Короли рая - Нелл Ричард
Взяв с ее тела лишь прядь волос и Книгу Гальдры, он ушел прочь, устремив глаза на Северо-Запад и горные вершины. Герои легенд всегда путешествовали туда с лошадьми или собаками, но у Роки не имелось ни тех ни других.
На фоне нескончаемой ярко-белой равнины горная цепь в течение большей части дня казалась иллюзией, совсем не приближаясь, не меняясь, нависая над плоской местностью, словно в каком-то бессмертном осуждении. Року не окружало ничего, кроме торчащей из снега травы – и ветра. Пронизывающего, ледяного ветра, хотя сезон и завершался. Более резкие порывы ослабляли волю Роки и вынуждали гадать, а есть ли вообще в этом странствии смысл – мать сказала, они не станут слушать, только не его.
Книга Гальдры гласила, что Истцу должно быть по меньшей мере шестнадцать. Но Каро думал, я выгляжу старше моих лет; возможно, это упростит дело. И он слышал, что говорила его мать – убийство, яд; земли отныне принадлежат Кунле. Последствия будут уликой, хотя он и знал, что ее на самом деле убило его проклятие, а не какая-то отрава. Кунла, со своей стороны, обвинит Року в умысле и покушении на убийство, и если его признают виновным, он станет внезаконником – за пределами цивилизации, как животное.
Вхождение в любой город или дом станет преступлением, караемым смертью. Землю его матери отнимут, и никакое действие против него не будет считаться незаконным. Это может продлиться год, вероятно больше, и Кунла придет за ним, в этом он был уверен. Скорее всего, ему не выжить. Нет, я должен хотя бы попытаться избежать такого приговора.
Сейчас ему требовалось время, чтобы исполнить свое предназначение. Ему требовалось время, чтобы вырасти, научиться сражаться и узнать больше о мире, поскольку знал он крайне мало – за исключением того, что сказано в его книге и что поведала ему мать. Авось мамины родичи помогут мне. Или, может, один из других тридцати пяти вождей.
Он знал слова и растения и был готов работать так же усердно, как и любой из ныне живущих людей, дабы заслужить свое место. Наверняка лишь менее влиятельный вождь согласится принять его, но и это сойдет. Однажды он сумеет заработать меч и жить в компании воинов, пока не придет нужное время. Это было маловероятно, однако возможно – если только он не будет вне закона.
Весь день Рока переставлял ноги, упрямо идя вперед по бесконечной равнине. Он все еще различал дорогу в свете тонкого месяца, но с наступлением холодной темноты он испугался, что замерзнет, если не разведет костер. В котомке у него имелось огниво. Рока нашел замерзшее болотце с достаточным количеством сухостоя, чтобы поддерживать огонь всю ночь, легко порубил деревья своим топориком, и спустя несколько минут измельченный хворост ярко горел. Рока выпил из фляги, поел соленой вяленой баранины и расстелил небольшую медвежью шкуру, но сон все не шел. Мальчик сидел, уставившись в огонь.
Спрячь его так глубоко, сынок, что найти его сможем лишь мы с тобой, в потайное местечко.
Улыбнувшись, он вообразил маленькую поляну в бесконечном лесу. Он назвал ее своей Рощей. Воздух там всегда теплый, решил он, и ему не грозят никакие опасности, потому что он будет один. Конечно, я один, подумал он, Роща слишком мала и бесплодна.
Едва он представил себе эту местность, ее, как и всякий вымысел, оказалось до странного трудно изменить – и невозможно забыть. Впрочем, казалось вполне логичным дать самому себе орудия, известные по жизни, так что Рока вообразил небольшую груду железных лопат, мотыг и ножей, а в его руке появился топор. Топор-из-Рощи, улыбнулся он, подняв его в ложном, бессолнечном свете, прям как у древнего шамана.
Ему нужно будет построить хороший дом, снабженный припасами, и, возможно, разбить сад, за которым станет ухаживать мама, если она когда-нибудь придет. Конечно, ему придется вырубить деревья, чтобы расчистить пространство, но ему в любом случае будет нужна древесина. В доме понадобится две комнаты, чтобы мама могла бывать с отцом, когда тот приходит ночью, и, конечно, хороший очаг с местом для приготовления еды. А может, и два очага, как в Хальбронском зале. Рока улыбнулся. Почему нет? Все это лишь фантазии.
