Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 1)
— Что тут происходит, сударь мой урядник? — ледяным тоном осведомился мэтр, обводя всех столпившихся прищуренным взглядом бесцветных глазок.
— Прибыли по сигналу! — лихо отрапортовал стражник, вытягиваясь что было мочи. — Сигнал недозволенной волшбы!.. Вот здесь, в этой каморке.
— А эта… это… гм… существо где пребывало на тот момент?..
— В означенной каморке, мэтр Ондуласт, ваше волшебничество! — что было мочи рявкнул урядник, поедая начальство глазами.
— А… гм… все ясно. — Чародей вошел внутрь, брезгливо отстранившись от ближайшего воина — тот тщательно зажимал ладонью рот, однако, конечно же, не мог удержать в горсти могучего чесночного запаха.
Мэтр Ондуласт шагнул через порог и остановился в полутора саженях от непритворно дрожащего Сидри. Маг был невысок, худ, сутул, средних лет, с болезненно бледным, иссеченным морщинами лицом. Тонкий нос с горбинкой, глубокие складки, пролегшие от него к уголкам губ, придавали Ондуласту хищный, подозрительный вид. Казалось, он постоянно что-то вынюхивает или высматривает — то ли измену, то ли добычу. Злые языки болтали про него много всякого, однако чародеями Первого Ряда, магистрами и мастерами, он ни разу не был обвинен в небрежении или нарушении орденского кодекса. Хотя возможностей у стражевого волшебника, само собой, имелось хоть отбавляй.
— Тэ-экс… — неопределенно протянул чародей. — Нуте-с, приступим. Сознался ли уже преступитель? — повернулся он к уряднику.
— Никак нет, мэтр, ваше волшебничество, не сознался, — горестно сказал стражник.
— Плохо работаете, — Ондуласт поджал губы. — Плохо. Обо всем будет доложено.
— Виноваты, мэтр… не погубите… жена дома, дети малые… смилуйтесь… не лишайте живота… — здоровенный урядник мало что не рыдал в голос.
— Посмотрим, — процедил маг. — А что делают здесь посторонние? Почему не убраны? Нет, положительно невозможно работать в такой обстановке!
«Посторонними» здесь явно считались Вольные.
— Покорнейше прошу прощения у досточтимого мэтра, — сладким голоском пропела Тави, — но мы вместе с братом добирались до Хвалина в одном караване с мэтром Сидри, и потому…
— Вы, конечно, уже имеете на руках подтверждение вашего имперского подданства, равно как и перечень положенных льгот и привилегий? — не глядя на девушку, сухо осведомился Ондуласт, зачем-то кутаясь в плащ.
— Видите ли, почтенный мэтр, мы только что прибыли в город, и потому…
— Следовательно, на сей момент вы — поднадзорный элемент, не имеющий права голоса в гражданских и военных делах Империи, — отчеканил чародей. — Урядник! Распорядитесь…
— О, мы уже уходим, уже уходим!.. — прежним голоском объявила Тави. Сидри метнул на нее полный отчаяния взгляд, однако она уже повернулась к нему спиной.
Волшебник дождался, пока за Вольными закрылась дверь, брезгливо дернул щекой и вновь обратился к уряднику.
— Шмотки этого… где они?
Три вьюка Сидри мгновенно оказались на полу перед чародеем.
— Выпотрошить! — бросил тот. — А его — обыскать. Выложите все найденное на стол и выметайтесь. Вместе с ним.
Гном стоял ни жив ни мертв, не дерзая даже утереть обильный пот, проступивший на лбу. Ондуласт с омерзением пошевелил носком черного сапога сваленные кучей пожитки Сидри, не снисходя даже до наложения заклятия.
— Это уберите сразу. Ничего нет, — распорядился он. — Теперь займемся вот этим…
К тому моменту на грязноватой, покрытой подозрительного вида темными пятнами столешнице лежали: дозволенный Эдиктом короткий складной нож с рукоятью розового пещерного дерева; кожаный тисненый кисет с монограммой гномьими рунами; огниво и кремешок в оплетке; не слишком чистая тряпица, как видно, служившая носовым платком; серебряная цепочка с гербом колена Дромаронгов, здоровенная связка ключей черного кованого металла; старенькая вишневая трубка с бронзовым кольцом на черенке; вторая трубка, поновее — запасная; свитница плотной кожи, деревянная резная коробочка с набором перьев и разноцветными чернильными бутылочками; полдюжины свитков, дюжина чистых листов; дорожный журнал в засаленном переплете; шейная лента; восемь парадных подвесок с дозволенными к ношению бериллами; и, наконец, короткая ясеневая палочка, тщательно ошкуренная и отполированная, но лишенная какой бы то ни было резьбы.
Ондуласту хватило одного взгляда на эту груду.
— Так, — он скривился еще больше, словно на язык ему попало нечто невообразимо горькое. — Свяжите этому лапы… и постойте в коридоре. Не забудьте закрыть за собой дверь, урядник.
Повторять приказы Ондуласту не приходилось еще ни разу.
* * *— Что он делает? — беззвучно спросил Кан-Торог.
— Тише! Тише! Ондуласт не дурак, и не слабак, — пальцы Тави так и мелькали. — Думай потише! Прикрывай мысли! Мне тебя полностью не спрятать… Так… Что он делает… Он уже, конечно, все понял. Достаточно было взглянуть на физиономию нашего бедного гнома. Но мэтр все равно будет искать следы… потому что ему важна не только вина. Он хочет понять, что в действительности творил тут Сидри, потому что гномы скорее умрут под пытками, но тайну не выдадут. И вся знаменитая некромантия Фиолетового Ордена тут не поможет. Поэтому нашему мэтру придется попотеть.
— Но ведь…
— Ясное дело, ингредиентов там уже давно нет. Но для опытного мага взять след труда все равно не составит. Волшебникам-недоучкам, адептам самых низших степеней, я бы глаза отвести сумела, но с магистром второй ступени мне не совладать, Кан.
— Ясно. Меч…
— Ты погубишь Сидри и ничего не добьешься. Даже если мы и справимся с Ондуластом — а завалить магистра, уверяю тебя, не так-то просто даже такому, как ты, — увиденное гномом мы все равно потеряем. А без этого все лишается смысла. И помни, что это заклятье подвластно только Подгорному Племени.
— Что же…
— Иди, пристань к уряднику. Мол, как же так, гнома сейчас заберут, а у него наш багаж и все такое прочее. Ондуласта предоставь мне. И помни — никакого оружия. Пока. Это — на крайний случай.
* * *В каморке Сидри мэтр Ондуласт неторопливо готовился наложить заклятье. Недозволенную магию он почуял, едва поднявшись по лестнице. Гном ворожил, в этом чародей не сомневался ни на йоту. Но вот зачем и на что? На удачу в торговых делах? Но она и так не отворачивалась от Сидри, если, конечно, по отношению к гномам вообще применимо теперь это слово — «удача». Нет, тут дело в чем-то ином…
