Шон Макмуллен - Путешествие «Лунной тени»
Дориос ушла. Ларон запер дверь, потом приблизился к кровати. Девять была мертва, перед ним лежало просто тело, без души, без разума. Пустая оболочка. Но даже это тело могло служить вратами в иной мир. Дорогой к Элти. Она могла доставить в Верраль огромный поток знаний. Это станет памятником Девять. Надо решить некоторые проблемы с установкой каналов общения, в частности придумать, что делать с непонятными словами, явлениями и устройствами. Но все это была рутина, не более того. Элти, очевидно, не понимала, что происходит, когда попадает в сумрак. А кто знает, о чем ей рассказывал тот элементал, который выдавал себя за призрака?
Несколько минут Ларон сидел, переводя дыхание, и внезапно понял: Элти говорила ему – «тип, чересчур сосредоточенный на своих проблемах, ученый или естествоиспытатель с ограниченными социальными навыками… слишком серьезно относите самому себе…»
Веландер.
Но Веландер мертва. Он сам видел ее смерть.
Ларон попытался во всех подробностях припомнить тот день руинах Ларментеля. Когда он шел по сумрачному миру, элементалы рвали кого-то на части. И это существо назвало его по имени. Веландер? Суккуб похитил ее тело, оставив беззащитной посреди хищников… Так что представляла собой ее душа? Воспоминания, жизненный опыт, личностные моменты, эфирная энергия и способности удерживать связь с телом. Хищники-элементалы должно быть, высосали из нее почти всю энергию, саму ткань жизни, но что же осталось? Жизнь без жизненной силы?
«Нечто вроде расплывчатого пузыря, зацепившегося за тонкую оранжевую нить». Ларон достал медальон, висевший на шее, под рубашкой, и открыл его. Он щелкнул ногтем по куску зеленоватого стекла. Вот он – источник оранжевой нити, видимой в эфирном, сумрачном мире. Ларон так никогда и не присматривался к этому фрагменту. Он был так занят, что поместил стекло в медальон, не изучив его как следует. Наверное, Веландер нашла этот якорь и вцепилась в него, когда хищники бросили останки. Неужели она все еще там?
Ларон снял с безжизненного тела девушки шарф, окутывавший голову, и пригляделся к венцу со сферой-оракулом, надетому уже много месяцев назад. Установки магической конструкции не изменились, но в этом не было ничего странного. Произвести изменения мог либо он сам, либо Девять, а он велел ей не прикасаться к необычному головному убору.
Ларон колебался. В определенном смысле он даже не хотел знать всю правду. А что, если он ошибается? Или того хуже: что, если Веландер тогда выжила, но теперь уже растаяла до конца? Проведя несколько линий на полу, он произнес слова силы, подготовившись к переходу в эфирный мир. Он оставил тело, ощущая боль. В странном, сумрачном пространстве он видел силуэты и огни десятков магических устройств, контуры магических стражей и вестников, перемещавшихся неподалеку. Его не удивила плотность магии вокруг, в конце концов, он находился в академии Ивендель. Но он точно знал, что искать. Прямая оранжевая ось, тонкая линия, не толще паутинки. Ларон шел медленно, пробиваясь между фейерверками искр и сплетением щупалец, словно попал под дождь разноцветных, мерцающих камней. Ему пришлось потратить некоторое время на поиск оранжевой нити, потому что она сильно поблекла. Исходящее от нее свечение было скорее воспоминанием об оси, чем настоящей эфирной конструкцией.
– Веландер, – позвал он, всматриваясь в темноту.
Он подождал ответа. Потом услышал что-то похожее на мяуканье, точнее – на писк котенка. Возможно, писк ему только показался.
– Веландер, это Ларон.
– Ларон, – это был шепот, совсем тихий, но отчетливый.
– Веландер! Не говори больше ничего, не пытайся двигаться. Береги силы, я смогу помочь тебе, еще не поздно.
Слова Ларона, однако, основывались лишь на надежде. Все связи между бледными останками Веландер и ее телом были разорваны, ее решимость жить практически исчезла. Словно в легенде о принцессе, отец которой обнаружил, что у дочери есть тайный возлюбленный. Он поклялся, что юноша никогда больше не поцелует девушку, но та переоделась пажом и проникла на казнь. Когда палач отрубил голову ее любимого, она бросилась вперед и подхватила ее. Глаза мигнули, губы шевельнулись в последний раз, как будто юноша узнал ее, и тогда она поцеловала его в губы в тот самый момент, когда жизнь покидала его. Вспышка ярости заставила короля отдать приказ немедленно отрубить голову и непокорной дочери, но ни рассказчики, ни слушатели не интересуются мелкими и неприятными деталями, которыми неизбежно полна такая история помимо доли романтики.
В ситуации, в которой оказался Ларон, и вовсе не было никакой романтики. Но перед ним и вправду была Веландер. Возможно, Веландер. Она ничего для него не значила. Она была злобной, мстительной, предвзятой, помешанной на собственной правоте, недоброжелательной интриганкой, у которой не имелось ни одного настоящего друга. Но сейчас она была беспомощной, одинокой и отчаявшейся. Одинокой. Это хуже всего. Ядро ее личности еще могло немного протянуть в полузабытьи, но Веландер не напоминала обезглавленного возлюбленного несчастной принцессы. Ее смерть не была неизбежным будущим, потому что и так уже произошла. Отзвуки жизни еще чувствовались, но как долго удастся их сохранить?
Ларон соткал нити-связки, соединив их с угасающими останками девушки, и та легко, одним рывком оторвалась от оранжевой оси. Сфера-оракул на теле Веландер представлялась в сумрачном мире сверкающим центром, твердым и реальным объектом, зависшим в воздухе. От нее отходили тысячи эфирных отростков, вросших в плоть, но к душе Веландер вели всего три-четыре тонких линии. Веландер. Он едва не укусил ее в шею тогда, на корабле, когда держал над водой и грозил утопить. Она предал Терикель, она совершила невероятную глупость, похитив венец и надев его на себя. Он никогда не любил ее, даже уважение к ней было подорвано, но теперь все это не имело значения, потому что она даже не была жива.
«Но я – здесь», – подумал Ларон.
С редкой настойчивостью, почти с одержимостью, он одну за другой связал одиннадцать ниточек с энергией венца.
– Ты снова в своем теле, Веландер, – объявил он.
– Ларон… только ты поможешь… никогда не сомневалась…
Она верила в него. Но почему? Все, что он сделал для нее, это вернул слабую душу в тело, чтобы они умерли вместе, как единое целое. Но Ларон был слишком большим романтиком. И хотя при жизни Веландер он бы, завидев девушку на улице, перешел на другую сторону, чтобы избежать встречи, теперь она беспомощна. Холодная рука Смерти уже опустилась на ее плечо. Ларон вытянул нити собственной эфирной энергии и направил их к Веландер, нащупывая теплившийся в ней призрак жизни.
