Пол Андерсон - Три сердца и три льва
– Ой-ой-ой! – верещал Гуги. – Зажаримся живьем!
Дракон опустился ниже, нагоняя их с ужасной быстротой. Хольгер оглянулся – из зубастой пасти валили дым и пламя. Как ни дико это выглядело, но датчанин задумался на миг о метаболизме дракона. Интересно, что за поправка к законам тяготения позволяет этой махине держаться в воздухе? В нос ударил смрад двуокиси серы.
– Смотри! Вон туда! – раздался крик Алианоры. – Туда он за ним не пролезет!
Хольгер увидел узкий вход в пещеру и крикнул:
– Нет! Только не туда! Это верная смерть!
Глаза ее были круглыми от страха, но она послушно направила единорога в другую сторону. Хольгер ощутил волну жары. Господи, в той дыре дракон зажарил бы их, пару раз дохнув!
– Нужно найти воду! – крикнул он.
Они неслись под гору, шум крыльев и рев пламени наплывали все ближе. Хольгер выхватил меч. Но на что тут надеяться? Дракон изжарит его в доспехах.
Однако Алианора, быть может, спасется.
Он не думал, отчего пришла в голову мысль про воду. Не было времени гадать. Бежать, бежать – по холмам, над пропастью в ущелье. Папиллон пронзительно взвизгнул – его задело пламя.
Они проломились сквозь заросли кустарника. Там текла речка, зеленая и быстрая, шириной футов в тридцать. Папиллон прыгнул. Единорог следом. Они остановились посреди потока. Ледяная вода колола ноги сотнями игл.
Дракон приземлился на берегу. Выгнул спину и зашипел, как разгневанный локомотив. Боится воды, сообразил Хольгер. Или об этом помнило подсознание датчанина?
– Он взлетит, схватит нас и унесет, – еле выговорила Алианора.
– Тогда – вниз, в воду! – Хольгер соскочил с седла, встал на каменистом дне. Ледяной поток едва не сбил его с ног, напирая на грудь. Алианора и Гуги цеплялись за хвосты скакунов.
– Когда он нападет, ныряйте! – крикнул Хольгер.
Но в ледяной воде долго не продержишься. Они в ловушке. Ловушка идеальная.
Дракон неуклюже взмыл в воздух. Навис над ними, заслонив солнце. Медленно опускался все ниже. Из разверстой пасти ударило пламя.
Пламя! Хольгер бросил меч в ножны, сорвал с головы шлем и зачерпнул воды. Дракон бросился в них. Хольгер заслонил глаза левой рукой и наугад выплеснул воду.
Вмиг его окутало облако пара. Дракон взревел так, что барабанные перепонки едва не полопались. Чешуйчатое тело выгнулось, шея моталась туда-сюда, хвост молотил по воде. Хольгер выругался и выплеснул новую порцию воды прямехонько в пасть.
Дракон оглушительно взвыл. Медленно, словно одурманенный болью, поднялся высь и улетел на север. Но шум его крыльев слышался еще долго.
Хольгер пытался отдышаться. Неимоверная усталость охватила его, но он стоял, не шевелясь. Когда чудовище исчезло с глаз, он помог друзьям выйти на берег.
– Хольгер, Хольгер! – Алианора прижалась к нему, вся дрожа, плача и смеясь. – как тебе это удалось? Как ты его победил, лучший из рыцарей, любимый мой, мой герой?
– Да ничего особенного, – Хольгер осторожно ощупал лицо. Так и есть, несколько волдырей. – Хватило скромных познаний в термодинамике.
– Это такой новый вид магии? – спросила она с уважением.
– Да нет, никакой магии. Видишь ли, раз дракон дышит огнем – значит, внутри у него температура выше. Я ему влил в глотку несколько литров воды, и получился небольшой взрыв, как в паровом котле, – он с деланным безразличием махнул рукой. – В самом деле, ничего трудного.
Глава 11
Проехав несколько миль, они наткнулись на долину среди скал, прогретую солнцем. Там росли буки и тополя, окруженные высокой травой и цветущей примулой; тихо журчал ручей, взлетела стая скворцов. Великолепное место, словно самой природой предназначенное для отдыха людей и животных.
Когда был смонтирован магический круг, Алианора зевнула – и это выглядело пленительно – и улеглась поспать. Гуги уселся под крестом, стругая что то подаренным кинжалом. Хольгер почувствовал странное беспокойство.
– Пойду-ка я осмотрюсь, – сказал он.
– А не опасно это, уходить в одиночку? – спросил гном. Потом ответил сам себе: – Ну да кто осмелится напасть на победителя драконов?
Хольгер покраснел. Сегодня он был героем дня, но слишком хорошо знал, что виной всему счастливый случай, и не более того.
– Я далеко отходить не буду.
