Врата Анубиса - Пауэрс Тим

– Эй, Уилбур, проснись, – испуганно зашипел Ричард. Ему удалось разбудить Уилбура за мгновение до того, как Ромени появился у входа в фургон.

– Помоги мне запихнуть этого парня внутрь, Уилбур, – тихо сказал Ромени.

– Аво, руа, – отозвался Уилбур, мгновенно придя в состояние полной боевой готовности.

– Да поосторожнее, ты, идиот! Не стукни его головой обо что-нибудь ненароком. Мне вскоре понадобится ее содержимое в полной сохранности. Так, хорошо. Подложи под него попоны. Так, осторожно, болван. Вроде все в порядке. Свяжите-ка его покрепче и не забудьте всунуть кляп.

Старик закрыл откинутое полотнище на задней стенке фургона и зашнуровал парусину. Затем он удивительно проворно запрыгал вокруг фургона, подскакивая и раскачиваясь на своих пружинах, приделанных к подошвам башмаков, и уселся на козлы рядом с Ричардом.

– Ну, теперь они вряд ли отсюда уедут. Я изловил одного, но давайте все-таки последим за остальными.

– Аво, руа, – поспешил согласиться Ричард. Он зацокал на лошадей, и фургон сорвался с места и ринулся вперед во весь опор. Шаткое сооружение раскачивалось и скрипело, железные обручи ходили ходуном, парусина хлопала на ветру, фургон, казалось, вот-вот развалится.

Они проехали два квартала и повернули к Стрэнду. Здесь фургон остановился у края тротуара.

Ожидание длилось уже около получаса. Место для стоянки похитители выбрали не самое удачное. Время от времени их беспокоили любопытствующие прохожие, которые подходили к фургону, привлеченные причудливо украшенной надписью «СТРАНСТВУЮЩАЯ ЕГИПЕТСКАЯ ЯРМАРКА ДОКТОРА РОМЕНИ». Буквы, когда-то написанные яркой краской на парусине боковой стенки фургона, теперь с трудом поддавались прочтению.

Но вот ожидание подошло к концу – Ромени насторожился и хищно прищурился.

– Ричард! Вон там, видишь – едут! Быстрее за ними! Ричард суетливо подхватил поводья, фургон качнулся и нехотя стронулся с места. Им не повезло – в этот час улицу загромождали повозки и экипажи. Кареты быстро удалялись от преследователей, и старому цыгану понадобился весь его опыт, для того чтобы держать добычу в пределах видимости. Он встал на подножку и управлял фургоном, подхлестывая лошадей и пытаясь лавировать в потоке транспорта. Вслед им неслась отборная ругань вперемешку с испуганными возгласами – видимо, не все возницы одобряли такую манеру езды по переполненной улице.

Похитители резко свернули на Сент-Мартин-лейн. Фургон на повороте угрожающе накренился вправо, и в этот момент Ромени вытащил из кармана часы и стал пристально следить за движением стрелок.

– Они все-таки намерены попасть туда до того, как врата закроются, – еле слышно пробормотал Ромени.

Три экипажа – два вместе и один повис на хвосте – повторяли в обратном направлении путь к «Короне и якорю». После поворота на Оксфорд-стрит Ричард понял, что во второй карете заметили погоню и прибавили скорость. Гайд-парк остался слева, и теперь вокруг тянулись темнеющие поля окраин. В этот момент из второй кареты послышался хлопок, они увидели вспышку, и пистолетная пуля попала прямо в железный обруч фургона над головой Ричарда.

– О, душа моего предка, молись о нас! – воскликнул старый цыган, непроизвольно натягивая поводья. – Бандит стреляет в нас.

– К черту твоего мертвого папеньку! Прибавь ходу! – прокричал Ромени. – Я привел в действие заклятия, отражающие пули.

Ричард стиснул зубы и, сжимая одной рукой бедную деревянную обезьянку, другой – подгонял лошадей. Вечерняя сырость и холод пробирали до мозга костей. Ричарду стало жалко себя, и потянуло обратно в шатер – там хотя бы не холодно. Он очень хотел опять трудиться над отливками и плавильными чанами. Все лучше, чем ужасы этой погони.

– Да, теперь я уверен – они двигаются к тому полю сбоку от дороги, – сказал ему Ромени. – Мы можем выиграть время. Давай поворачивай в объезд к нашему табору, мы окажемся там раньше.

– Так поэтому табор именно на том месте, руа? – спросил Ричард. – Ты знал, что эти люди должны появиться?

Он с благодарностью натянул поводья, и лошади перешли на шаг. Кареты быстро удалялись по дороге.

