Среди чудовищ и ведьм (СИ) - Бруша Анна

— Как спалось? — спросил он меня.

— Без сновидений и видений. Где это мы? — спросила я его, осматривая убогость обстановки.

По углам громоздилось тряпье, пыль покрывала пол таким толстым слоем, что наши с Мадсом следы отпечатались в ней, как в снегу. Странно, что нас за ночь не съели блохи.

— В борделе.

Он взглянул на меня с вызовом.

Эта информация не произвела на меня особенного впечатления.

— Я думал, ты будешь шокирована.

— Ты знаешь, как погиб король Этельред? Я имела несчастье наблюдать его смерть и то, что было до.

По мере моего очень обстоятельного рассказа брови Мадса несколько раз взлетели вверх.

— Занятно. Король наш был большой оригинал. Какие однако всплывают сочные подробности. Я вижу тебе лучше…

— Нет. Не лучше.

Бальтазар Тосса шантажирует меня жизнью моей сестры. Но он не учел, что его я вижу частенько. А теперь, я приложу все усилия, чтобы это происходило чаще. И потом постараюсь, чтобы его грязные тайны и разные секреты попали к его врагам. При первой же возможности.

Мадс кивнул и внимательно посмотрел.

— Думаю, завтрак не помешает в любом случае. Ты побудь здесь, а я спущусь и все принесу.

Я мрачно кивнула. Похоже, он всерьез опасается, что стоит мне выйти на улицу, как я брошусь к первым встречным стражникам или магам и потребую отвезти себя прямо к Бальтазару Тоссе.

Но Мадс вчера был прав, когда указал на коварство верховного мага. Нельзя возвращаться.

Сосредоточившись, я воспроизвела в памяти ненавистное лицо, а затем и весь образ целиком: мантию благородного пурпурного цвета, тяжелый медальон и холеные руки, украшенные перстнями.

А вдруг он сейчас говорит с Кристой. Имелся все же небольшой шанс, но…

Ория и другая, неизвестная мне старая ведьма склонились над Бьянкой.

— Она умирает, — сказала ведьма.

— Нет, — отрезала Ория, — Любовь слишком глубоко пронизала все ее чувства. Требуется больше времени.

— Как скажете, королева.

Ория потерла тонкими пальцами переносицу.

— Бьянка выживет. Ей нужно придать сил.

Ведьма презрительно фыркнула.

— Некоторые готовы умереть, ради своей любви. Вот она так и решила поступить.

— Тут я решаю.

Ория едва не сорвалась на крик, но быстро взяла себя в руки.

— Ладно, — процедила королева ведьм, — Что нам делать?

— Оставить ей ее любовь, может тогда, удасться спасти.

Старуха взяла из таза тряпку отжала и принялась обтирать лицо и грудь Бьянки. Девушка судорожно вздохнула, губы приоткрылись.

— Упрямая…

Ория отошла от кровати и принялась смотреть в окно. Она вглядывалась в туман, который вился и игриво закручивался, тек ручейками с ветвей деревьев.

На границе мелькнула и тутже растворилась фигура.

— Оставить ее любовь, говоришь.

Старуха несколько раз удивленно моргнула.

Королева ей ласково улыбнулась.

— А это возможно, — протянула она и сощурилась, — Иди, Грэтта, я ей займусь.

— Что? Собрать девочек, чтобы влить в бедняжку сил?

— Нет нужды. Я верну ей любовь.

Едва заметные брови старухи взлетели вверх, отчего на лбу кожа собралась складками.

— Вернешь? — переспросила она. Что ж… стоило попытаться сначала забрать, растоптать, уничтожить, выкорчевать, а потом раз и возродить.

— Ты сама предложила.

— Потому что я всегда за любовь. Без нее сердце становится сухим и черствым. Тебе стоит как-нибудь попробовать.

Ория метнула на нее такой взгляд, что Грэтта попятилась.

— Думаешь, я никогда не любила?

— Это я так… глупость сказала. Совсем плоха стала, вот и болтаю всякое.

— Успокойся, Грэтта. Я не сержусь, — Королева ведьм улыбнулась, — Ты же понимаешь, что я хочу добра для всех ведьм. Но это так трудно. Некоторые не понимают, в чем это добро заключается. Они гонятся за отражением звезд в воде, когда могут достать эти самые звезды с неба и стереть их в порошок.