Там же он обнаружил и Книгу Гальдры, лежащую на клочке мха. Рока остановился, раскрыл ее и увидел, что в ней есть все слова. В истинном мире книга тяжело оттягивала вещевой мешок и замедляла Року. Но если он будет хранить ее в своей Роще, ему ведь не придется таскать ее с собой? Мысль стала действием, и в истинном мире его тело бросило книгу в костер, и огонь затрещал, когда в воздух медленно поднялся пепел.
Ты мог бы продать или обменять ее. Она была очень ценной.
Он знал: за такое мать отругала бы его на чем свет стоит. Сожжение священной книги, несомненно, оскорбляло как богов, так и людей, и в случае поимки виновного тотчас ждало наказание. Но его мать все равно мертва.
Всему есть свое время… и место, подумал он. Место выдуманной книги – рядом с твоим садом, мама. Место настоящей книги – в пламени.
Он ощутил мягкий, теплый мех медвежьей шкуры под собой и понял, что, должно быть, это его отец добыл и освежевал зверя. В его Роще мгновенно возникла пещера. Он представил, как зверь мирно спит внутри, безразличный к ветру и холоду, пережидая зиму. Мертвые могут присоединиться ко мне в моей Роще, решил мальчик, ощупывая руками шкуру, ибо теперь Носс – мой хозяин.
Он увидел, как зверь лежит там, пронзенный копьем Бранда и окровавленный, и задался вопросом, сколько людей потребовалось для убийства и как именно оно свершилось.
Как бы я хотел спать в той пещере, как медведь, прижавшись во тьме к его боку, в окружении скал. Вспыхнул огонь, и тело Роки закрыло глаза. Это было последнее, что он помнил.
Рока проснулся, обнаружив потухший костер и проблеск света. Он вспомнил о своей цели – первое, что надо сделать с утра даже прежде, чем помочиться, – затем посмотрел вверх и решил, что остаток путешествия займет всего пару дней, так как горы ближе, чем он думал.
Припасов у него хватало. Заканчивалось только время, и коль скоро его не найдет Кунла, он был уверен, что отыщет долину.
Днем, даже на ходу, он обнаружил, что может возводить собственный дом в Роще. Этим трудом он избавил свое странствие от всяких признаков скуки, хотя отвлечение могло оказаться рискованным, если земля станет неровной. До обеда он воображал пилы, молотки и скребки, которыми срубал деревья, разделял их на части, а затем делал доски.
Теперь явились и животные Рощи. Он вытер несуществующий пот со лба и заметил на деревьях птиц с ярким оперением. По ветвям носились белки с коричневой шерстью, и Рока улыбнулся им, счастливый от радости, что теперь не только ветер его попутчик. Я построю несколько скворечников, подумал он – возможно, рядом с домом, у окон спальни. Бэйле понравилось бы.
В лишенном слабости мире снова наступила ночь и растаяла, пока он шел; вечер вдруг стал достаточно теплым, чтобы не нуждаться в костре. Мысленно Рока предавался приятной работе, пока его ноги не нашли реку Брэй – реку, что никогда не замерзает, как утверждала книга, в чем мальчик сомневался. Ее называют слезами богини жизни. Он просто надеялся, что не сбился с пути.
Равнины внезапно закончились, и за ними Рока обнаружил поросшие деревьями холмы, на которых лежали огромные снеговые кучи, а горы высились, закрывая весь обзор. Большую часть дня он шел вдоль берега, надеясь, что это и есть река Брэй, и разглядывал крошечные деревца на склонах гор вдали и огромные водоемы у их подножий, вокруг которых раздавались крики и потрескивания разной живности.
Рока не бывал дальше, чем в нескольких милях от дома – разве что в младенчестве, – и еще никогда не видел гор ближе, чем на горизонте. Он устроил привал у реки близ еловой рощи; эти деревья были зеленее и выше, чем те, которые он помнил, а обрамляли их еще более высокие сосны и мелкие, тощие разновидности с коричневыми листьями. Он не распознавал все звуки ночных существ, но впервые после Хальброна обзавелся настоящим кровом и чувствовал себя в относительной безопасности. Защищенный деревьями и горами, Рока почти не ощущал ветер, а ночь отчего-то потеплела достаточно, чтобы он сбросил слой мехов. Разведя небольшой костер больше по привычке, чем по необходимости, он наклонился и осторожно разулся.
