпей воды и успокойся. Не твоя вина, что всё так произошло. Ты хорошо мне послужила.
Камеристка, немного успокоенная такими словами, но всё ещё переживающая, вышла в соседнюю комнату.
Я же откинулась назад, опираясь спиной об изножие кровати, вплотную к которому стояла банкетка. На губах расцветала широкая улыбка, в которой восхищение смешивалось со злостью.
— Он всё-таки обо всём догадался, — констатировала я. — И до чего же быстро! Как ему только это удалось? Всё-таки он невероятно умный мерзавец.
— О ком ты? — резко спросила Мирейа.
— О Кэмероне Эстли, разумеется, — уверенно откликнулась я. — Никто другой не сумел бы так оперативно просчитать наперёд все наши ходы.
Мои слова почти сразу же получили неожиданное подтверждение. В дверь постучали, и в комнату вошёл сопровождаемый горничной лакей.
— Леди Альмиконте. — Он склонился в подобающем случаю поклоне. — Я уполномочен передать письмо от лорда Кэмерона Эстли. Оно адресовано леди Инессе Антего.
Я устремила взгляд на Мирейу. Получив от неё согласный кивок, вытянула руку. Лакей подошёл и вложил в неё конверт.
— Я говорила ему передать письмо мне, но он отказался, — пожаловалась Мирейе горничная, оправдываясь в том, что пустила в покои постороннего.
— Мне было приказано вручить письмо в собственные руки.
Лакей говорил смиренно, как бы принося извинения, но у него на лице одновременно читалась уверенность в собственной правоте. И то верно: приказ есть приказ. Тем более, когда он исходит от такого человека, как Эстли.
— Давай же, читай! — нетерпеливо поторопила меня Мирейа, едва за слугами закрылась дверь, и мы снова остались втроём.
Я вскрыла конверт и развернула квадратный лист светло-жёлтой бумаги. На нём красивым витиеватым почерком было выведено несколько предложений. Я принялась читать. По мере того, как глаза пробегали по тексту, меня всё сильнее и сильнее охватывала ярость. Я буквально физически ощущала опутавшую тело и душу злость. Руки задрожали, в глазах потемнело. Я до боли стиснула зубы. Казалось, если бы автор письма находился сейчас в этой комнате, я бросилась бы на него и задушила собственными руками.
Дочитав, я скомкала письмо в кулаке, пытаясь хотя бы таким образом выместить свою злость на его автора. Затем в сердцах швырнула листок в сторону. Увы, далеко он не улетел: бумага была слишком лёгкой.
— Да как он смеет! — прошипела я, удивляясь самой себе.
Честно говоря, собственная реакция на письмо немного меня пугала. Я не могла припомнить, чтобы хоть когда-нибудь была так на кого-либо зла. До зубовного скрежета, до кругов перед глазами. Казалось, лишь крохотный шажок отделяет меня от полной потери контроля над собой.
Меж тем Илона подобрала письмо, с которым я обошлась столь жестоко. Разгладила лист и, не спрашивая у меня разрешения, принялась читать. Я в общем не возражала. Меня вообще мало волновало происходящее, поскольку эмоционально я была сосредоточена на всепоглощающем чувстве ярости.
— Что он о себе возомнил?! — продолжала бушевать я.
И поначалу не обратила внимания на то, что губы подруги по мере прочтения растягивались в улыбке. Заметила её реакцию лишь тогда, когда Илона, дочитав, расхохоталась в полный голос.
— Ты находишь, что в этом есть что-то смешное?! — возмутилась я, перенося частичку своего гнева на фрейлину.
Та поднесла руку к груди, видимо, намеренная что-то мне объяснить, но не смогла произнести ни слова от скрутившего её смеха. Я возмущённо хватала ртом воздух, не в силах что-либо сказать в ответ на такое вопиющее поведение.
Мирейа решительно выхватила письмо у Илоны из рук. Села в кресло, всем своим видом транслируя спокойствие и уравновешенность, каковых сейчас катастрофически не хватало обеим её фрейлинам, и принялась размеренно читать вслух. Правда, после первой пары строчек она всё-таки остановилась и изумлённо подняла глаза, но потом всё же заставила себя читать дальше. Письмо гласило:
«Дорогая леди Инесса!
Надеюсь, вы получили от кратковременного обладания печатью герцога такое же удовольствие, какое я получил от кратковременной близости вашего тела. Спешу уведомить, что выбранный вами метод оплаты целиком и полностью меня устраивает. Страстный поцелуй молодой женщины из графского рода — достойная цена за одалживание печати. В случае, если вы пожелаете расплатиться подобным образом за другие услуги, обращайтесь ко мне без стеснения.
Ваш Кэмерон Эстли.
P.S. Будьте любезны как можно скорее возвратить печать её законному владельцу. Для того, чтобы расплатиться за обладание ей на постоянной основе, вам придётся по меньшей мере два месяца не вылезать из моей постели.»
— Н-да… — протянула Мирейа, не сразу нашедшая для реакции другие слова.
— Я его убью, — процедила я. — Оторву ему голову. А потом задушу. Или наоборот. И пусть меня даже за это казнят
— Ну-ну, не говори ерунды, — мягко попросила Мирейа. — Мы найдём другой способ заставить его пожалеть об этом письме.
— А ты! — Я указала на Илону трясущимся указательным пальцем. — От тебя я такого не ожидала!
— Ну прости, Несси, — взмолилась подруга, стараясь вернуть своему лицу выражение серьёзности. — Но неужели ты не видишь? Это письмо — это же почти признание поражения! Я говорила, таких, как Эстли, лучше не обыгрывать, но всё равно не могу не восхититься твоим успехом.
— Каким ещё успехом? — сдвинула брови я, готовая обидеться всерьёз, если окажется, что Илона издевается.
Лично мне письмо Кэмерона казалось не успехом, а величайшим унижением в моей жизни. Он ведь откровенно намекал на то, что я повела себя, как продажная женщина. И, что самое мерзкое, представлял ситуацию таким образом, что я и сама была почти готова с ним согласиться.