— Неразумные, как дети, — льстиво поддакнула старуха.

— Да. Прискорбно признавать. Вон даже ты. Столько лет пожила на свете, а все толкуешь про какую-то любовь. Что она тебе дала?

Старуха нахмурилась, пожевала губами и серьезно ответила:

— Скорбь. Но такова плата.

— Видишь. А разве скорбь не иссушает сердце, не делает его черствым? — Ория усмехнулась.

— Все так, королева, все так.

— Я хотела избавить ее от этого. Освободить… Но пока приходится идти на компромиссы.

Грэтта с прищуром смотрела на Бьянку.

— Ох, надеюсь, этот самый компромисс ее не убьет. А то совсем доходит… а тут компромисс. Я о таком колдовстве слыхом не слыхивала.

Ория рассмеялась. Искренне, весело.

— Иди, Грэтта. Отдохни. А я обо всем позабочусь.

Когда старуха ушла, королева склонилась над бесчувственной Бьянкой и прошептала:

— Что ж… ты так стремишься проверить, насколько зла любовь. Я дам тебе этот шанс.

Она зашипела и изо рта тонкой струйкой заструился туман. Он окутал лицо Бьянки словно тончайшая вуаль, а потом просочился под веки.

— Хочешь быть одурманенной — будь! Но все равно, катиться в бездну ты будешь на моих условиях.

Ория стремительно покинула комнату.

Сначала ничего не происходило. Бьянка оставалась неподвижной, а потом она заворочалась и со стоном открыла глаза.

Села. Огляделась. Потерла виски.

Постепенно к ее щекам вернулся румянец. Бьянка вздрогнула, как человек, который вспомнил что-то важное, о чем забыл. Она вскочила с постели и принялась торопливо одеваться.

В поисках башмаков ей пришлось хорошенько обшарить всю комнату.

Я следила за каждым ее движением. В них была грация и уверенность. Она была очень красива. Время проведенное под заклятием королевы ведьм, сделали черты лица Бьянки еще более утонченными.

Бьянка постояла около двери. Удостоверившись, что за ней не слышно никаких подозрительных шорохов, она рискнула выглянуть.

Никого.

Я с замиранием сердца следила, как она петляет по пустым коридорам замка, как выходит во двор и бежит по лужайке в сторону тумана.

Если бы Бьянка оглянулась, она бы увидела в окне Орию. Та наблюдала, приоткрыв занавеску. А рядом крутилась Грэтта.

— Только что помирала. И откуда только силы взялись? — ворчливо спросила старуха.

— Ты слышала, как говорят, любовь окрыляет. Вот и ее «окрылила». — Ория тонко улыбнулась.

А Бьянка скрылась в тумане.

Он был такой густой и белый, точно молоко. Бьянка сотворила в воздухе магический знак, туман нехотя всколыхнулся и раздвинулся, образуя узенькую тропку.

Ведьма пошла по ней, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. А внутри тумана шла какая-то скрытая жизнь. В нем что-то шумело, ворочалось, вздыхало и фыркало.

Тут левая «стена» тумана вспучилась и перегородила тропинку. Бьянка замерла, рассматривая белый пузырь, но не отступила. Она подняла руки и между кончиками пальцев пробежала искра.

С легким шипением «пузырь» лопнул и на тропинку шагнул высокий тролль. У него были миндалевидный разрез глаз, высокие скулы, очень острые кончики ушей, украшенные серебряными колечками. Синие волосы собраны на макушке в длинный хвост, виски же выбриты и на них синяя вязь татуировки.

Он взглянул на Бьянку и бровь удивленно взлетела вверх.

— Заблудилась, ведьмочка? — голос у него был грубый и вибрирующий.

Рука Бьянки безвольно упала вдоль тела, искра между кончиками пальцев погасла.

— Ты… — выдохнула она.

Я почувствовала, как по телу пробежала жаркая волна, целый клубок странных чувств. Острых, кипучих, буйных.

— Ты… — повторила Бьянка.

— Я… — насмешливо подтвердил тролль.

— Ты все-таки меня нашел.

— Да ты не больно то и пряталась. Что сбежать задумала?

— Нет. Я искала тебя.

Тролль недоверчиво фыркнул, улыбнулся, но глаза его остались холодными. Он явно ожидал от Бьянки какого-то подвоха, но та смотрела на него обожающим взглядом. Черты ее лица как будто стали мягче.