Ник Перумов - Черное копье
Карсан вновь поклонился и замолчал. Его речь произвела благоприятное впечатление, однако в душе Фолко внезапно зашевелились чёрные змеи подозрений.
– Почтенный Карсан, не припомнишь ли ты, как выглядит сейчас въезд в Серые Гавани?
Тот едва заметно улыбнулся, выслушав вопрос, заметно ровно настолько, чтобы дать понять: мол, всё понимаю, проверка – вещь по военному времени необходимая, нужно отвечать…
– Правитель Гаваней, великий и могучий Кэрдан, уже несколько последних лет возводит могучие укрепления, – ответил Карсан. – Он строит руками мастеров-гномов Лунных гор. Над работами начальствует старейшина Халдор-Кайса, Трэйгнор. В стене четырнадцать боевых башен, одни ворота – говорят, в них добавляли драгоценное истинное серебро…
И, предвосхищая следующие вопросы, Карсан стал подробно рассказывать об Аннуминасе, о Теофрасте, излагая такие подробности, какие мог узнать, только побывав лично у хрониста в доме.
– Ну хорошо, – проговорил Эофар, хмуря брови. – Вы просите отпустить вас. Но война уже прокатилась через Рохан. Дорога на восток закрыта, если только, – он ощерил зубы в недоброй усмешке, – если только вы не подручные Вождя. Поэтому на юге вам делать нечего. Если вы говорите правду, вас попросту прикончат, чтобы отнять ваше последнее достояние. Кроме того, вы можете выдать врагу – вольно или невольно – наше местонахождение. Поэтому лучше будет, если вы отправитесь с нами. Если всё будет в порядке, вы спокойно достигнете Великого Западного тракта и доберётесь до родины северным путём. Так, конечно, длиннее, зато и безопаснее.
Старик и Олвэн переглянулись.
– Воля ваша, – смиренно развел руками летописец.
У молчаливых Реара и Дарога отобрали сабли – на всякий случай, и всю четвёрку поместили в середину отряда, где Амрод с Беарнасом везли на носилках выздоравливающего Маэлнора, в последний момент выхваченного из-под носа истерлингской конницы в битве на Исенской дуге. Фолко даже не успел заметить, когда это удалось отважным эльфам.
Отряд Эофара продолжил путь. Пленники держались замкнуто и отчуждённо, а Олвэн едва только не шарахался от Маэлнора. Подозрения хоббита не ослабевали.
После неожиданной встречи с четырьмя путниками идти роханцам стало куда тяжёлее. Округа внезапно заполнилась многочисленными вражескими дружинами, и Эофар только скрипнул зубами, когда ему доложили, что все шарящие вокруг Олмеровы молодцы явно кого-то ищут. У хоббита вдобавок не шла из головы странная схожесть имен: Олмер – Олвэн…
Впрочем, такие имена на востоке не редкость, подобно тому, как большинство роханских начинаются на «Эо». И всё же со странными попутчиками-пленниками дело явно обстояло нечисто.
Прошло три дня, а на север удалось продвинуться едва ли десятка на два лиг, почти всё время приходилось прятаться. Однако нет худа без добра – облавы в недальних окрестностях загнали к горам ещё один роханский отряд, почти в триста пятьдесят человек, и удача впервые улыбнулась воинам марки, устроив им такую встречу.
Обнимались, жадно вопрошая друг друга о судьбе друзей и знакомцев; вызнавали последние новости. Их у новоприбывших оказалось немало – они шли более торной дорогой и при случае не упускали «языков».
Король действительно пал, пал, как истый воин, на поле брани; погибли и двое его сыновей, средний и младший. Однако старший, Эодрейд, Первый маршал марки, сумел прорваться с полком гвардейцев из вражеского кольца. Принц спасся, уйдя на север, и теперь собирает остатки роханского войска. Есть вести и от наместника – он скорым маршем ведёт навстречу Олмеру многочисленное арнорское войско. Враги же рассыпались по степной дороге широким веером в поисках корма для лошадей. Командир прибывшего отряда, сотник Эолен, не расстался ещё с надеждами на лучшее будущее. Он назвал и место сборного пункта, куда стекаются все прорвавшиеся роханские воины. По его подсчётам, на Исенской дуге полегла почти половина воинов марки, но всё же Эодрейд мог рассчитывать тысяч на тридцать бойцов.
Слова Эодена встретили тяжким молчанием – смерть короля, пусть и достойная, была ударом. Люди были потрясены – на время внимание их было отвлечено, и потому лишь Маленький Гном услыхал подозрительное шевеление в кустах; и прыжок его сделал бы честь самому Берену.
В зарослях раздались громкий треск, кряхтенье и неразборчивые ругательства Малыша. Потом кто-то вскрикнул – и сразу наступила тишина. Роханцы в недоумённом раздражении обернулись – и на прогалину выбрался чрезвычайно довольный собой Маленький Гном, держа за шиворот Олвэна, мотающегося, точно тряпичная кукла.
– Этот паршивец подслушивал, клянусь Морийскими Молотами! – загремел Малыш. – Подслушивал и хотел сбежать!
Другой рукой гном швырнул на траву только что сорванную с парня дорожную суму. Завязка раскрылась, выпало несколько хлебов и кусок вяленого мяса.
Раздался глухой гневный ропот.
– Так-так, вот оно, значит, что! – протянул Эофар, подступая к Олвэну, по-прежнему не подававшему признаков жизни. – Так, выходит, никакие они не мирные странники? Где это он нож-то ухитрился достать, еду украсть? И что это с ним? – Сотник наклонился, вглядываясь пристальнее. – Ну и рука у тебя, почтенный, вечно вы, гномы, бьёте так, что из «языка» и дух вон…
В лицо брошенному на землю юнцу плеснули водой. Левая щека его быстро заплывала сине-чёрным кровоподтёком; однако после вылитого на него ведра воды он застонал и очнулся.
– А теперь говори! – жёстко сказал Эофар, хватая парня за подбородок рукой в кольчужной рукавице. – Зачем ты следил за нами и куда собирался бежать?
– Это и так ясно, – встрял Малыш. – Он услыхал, где именно собирается роханское войско, и решил поспешить с ценными сведениями – за наградой к Олмеру!
Олвэн приподнялся на локте, с ненавистью глядя на окруживших его роханцев. Несмотря на сверкнувшие кое-где ножи и мечи, он не ответил ни слова. Эофар и Эоден переглянулись.
– Железо калите, – распорядился Эофар.
Однако воины не успели выполнить этот приказ. Подбежал один из дозорных:
– С юга прут орки. Много, на глаз, тыщи три. Идут прямо на нас, каждый овраг обнюхивают…
– Ладно! – рубанул ладонью Эофар. – Снимаемся. С этим после разберёмся.
Лагерь свернули без спешки, но и не мешкая. Опасности пока не было – от орков конница лёгко уйдёт. Двинулись хорошей рысью, уклоняясь к горам. Леса поредели, дважды отряду пришлось пересечь широкие степные языки. И их заметили. Далеко слева осталась какая-то деревня, в ней вроде бы кто-то копошился; у всадников зачесались руки – но бой давать было нельзя, имея на плечах тридцать сотен орков… А когда в лесу скрылся последний всадник, над деревней недвусмысленно поднялся сигнальный дым. Эофар скрипнул зубами и приказал ускориться.