– Я знал, что кто-нибудь может появиться, – невнятно пробормотал Ромени.

Фургон раскачивался и подскакивал на ухабах и рытвинах проселочной дороги, ведущей в другую сторону от Бейсуотер-роуд и дальше на юг, огибая полосу леса у поля. В таборе никто не стоял у шатров и не зажигал костры. Фургон встречали только собаки. Они подскочили к пришельцам, обнюхали и кинулись к шатрам – оповестить хозяев на собачьем языке, виляя хвостом, кружась и подпрыгивая: явились свои, цыгане, беспокоиться нечего. Вскоре появились двое цыган и не спеша подошли к фургону.

Ромени соскочил на землю и некоторое время стоял, содрогаясь всем телом, – пружины на башмаках сжались при ударе о землю и теперь вибрировали.

– Ты, Ричард, заберешь пленника в свой шатер, – сказал Ромени. – Сделай так, чтобы ему не причинили вреда, но надо исключить малейшую возможность бегства.

– Аво, руа, – покорно отозвался старый цыган. Ромени уже чудно запрыгал, направляясь к полосе леса, отделяющей это поле от следующего – того самого, если верить Уилбуру, где материализовались смертельно опасные незнакомцы.

Ричард вспомнил, как Уилбур дерзко следил за Ромени, и внезапно принял решение последовать его примеру.

– Забери его в мой шатер, Уилбур, – сказал он, – и зашнуруй покрепче, как старый башмак. Я скоро вернусь.

Он многозначительно подмигнул Уилбуру, призывая сохранить тайну, и последовал за шефом.

Ричард взял немного левее – он хотел подойти к деревьям на несколько сотен футов западнее Ромени. Он слышал, как старик пробирается между деревьями справа от него. Ромени тоже двигался осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, хотя это у него получалось хуже, чем у цыгана. Когда Ромени наконец нашел место за толстым стволом дерева на самом конце поля, Ричард уже давно притаился за небольшим пригорком и приготовился наблюдать.

Кареты проследовали на середину поля, все пассажиры вышли и толпились неподалеку от карет. Ричард насчитал всего семнадцать, среди них несколько женщин.

– Вы слушаете меня? – Очень старый человек произнес эти слова громко и отчетливо. – Мы не можем больше его искать. О черт! Мы только что оказались здесь. В нашем распоряжении всего несколько секунд. Еще чуть-чуть, и дыра закроется. Дойль, очевидно, решил…

Раздался глухой удар, и все они безвольно упали на землю. Затем Ричард заметил, что бесформенные предметы на земле – всего лишь одежда: люди, ее носившие, ушли. Лошади и кареты остались в поле, залитом холодным лунным светом.

– Они мертвые чели, – прошептал Ричард, охваченный ужасом. – Привидения! – И он привычно забормотал охраняющие заклятия. Он увидел, как Ромени поспешно идет по полю. Прятаться уже не имело смысла. Ричард встал с земли и вытащил из-под рубашки обезьянку. – Ты никогда мне даже не рассказывала, – прошептал он ей.

Он поспешил назад, к табору.

* * *

Дойль почувствовал резкий запах эфира. У него не хватало сил открыть глаза. Тяжесть сдавила голову, во рту – знакомый вкус антисептика… Да, он в кабинете дантиста. Или в комнате для отдыха, где можно прийти в себя после наркоза, когда выдрали зуб. Дойль ощупал языком зубы, пытаясь определить, какой зуб ему выдрали на этот раз. Смутно припоминалась карета с зажженными фонарями, его куда-то везли… И он жалобно недоумевал: куда же подевалась няня с горячим шоколадом?

Дойлю удалось-таки неимоверным усилием воли разлепить отяжелевшие веки… Что это? Он не в кабинете дантиста… Дойль попытался размышлять, но дикая головная боль и страшная тяжесть, в которой он барахтался, все еще не отпускали его. Но он не оставлял попыток восстановить ускользающую цепь событий. Его следующее умозаключение было вполне логично и позволяло надеяться, что он не окончательно утратил разум: если я не в кабинете дантиста, следовательно, мне не дадут горячего шоколада.

Да, он отнюдь не в кабинете дантиста – он в палатке, большой палатке – вернее это назвать шатром… В шатре горит фонарь, рядом стол. Около стола – два смуглых человека. Оба с усами и большими серьгами в ушах. Ну вот, уставились… Чего им от меня надо? Вид у них порядком испуганный. Один, тот, который постарше, почти седой, почему-то тяжело дышал. Он что, пробежал марафонскую дистанцию? Странный у него костюм для соревнований по бегу.