Злое железо - Молокин Алексей Валентинович

– Ниссан – это японский ресторан? – ошарашено спросил я. – Вы что, ребята, из якудзы?

– Дура, – почти ласково ответил Гинча. – Ниссан – это мой первый джип, машина такая, не знаешь, что ли?

После чего любитель джипов повернулся к своему сотоварищу и сказал:

– Забирай этого придурка и пошли. Давай, Гонза, не тормози, часики-то тикают!

Неразговорчивый Гонза легко встряхнул нашего героя, посмотрел на меня выразительно и, как мне показалось, со значением и потопал за своим приятелем. Или начальником? Нет, начальники не здесь, начальники в зоне, а здесь, наверное, старшие. С ударением на «и».

Первым моим желанием, когда парочка, уводя понурого героя Костю, скрылась из видимости, было смотаться отсюда поскорее, сделать ноги, так сказать, свалить, и все такое прочее, но, вспомнив, как на меня посмотрел Гонза, я решил немного повременить, тем более что бежать мне было некуда. Да и Люта, похоже, никуда уходить не собиралась. На всю эту безобразную сцену она смотрела с откровенным любопытством, а на братков, по-моему, даже с симпатией. Ей что, на Костю совсем наплевать, что ли? Ну и дела!

Публика не расходилась, а может быть, подошла новая, так что нас по-прежнему окружала небольшая толпа. Не толпа, так, толпишка. Внезапно народ снова пришел в движение. Толпа раздалась, и передо мной появился звероватого вида мужик, курносый, с бугристым красным лицом, в какой-то невероятной грязно-коричневой хламиде, подпоясанной вервием. «Богун… богун», – бормочущими волнами прокатилось в толпе и стихло.

Богун молча подошел ко мне и принялся внимательно рассматривать. От его взгляда мне стало неуютно и захотелось зачехлить гитару. Богун явно чего-то ждал от меня и досадовал на мою несообразительность. Наконец я не выдержал и спросил:

– Что вы хотите?

– Играй, – низко приказал богун и отступил назад и немного в сторону.

«Вот ведь, еще и богун этот на мою голову… – подумал я, теряясь под тяжелым разбойничьим взглядом. – Надо играть».

И я начал:

– Восстановим, значит, – хрипло сказал богун. – Только сначала порушим, а потом восстановим. Вон, стало быть, как. Ладно, пой, убогий, не свое поешь – верхнее. Пой, разрешаю.

«Богун, богун…» – замирая, шелестело в толпе.

Теперь я работал здесь, на рынке, так сказать, на законных основаниях, а стало быть, просто так уйти не имел права. Пока в моем товаре была нужда. Поэтому я покосился на Люту, которая во время всей этой трагикомедии не произнесла ни слова, – девушка скованно кивнула мне в ответ, и я взялся за гриф…

Работать так работать, чего уж там. Ну, публика почтенная, держись!

Глава 9

Герои, как известно, бывают режущие и рубящие, стреляющие и попадающие. А также, соответственно, зарезанные и зарубленные, застреленные и попавшие, а также промахнувшиеся, а стало быть, тоже застреленные. А еще потомственные. Так что профессию героя я не выбирал, просто была вакансия в героическом отделе службы межмирового равновесия, СМР, сокращенно, вот меня на эту вакансию и взяли. По рекомендации моего папаши. Хотя в детстве для меня мой герой-отец был таким же редким явлением, как северное сияние на экваторе. Старожилы отдела, рассказывают, что предок мой был герой хоть куда! И вот однажды он появился и решил мою судьбу. Так что в «самурайке» [7] я оказался неожиданно для себя, но закономерно для всех окружающих.

Сколько я себя помню, никогда не мечтал стать героем. Честно говоря, я вообще не знал, куда себя деть. В незрелом возрасте пошлялся по разным мирам нашей разноликой вселенной и ничего подходящего для себя не нашел. Был даже в мире хиппи, есть и такой, так еле ноги унес. Люди-цветы – это, конечно, здорово, но видели бы вы, какие из этих цветочков вырастают ягодки! Свобода в обязательном порядке с регулярным приемом наркоты и принудительной половой распущенностью – это все-таки, мягко говоря, не по мне. Ну, представьте, что вас возжелала этакая хроническая хипповочка килограммов под сто двадцать, да еще, мягко говоря, в возрасте? И отказать – не моги, потому как оскорбишь в лучших чувствах, а никого оскорблять нельзя – неправильно это, не по-хипповому. Все живое, видите ли, имеет право на счастье. А что одному счастье, то другому лютая беда и блевантин – это уже, извините, побочные эффекты. И что ведь странно, не вымирают они при таком образе жизни. Воистину живуч человек, ох, как живуч!

Наконец попал в мир звукарей. Тоже чем-то этот мир на хипповый смахивал, только не такой долбанутый, во всяком случае, эти самые звукари работают, у них даже цивилизация какая-то имеется, хотя воюют между собой постоянно. Рокеры с попсами, народники с джемами, но это так, декоративные войны, хотя и не без жертв. И боги у них подходящие – мне понравились, Леннон, Стравинский, Хендрикс, в общем – достойные боги. Мессия у них там был забавный, Лабухом звали, он от них улетел, так вот они все его дожидались.

Я там публиком устроился, то есть слушателем, потому что музицировать все горазды, а вот слушателей раз-два и обчелся. Только неустойчивым этот мир оказался и скоро сдрейфовал к банальному феодализму. Плавно переходящему в дикий капитализм. Мне бы по молодости и это сгодилось, только в один прекрасный день появляется откуда ни возьмись мой дорогой родитель, герой в четырнадцатом поколении, и настоятельно требует, чтобы я немедленно вернулся в родные пенаты. В Межмирье то есть. А настоять на своем, надо сказать, мой папа умеет и делает это весьма энергично.

Я хотел было отсидеться в таверне у старины Марди, да только папаша мой быстренько меня нашел, местного лорда-капельмейстера упоил – почитай целый винный погреб опустошили, в легенды вошли, – и забрал с собой. Нечего, говорит, фамилию позорить.

Короче говоря, я и пикнуть не успел, как оказался в родимой «самурайке» на малопрестижной должности героя-стажера. А уже через неделю пилил с грузом подарочного холодного железа по какому-то занюханному технофеодальному мирку. В сам-то мирок меня, конечно, отправил штатный бард, но у того то ли гитара была расстроена, то ли сам он не проспался как следует, поэтому очутился я в месяце пути от места назначения. А холодное железо – оно еще и тяжелое, между прочим.