Он закурил трубку и побрел не спеша, напевая под нос. Идиллический пейзаж: луг, деревья, цветы ручей. Папиллон и единорог пасутся бок о бок, выводит трели дрозд. Если бы не боль от ожогов, Хольгер завалился бы в тенечек и предался мыслям об Алианоре. Нет. Не будем об этом. Нужно подумать о более важных вещах. Нужно взглянуть правде в глаза: здесь, в этом мире он, Хольгер – фигура не из последних, если не ключевая. Вспоминая все происшедшее, приходишь к выводу: отнюдь не случайно на месте пробуждения его ожидали одежда и оружие, сработанные по его мерке, не случайно там оказался Папиллон, необычайно сильным и умный. В Фаэре визит Хольгера вызвал замешательство. Что удивительно, его не смогли убить, хоть он и был в делах этого мира полным профаном… Ну что ж, Карл Великий существовал в обоих мирах, и Хольгер – чей-то двойник? Но чей? Как, почему, зачем?
Он уже потерял костер из виду. Шагал напрямик, пытаясь сложить все, что увидел и узнал, в мало-мальски осмысленное целое. Конфликт Порядка с Хаосом выглядел чем-то большим, нежели религиозными распрями. Скорее это фактор, оказывающий огромное влияние на здешнюю жизнь. Хольгеру это напоминало второй закон термодинамики – Вселенная как физическое тело стремиться к хаосу и равномерному рассеянию энергии. Быть может, здесь эти тенденции нашли более… антропоморфное выражение. Минутку! Разве не так обстоит дело в его собственном мире? Чем он противостоял, сражаясь с фашистами, если не ожидавшим признакам прошлого, которых цивилизованное человечество считало погребенным навсегда?
Здесь схожий, с великими трудами установленный порядок пытались сломать дикие твари из Среднего Мира, жаждавшие распространить на весь мир Хаос, первобытное состояние, при котором возможно все, что угодно, не существует никаких законов и моральных запретов. По другую сторону баррикад встали люди чести и долга всегда готовые поддерживать и распространять. Порядок, безопасность, ответственность. Христианство, иудаизм, даже мусульманство всегда косо смотрели на магию – она более близка Хаосу, чем упорядоченной, управляемой законами физики природе. Но нужно отдать должное обеим сторонам: у науки были свои прихоти, у магии свои законы. И для строительства самолета, и для создания ковра – самолета необходимым был определенный ритуал. Мамаша Герда упомянула как-то, что сверхъестественное равнодушно служит кому угодно. Потому-то Роланд, умирая в ронсевальском ущелье, пытался сломать Дюрандаль – чтобы чудесный меч не достался маврам; переменив хозяина, грозное оружие не потеряло бы своей мощи…
Симметрия эта впечатляет. В родном мире Хольгера силы природы были могучими и постижимыми, а силы магии и психики – слабыми, неуловимыми. Здесь все обстояло как раз наоборот. Оба мира каким-то непостижимым образом составляли одно целое. И там, и здесь борьба Порядка с Хаосом достигла критической точки. Что касается силы, создавшей это подобие и единство – быть может, Хольгеру следует, пересилив себя назвать ее богом. Но он слабо разбирался в теологии. Предпочитал держаться вещей, которые поддаются практическому исследованию – дел повседневных, будничных проблем – насущных. А к таковым безусловно относился вопрос: зачем он здесь?
Разгадка постоянно ускользнула. Свою жизнь в родном мире он помнил с детства, с детских лет до перестрелки на берегу поблизости от Кронборга. Но у него была и другая жизнь – знать бы только, где и когда. Воспоминания о ней у него украли. Нет, скорее, они затаились глубоко в подсознании и всплывали лишь после сильного потрясения, в необычных ситуациях.
Снова он что-то вспомнил. Кортана. Где он слышал это имя? Ага от Гуги. Кортана – это меч. В нем скрыта великая магическая сила, но сейчас он укрыт где-то вдалеке от людских глаз.
«В древние времена, когда мечи сверкали на бранном поле, я держал Кортану в руке!»
Он обогнул дерево. И увидел фею Моргану.
Застыл, изумленный. Сердце колотилось, как молот. Моргана подошла ближе, купаясь в золотом свете, процеженном сквозь зеленые кроны. Она соткана из прекрасных красок, ее платье – как снег, ее уста – как кораллы, ее волосы – сверкающая черная глубь горного озера, взбудораженная бурей, Ее голос обволакивает:
– Здравствуй, Хольгер! Ах как много времени прошло!
Он пытался сохранить хладнокровие. Но не смог Моргана взяла его руку в свою, улыбнулась, и это был, как удар:
– Ах, как я скучала без тебя…
– Без меня? – его голос сорвался.
– О ком же другом речь? Ты что же, все забыл? – обращение на «ты» звучало в ее устах как нежная ласка. – Да, надолго же над тобой сомкнулась темнота… Очень долго тебя не было, Хольгер.
