Стивен Эриксон - Сады Луны
— Стоит мне закричать — и прибегут другие.
— Но ты не закричала, — Раллик ухмыльнулся, — потому что тебе любопытно.
— Ты не посмеешь меня тронуть, — заявила Симтал и гордо выпрямилась. — Тюрбан Орр тебя найдёт.
Убийца сделал ещё один шаг вперёд.
— Я пришёл только поговорить, госпожа Симтал, — сказал он. — Я не причиню тебе вреда, чего бы ты ни заслужила.
— Заслужила? Я же ничего не сделала — я тебя даже не знаю.
— Советник Лим тоже не знал, — тихо сказал Раллик. — А сегодня то же можно сказать про Тюрбана Орра. Увы, оба заплатили за неведение. Тебе повезло, что ты пропустила дуэль, госпожа. Это было некрасиво, но необходимо. — Суровый взгляд убийцы впился в побледневшее лицо Симтал. — Позволь объяснить. Контракт Тюрбана Орра с Гильдией убийц теперь официально расторгнут. Колл жив, а теперь уже наверняка вернётся в родной дом. Тебе конец, госпожа Симтал. Тюрбан Орр мёртв.
Раллик повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Мурильо медленно поднялся. Взглянул в глаза Симтал и увидел в них растущий ужас. Как только она лишилась влияния и власти, когда-то нерушимые стены рухнули. Женщина словно уменьшилась на глазах, ссутулилась, прижала руки к животу, у неё подогнулись колени. Больше Мурильо не мог на неё смотреть. Госпожа Симтал исчезла, и он не решался пристальнее вглядеться в существо, которое заняло её место.
Мурильо вынул из ножен свой разукрашенный кинжал и бросил на постель. Не сказав больше ни слова, не сделав ни жеста, Мурильо вышел из комнаты, зная наверняка, что он — последний, кто видит её живой.
В коридоре он остановился и тихо проговорил:
— Ох, Маури, не гожусь я для таких дел.
Придумывать, как добиться этого, — одно, а добиться на самом деле — совсем другое. Мурильо даже не представлял, что почувствует в этот момент. Справедливость не дала ему задуматься, белое пламя, которое не оставляло причин оглянуться или отойти в сторону. Справедливость искусила его, и Мурильо только теперь начал гадать, что утратил, откуда взялось мертвенное чувство, быстро растекавшееся внутри. Вслед за ним пришло сожаление — такое безответное и глубокое, что Мурильо едва мог с ним совладать.
— Маури, — прошептал он во второй раз, и — впервые в жизни — почти молился, — я, кажется, заблудился. Скажи, я сбился с пути?
Крокус обогнул мраморную колонну, не сводя глаз с невысокой баргастской воительницы, которая сидела на бортике фонтана. Да к демонам этих солдат у выхода в сад. Он ведь вор, верно? К тому же им сейчас явно не до того.
Крокус подождал подходящего момента, а когда тот настал, метнулся в тень первого ряда деревьев. Никто не закричал ему вслед, не попытался остановить. Скользнув в темноту, Крокус обернулся и присел. Да, она по-прежнему сидела там и смотрела в его сторону.
Он глубоко вздохнул, а затем выпрямился, сжимая в одной руке камушек. Подождал, глядя на стражников. Шанс подвернулся через полминуты. Он шагнул вперёд и бросил камешек в фонтан.
Ваза Д'Арле подпрыгнула, затем огляделась, вытирая капли воды с разрисованного лица. Сердце у юноши упало, когда её взгляд пробежал мимо.
Крокус отчаянно замахал руками. Сейчас или никогда. Сейчас он точно выяснит, что она к нему чувствует. Юноша задержал дыхание и снова помахал.
Оглянувшись на террасу, Ваза поднялась и побежала к нему. Оказавшись рядом, она прищурилась.
— Горлас? Это ты? Я тебя весь вечер жду!
Крокус похолодел. Потом, не думая, он бросился вперёд, закрыл ей рот ладонью, а другой рукой обхватил за талию. Ваза заскулила, попыталась укусить его, вырваться, но Крокус оттащил её глубже во тьму сада.
«И что теперь?» — подумал он.
Разрушитель Круга прислонился к мраморной колонне в главном зале усадьбы. Позади гости столпились у тела Тюрбана Орра, громко переругивались и провозглашали пустые угрозы. Над садом в тяжёлом воздухе стоял запах крови.
Стражник потёр глаза, пытаясь унять сердцебиение. Вот и конец. Ох, Королева грёз, я всё сделал. Теперь можно отдохнуть. Наконец отдохнуть. Он медленно выпрямился, глубоко вздохнул, поправил перевязь с мечом и огляделся по сторонам. Капитана Стиллиса нигде не было видно, а в зале никого не осталось, не считая небольшой группки слуг, сгрудившихся у двери на кухню. Госпожа Симтал так и не появилась, и в её отсутствие среди гостей воцарилось замешательство. Разрушитель Круга в последний раз взглянул на гостей в саду, затем зашагал к дверям. Проходя мимо длинного стола, на котором стояли остатки пирожков и пирожных, он услышал тихий храп. Следующий шаг привёл Разрушителя к дальнему концу стола, и он увидел маленького толстячка, который развалился в старом мягком кресле. Лицо его скрывала испачканная маска ангелочка, но Разрушитель Круга видел в прорезях закрытые глаза, а громкое и ровное похрапывание совпадало с мерным колыханием груди спящего.
Стражник замешкался. Затем покачал головой и пошёл дальше. За воротами, совсем рядом, ждали улицы Даруджистана — и свобода. Теперь, когда он уже сделал первые шаги по этому пути, он не хотел задерживаться.
Я свою работу сделал. Одинокий, безымянный человек, который не отступил перед лицом тирании. Благой Худ, прими усохшую душу этого советника — мечтания его рассыпались, погибли по прихоти убийцы. Что до моей души, что ж, её тебе придётся ещё немного подождать.
Разрушитель Круга вышел за ворота и вдруг улыбнулся непрошеной улыбкой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Вороны! Великие вороны!
Граем своим проклинаете
глумитесь над историями
что проносятся под вашим
чёрным крылом…
Разбейте день
О стяги ночи!
Пусть тени пронзят
сей свет непорочный.
Вороны! Великие вороны!
Рокочущими тучами низвергаетесь
из ниоткуда в никуда
лишь чу! — шипенье!..
Разбейте день
О стяги ночи!
Пусть тени пронзят
сей свет непорочный.
Вороны! Великие вороны!
С клацаньем распахиваете клювы
изрыгаете сладость
трепещущего смятенья
стук костей заповедал
сей день…
Я видел сияние
ваших глаз.
Хохот, с которым вы
проноситесь над жизнями
лишь иллюзия —
мы замерли, мы глядим
мы проклинаем холод ваших крыльев
зная, что вы кружите над нами
снова и снова —
навеки!
Рейст вывел из боя двух чёрных драконов. Оставшиеся двое теперь кружили высоко в небе, а Силана Краснокрылая отступила и скрылась за холмом. Яггутский Тиран чувствовал, что ей больно, чувствовал, как вытекает из огромного тела жизненная сила.