Серая Зона - Потерянный номер
Тем не менее, нечто невидимое, гибкое и эластичное, возникшее на пути луча, сопротивлялось почти секунду. А когда Каэрлеон наконец-то проделал в "этом" дырку, за препятствием оказалось второе, такое же. Затем третье. Потом четвёртое.
"Они по очереди заслоняют этого мерзавца векторами! И похоже, векторов у них много. И когда я прорежу последний - не исключено, что первый уже успеет регенерировать. К тому же им ничто не помешает подставить другой, неповреждённый участок. Прекрасная подготовка. Это ведь не рефлексы векторов, это осознанное формирование защиты. До сих пор подобную слаженность я видел только у зоаноидов под контролем зоалорда. Они хорошо подготовились... но если так, то на что они рассчитывают? Нельзя ведь выиграть сражение одной только пассивной обороной..."
Мысль пришла слишком поздно. Хрупкое тельце ещё одно маленькой светловолосой девочки, похожей как две капли воды на первых двух, вылетело из морских волн, словно ракета. А потом острая боль пронзила его лоб... перед глазами что-то вспыхнуло... и зоалорд погрузился в успокаивающий мрак.
ДВУМЯ СУТКАМИ РАНЬШЕ:
- Идея на самом деле довольно проста, - пояснял Ноусо шефу. - По крайней мере на уровне слов. На уровне математики её понимает только Анна, но обеспечить практическую реализацию я могу. Проекции Каэрлеона могут по желанию менять степень своей материальности. Векторы, как известно, тоже это могут. И возможно настроить контрольное устройство таким образом, чтобы оно подстраивало векторы под частоту проекций. То есть независимо от того, насколько "твёрдым" он будет в данный момент, векторы для него всегда будут осязаемы... и соответственно, опасны.
- Ну и что это даст? - хмуро спросил директор. - Разве уничтожение проекции для него опасно? Он просто создаст вместо неё новую.
- Обычно неопасно, - улыбнулся учёный. - Но из любого правила есть исключения. Чтобы выстрелить биолучом, зоалорд должен накачать достаточно энергии в фантомный зоакристалл. То есть, сделать его хотя бы отчасти материальным. И вот тут эффект обратной связи проявится в полный рост.
- То есть, - подался вперёд Какузава, - если в этот момент расколоть иллюзорный кристалл, то расколется и его прототип?
- Нет, не до такой степени. Вообще, по расчётам Анны, повреждение одной копии Каэрлеон перенесёт практически без последствий, если не считать некоторых неприятных ощущений. Разрушенный фантом будет тут же восстановлен по образцу остальных. Но если мы сможем нанести одинаковые повреждения всем его воплощениям в одно и то же время, то произойдёт своего рода резонанс обратной связи, и "отдача" многократно усилится.
- И настоящий кристалл треснет?
- Да нет же. Он... как бы это правильно сказать... он ПОВЕРИТ, что треснул. Да, я знаю, что в отношении куска камня это звучит довольно нелепо... Но зоакристалл - весьма сложная программируемая информационная система. Может правильнее будет сказать, что его "заглючит". Физически он останется цел, но процесс его функционирования будет нарушен.
- И надолго?
- Пока зоалорд не произведёт полную "перезагрузку" системы - а может быть даже "переустановку". Анна говорит, что недостаточно данных для расчёта. Минимум полчаса. Максимум - несколько месяцев.
- И что нам даст получасовая отсрочка, хотелось бы знать? Он просто вернётся ещё более злым!
- Не вернётся, директор. По крайней мере, не так скоро. Видите ли, в течение этих тридцати минут, его тело будет лишено того живительного постоянного притока биоэнергии, к которому он привык. Как говорят наркоманы, он перенесёт сильнейшую "ломку". Возможно, это его не убьёт, но определённо - искалечит. Когда кристалл снова заработает, тело Каэрлеона не сможет нормально принять его. Чтобы восстановить зоаформу, ему понадобится много месяцев в баке для процессинга. За это время мы как раз успеем подготовить следующий этап обороны.
- А если он использует гравитационный удар или силовой щит?
Ноусо вздохнул. Все эти рассуждения о битвах были ему совсем не по душе. Но если не предоставить шефу исчерпывающий план по обезвреживанию зоалорда, тот не отпустит его обратно в лабораторию. Хорошо ещё, что он расспросил Анну достаточно подробно, прежде чем идти в кабинет Какузавы.
- Если верить донесениям Гюота, барьер для атаки используют только два зоалорда - Имакарум Мирабилис и Шин Рубео Амникулус. Остальные считают это неудобным. Что касается контроля гравитации, то у всех лордов, кроме Гюота и того же Мирабилиса, он весьма неточен, и может быть использован только в качестве оружия массового поражения - или же требует длительной фокусировки. Каэрлеон - аккуратист и педант, он не захочет превращать всё побережье в кровавые кляксы, если его как следует не разозлить. Нужно только предоставить ему достаточно привлекательную цель, и разместить её в окружении других, безобидных. Если же он начнёт фокусировать гравитационные поля, чтобы уничтожить единственный объект, не задев окружения, то мои девочки успеют выдернуть это тело из зоны поражения.
- Достаточно привлекательную цель, говоришь? - мрачно усмехнулся Какузава. - Иди, готовь своих кукол. Я предоставлю ему такую цель.
Кажется, что кресло-каталка въезжает в комнату самостоятельно. На самом деле его катит Нана - с помощью векторов. С тех пор, как я разрешил ей перебраться в одну камеру с Двадцать Восьмой, девочки практически всё время проводят вместе. И болтают, болтают... причём в палате стоит полнейшая тишина, нарушаемая только треском биодетекторов. Зачем им язык, когда есть рожки? Ума не приложу, о чём можно беседовать по шестнадцать часов в сутки со скоростью двадцать мегабит в секунду - но Нана, видимо, знает ответ. Вот уж не мог подумать, что она такая болтушка - в сериале казалась весьма молчаливой. И то понятно - с кем ей там было общаться? Люси не слишком разговорчива, а Ню телепатией не владеет - как и наша, кстати говоря. Нана её несколько раз пыталась "прощупывать" - ни малейшего отклика. И о векторах она понятия не имеет. Такое чувство, что вторая личность унесла с собой все её паранормальные способности. Всё, что напоминает теперь о её нечеловеческой природе - рожки и цвет волос. Тем не менее, Нана всё ещё немного холодна с ней - она не до конца верит, что страшная Люси полностью исчезла. Зато в Двадцать Восьмую она буквально влюбилась, увидев в ней то ли старшую, то ли младшую сестрёнку, но в любом случае нечто близкое и родное, требующее заботы из-за своей беспомощности. Она уже выучила, как работают все лекарства и системы жизнеобеспечения в палате, и обращается с ними проворнее любой медсестры.
Сама Двадцать Восьмая ведёт себя гораздо спокойнее. Даже телепатически - больше отмалчивается, детекторы регистрируют сигнал с её стороны раз в пять минут, и то в основном на запросы Наны. Ей трудно поверить, что кошмар закончился. Всё происходящее кажется счастливым сном, который вот-вот исчезнет, чтобы смениться океаном боли, жестокости и одиночества.
