Элизабет Хэйдон - Пророчество: Дитя Земли
Рапсодия посмотрела ему в глаза, они лучились любовью, и ей показалось, что еще немного, и он заплачет. Звездный свет, окружавший его удивительные зрачки с вертикальным разрезом, сиял ярко как никогда, и она постаралась запечатлеть в памяти его образ. Одинокими ночами она будет представлять себе Эши таким, каким видит его сейчас. Рапсодия знала, что это принесет ей утешение.
— Конечно. Конечно, я подумаю, — ответила она, ободряюще сжимая его руку. — Я уже говорила тебе, Эши, что всегда буду твоим другом и союзником. Ты можешь попросить меня о чем угодно, и я сделаю все, чтобы тебе помочь.
Он улыбнулся, перевернул ее ладонь и поцеловал.
— Обещаешь?
— Да.
— Хорошо. Тогда выходи за меня замуж. — Слова слетели с его губ прежде, чем он успел преклонить колено.
— Это совсем не смешно, Эши, — сердито проговорила Рапсодия. — Встань. Чего ты хочешь на самом деле?
— Извини, Рапсодия, ничего другого я не хочу. И я не шутил и не спорил с тобой, и вообще не поднимал этого вопроса, пока не убедился в том, что ты выслушаешь меня без предубеждения, поскольку еще никогда в жизни я не говорил более серьезно. — Он увидел, как бледность разлилась по лицу Рапсодии, и опять взял обе ее руки в свои, чтобы не дать ей ответить сразу.
— Я знаю, мой отец убедил тебя, что здесь власть принадлежит сословию аристократов, а твое происхождение слишком низкое, и этого достаточно, чтобы лишить нас обоих счастья, а народ намерьенов лучшей Королевы, какая только может быть. Ариа, это ложь. Да, власть у намерьенов передается по наследству, но они свободный народ, и Совет может утвердить или отвести кандидатуру любой претендентки на этот титул, когда будет коронован их повелитель.
Лично я думаю, что они вышвырнут меня вон, и тогда мы вместе построим самую лучшую в мире хижину, и наша жизнь пройдет в благословенном спокойствии и мире. Или ты захочешь повелевать лиринами — я уверен, наступит день, когда они тебя об этом попросят. И тогда я стану твоим скромным слугой, буду массировать тебе шею и спину после долгих часов сидения на неудобном троне и всячески поддерживать в качестве консорта.
Я знаю одно: жить без тебя я не стану в любом случае. Это не обычные нежные слова, и я совершенно серьезен. Ты мое сокровище. Ты не можешь не знать, что это значит для дракона. Я не могу позволить себе даже помыслить о том, что ты уйдешь из моей жизни — тогда другая полови на моей натуры возьмет надо мной власть, и я уничтожу все вокруг. Пожалуйста, Рапсодия, пожалуйста, стань моей женой. Я знаю, что не заслуживаю тебя, — тут у меня нет ни малейших сомнений, — но ты меня любишь, и я верю в твою любовь. Я отдам все…
— Остановись, пожалуйста, — прошептала Рапсодия. По ее лицу струились слезы, руки дрожали.
Эши замолчал. Рапсодия была настолько ошеломлена, ее лицо исказила такая боль, что у него мучительно сжалось сердце. И когда прошла, казалось, вечность, он заговорил:
— Неужели мысль о том, чтобы стать моей женой, настолько тягостна для тебя, Рапсодия? Неужели я так тебя напугал…
— Остановись, — повторила она, и ее голос был полон боли. — Конечно, нет, не говори таких ужасных вещей. — И она разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
Эши обнял плачущую Рапсодию. Он прижимал ее к груди до тех пор, пора слезы не иссякли, потом вытащил из кармана кружевной платочек и протянул ей.
— Стоит ли упоминать, — сказал он, наблюдая за тем, как она вытирает глаза, — что я ожидал совсем другой реакции. — Он произнес эти слова небрежно, но не спускал встревоженного взгляда с лица Рапсодии.
— Я догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь. — Она попыталась улыбнуться. — Но я ожидала совсем другого.
— Знаю, — ответил Эши, мягко поворачивая ее лицо к себе. — И прошу прощения. Но я не мог оставить тебя с мыслью, что я намерен жениться на другой женщине. Есть граница, которой я никогда не переступлю, чего бы ни требовали от меня мой отец и обязательства, накладываемые властью. А вот границ моей любви к тебе не существует. Конечно, любовь победит. И хотя твои воспоминания об этой ночи будут надежно спрятаны в жемчужине, я надеюсь, что где-то в глубине души ты будешь это чувствовать и перестанешь испытывать отчаяние, которое сейчас охватило нас обоих.
Ариа, люди вокруг тебя не имеют значения. Будь эгоисткой хотя бы один раз в жизни. Прими решение, которое сделает тебя счастливой. Я не в силах тебе всего объяснить. Знаю лишь, что люблю тебя безмерно, и хочу, чтобы ты была счастлива. Если ты согласишься стать моей женой, моя радость будет поистине безгранична. Пожалуйста, забудь обо всем остальном, дай мне ответ, как человеку, который любит тебя.
В его голосе прозвучала удивительная простота и пря мота, сделавшая все возражения бессмысленными.
Рапсодия посмотрела на него новыми глазами. Казалось, он показал ей тропинку в дремучем лесу, в котором она блуждала с тех пор, как Дерево доставило ее на эту землю, где жизнь искажена предрассудками, интригами и ложью. Часть из них были ее собственными — она с самого начала решила, что у них не может быть общего будущего, поскольку они по рождению принадлежат к разным слоям общества, а Эши избегал разговоров на эту тему. Теперь она поняла: он с самого начала знал, чего хочет, и просто желал убедиться в ее любви.
Он целовал ее, а Рапсодия вспоминала разговор со своим отцом незадолго до ее побега из дома.
«А как вам удалось изменить отношение деревни к нашей семье? — спросила она у отца. — Если маму так презирали, когда вы поженились, почему вы остались в деревне?»
Она видела его лицо, морщинки у глаз, когда отец улыбался ей, и его руки, продолжавшие во время разговора полировать дерево — он всегда что-нибудь делал.
«Когда ты найдешь то, во что будешь верить больше всего на свете, твой долг перед собой — не предать собственной веры, потому что она дается только один раз. И если твоя преданность будет безграничной и непоколебимой, окружающим тебя людям ничего не останется, как принять твой взгляд, согласиться с тобой. Кто лучше тебя самой может знать, что тебе нужно в этом мире? Не бойся и не пасуй перед трудностями, милая. Найди то единственное, что для тебя важнее всего, а остальное решится само собой».
Однажды, когда встал вопрос о верности болгам, это воспоминание помогло ей принять единственно верное решение. Теперь Рапсодия заглянула в глаза Эши и еще раз поняла, что имел в виду ее отец. Ей вдруг показалось, будто с ее плеч на землю соскользнул тяжелый плащ; смолкли жалобные голоса, осталась лишь песня человека, покорившего ее сердце. Он предлагал вывести ее из леса, пойти туда, куда она всегда стремилась попасть. Он излучал ту же решимость, что и в те дни, когда он вел ее к логову Элинсинос в Тириане. Ей хотелось последовать за Эши.
