Скотт Линч - Обманы Локки Ламоры
— Замечательный принцип, — ухмыльнулся контрмаг. — Именно поэтому сейчас они подыхают у моих ног в грязной собачьей конуре.
Неожиданно Вестрис встрепенулась и перелетела с плеча хозяина на высокую полку в углу комнаты. Устроившись там, она стала злобно разглядывать Локки, поворачивая голову то так, то этак, словно примериваясь, как лучше напасть. Сокольничий залез за пазуху и достал кусок чистого пергамента, перо и маленькую бутылочку с чернилами. Разложив все это на спальном тюфяке, он откупорил чернильницу и дружелюбно улыбнулся Локки.
— Жеан Таннен, — произнес он. — Какое простое имя! Легко вышивать, а еще легче написать.
Перо забегало над пергаментом. Сокольничий вычерчивал красивые летящие завитки, и с каждой написанной буквой улыбка его становилась все шире и безмятежнее. Покончив с этой работой, контрмаг достал свою колдовскую нить — она, как живая, серебряной паутиной обвилась вокруг пальцев его левой руки. Пальцы задвигались в однообразном, почти гипнотическом ритме, и в такт этим движениям надпись на пергаменте разгорелась пульсирующим серебряным огнем.
— Жеан Таннен, восстань! — воззвал Сокольничий. — Восстань, Жеан Таннен, у меня есть для тебя работа.
Содрогаясь всем телом, Жеан поднялся — сначала на колени, а затем и на ноги. Локки же по-прежнему не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Возьми свои топорики, Жеан Таннен, — приказал контрмаг. — Ты же любишь держать их в руках, правда? Вот и получи удовольствие!
Двигаясь, как лунатик, Жеан пошарил под тюфяком и вытащил на свет своих Злобных Сестричек. Привычно распределил их по рукам, и уголки рта у него поползли вверх.
— Тебе нравится ими работать, Жеан? — новое движение пальцев, новый узор на серебряной паутине. — Нравится ощущать, как они входят в человеческую плоть? Нравится смотреть на брызги крови? О да, я тебя понимаю, Жеан Таннен. Не беспокойся, мое задание, несомненно, порадует тебя, — он указал на Локки правой рукой, в которой держал надписанный пергамент. — Убей Локки Ламору!
По телу Жеана пробежала дрожь. Он нехотя шагнул к другу, но замер в нерешительности, нахмурился и закрыл глаза.
— Я называю твое истинное имя, Жеан Таннен! — провозгласил контрмаг. — Я называю твое истинное имя, которое ты получил при рождении… имя твоего духа. Я называю твое имя! Убей Локки Ламору. Возьми свои топорики и убей Локки Ламору.
Жеан сделал еще один нерешительный шаг, топорики начали медленно подниматься. На лицо его было страшно смотреть: челюсти сжаты, в глазах мука, по правой щеке медленно ползет одинокая слеза. Он тяжело вздохнул и передвинулся еще на один шаг. Едва сдерживая рыдания, замахнулся Сестричками…
— Стой, — вдруг произнес Сокольничий. — Остановись. Подожди. Сделай шаг назад.
Жеан немедленно повиновался — отступил на добрый ярд и замер. Локки вздохнул с облегчением и вознес хвалу всем богам за то, что они избавили его от страшной участи. Однако радоваться было рано, поскольку контрмаг переключил свое внимание на него.
— Жеан, конечно, мягкий человек, — презрительно бросил он, — но ты, Локки Ламора, и вовсе тряпка! Ведь это ты умолял меня делать с тобой что угодно, лишь бы я оставил в покое твоих друзей. Ты молча позволил засунуть себя в эту проклятую бочку, хотя мог бы спастись — ценой предательства… Разве так поступает настоящий мужчина? Ничего, сейчас мы это исправим. Жеан Таннен, брось оружие.
Злобные Сестрички с глухим стуком упали на пол прямо у ног Сокольничего. Тот снова забормотал на своем непонятном языке, серебряный узор пришел в движение. С диким криком Жеан рухнул на землю и остался лежать, сотрясаясь в судорогах.
— Изменим расклад, — произнес контрмаг. — Думаю, будет гораздо правильнее, если ты убьешь Жеана, а не наоборот.
Вестрис издала громкий скрипучий крик — подлая тварь будто одобряла выбор хозяина и насмехалась над Локки.
«О черт! — лишь подумал он, не имея сил произнести. — Великие боги!»
— Мы, конечно, уже знаем, что твоя фамилия — не более чем пустой звук. Но знаешь ли, мне для моей магии и не требуется полного имени человека. Вполне достаточно небольшого, но истинного фрагмента. Вот увидишь, Локки. Обещаю, ты сам все увидишь.
Серебряная нить куда-то исчезла с его пальцев. Сокольничий снова взялся за перо и быстро что-то написал на пергаменте.
— Да, — удовлетворенно кивнул он. — Да-да, ты снова можешь двигаться.
В самом деле — таинственная сила, сковавшая Локки, куда-то испарилась. Он убедился в этом, пошевелив пальцами. Магическая паутина вновь материализовалась на руке контрмага, и Локки ощутил, как вокруг него сформировалось нечто — некое невидимое поле, давящее со всех сторон. Вновь написанные буквы на пергаменте ярко запылали.
— Теперь, — торжественно произнес Сокольничий, — я называю твое имя, Локки. Я называю твое истинное имя, полученное при рождении, имя твоего духа. Я взываю к тебе, Локки! — ударом ноги контрмаг подтолкнул к нему Злобных Сестричек. — Восстань! Восстань и возьми топоры своего друга. Восстань и убей Жеана Таннена.
Локки упал на колени, руки его сами собой потянулись к Сестричкам.
— Убей Жеана Таннена.
Дрожа, Локки взял один из топориков и пополз вперед, сжимая его в правой руке. Дыхание у него прерывалось, он не отводил взгляда от фигуры друга, который бессильно валялся на полу за спиной чародея. До него было фута три-четыре, при желании Локки мог разглядеть каждую черточку такого знакомого лица, перепачканного грязью и известкой.
— УБЕЙ ЖЕАНА ТАННЕНА!
Локки дополз до ног контрмага и замер. Он снова бросил взгляд на Жеана; губы того беззвучно шевелились, один глаз был приоткрыт, и в нем застыл смертельный ужас.
Неимоверным усилием Локки заставил себя встать на колени и поднять топорик. Из груди его вырвался натужный стон. Замахнувшись тупым концом топора с тяжелым набалдашником, он нанес удар — прямо в пах контрмагу. Тот задохнулся от боли, выронил нить и пергамент и, схватившись за свое мужское достоинство, рухнул на пол.
Локки тут же развернулся вправо, ожидая немедленной атаки со стороны скорпионьего сокола. К своему удивлению, он увидел, что птица — одновременно с хозяином — свалилась с насеста и теперь корчится на грязном полу. Крылья ее беспорядочно били по воздуху, из раскрытого клюва вырывались хриплые крики.
Сказочная картина! Локки поднялся на ноги. На губах его играла улыбка, заставившая бы отшатнуться самого отъявленного душегуба.
— Вот оно как, да? — проговорил Локки с той же ужасной усмешкой, снова замахиваясь тупым концом топора. — Ты видишь ее глазами… и каждый из вас чувствует то же, что и другой, верно?
