Стивен Кинг - Темная Башня
Все это время Роланд вел себя сдержанно. У него появилась крайне неприятная идея, которой он не стал делиться с Сюзанной: лабиринт коридоров и тоннелей может находиться в движении, словно стороны света в «мире наверху», как стрелок уже думал о нем. Если так, они попали в беду.
Внизу было жарко, вскоре они уже обливались потом. Ыш быстро и тяжело дышал, как маленький двигатель, но не отлипал от левой ноги Роланда. Пыли на полу больше не было, так что следы, которые они видели раньше, исчезли. Шум за дверями усиливался, и когда они проходили мимо одной, что-то стукнуло по ней так сильно, что она завибрировала. Ыш гавкнул на дверь, прижав уши к голове, Сюзанна коротко вскрикнула.
— Спокойно, — сказал ей Роланд. — Через дверь этой твари не прорваться. Никто из них не сможет прорваться.
— Ты в этом уверен?
— Да, — твердо ответил Роланд. Уверенности у него не было. Вспомнилась фраза Эдди: «Все ставки отменяются».
Они обходили лужи, особенно светящиеся то ли от радиации, то ли просто фосфоресцирующие. Они миновали сломанную трубу, из которой выходил зеленый пар. Сюзанна предложила задержать дыхание, когда они будут проходить мимо. Роланд подумал, что это весьма дельная мысль.
Еще через тридцать или сорок ярдов она попросила стрелка остановиться.
— Не знаю, Роланд. — И он услышал, как она отчаянно стремится изгнать из голоса панические нотки. — Увидев дверь Линкольна, я подумала, что мы тут же доберемся до нужного тоннеля, а теперь это… здесь… — У нее дрогнул голос, она глубоко вдохнула, стремясь совладать с нервами. — Здесь все выглядит по-другому. И эти звуки… как они лезут в голову…
Он понимал, о чем она говорит. Слева от них находилась дверь, на которой ничего не написали, ничего не вырезали, она чуть перекосилась на петлях, сверху между ней и дверной коробкой образовалась щель, через которую и слышалось атональное звяканье тодэшных колокольцев. Вместе со звуком из щели вырывался зловонный воздух. У Роланда возникло подозрение, что сейчас Сюзанна предложит повернуть назад, пока есть такая возможность, может, пересмотреть саму идею попасть на другую сторону под замком, поэтому сказал:
— Давай поглядим, что впереди. Там все равно чуть светлее.
И когда они подходили к очередному перекрестку, от которого во все стороны веером расходились коридоры с выложенными кафелем стенами и тоннели, Роланд почувствовал, как она приподнялась, прижалась к нему.
— Вон она! — закричала Сюзанна. — Эта груда мусора! Мы обходили ее. Мы обходили ее, Роланд, я помню!
Над перекрестком осыпалась часть потолка, так что на полу образовалась куча разбитого кафеля, осколков стекла, кусков провода и земли. Огибали кучу многочисленные следы.
— Вон там! — воскликнула она. — Впереди! Тед сказал: «Я думаю, это тот самый тоннель, который они называют Главной улицей», и Динки добавил, что согласен с Тедом. А Дани Ростова сказала, что давным-давно, когда Алый Король сделал что-то такое, из-за чего в Тандерклепе установился вечный сумрак, большая группа людей воспользовалась этим тоннелем, чтобы выбраться отсюда. Но оставили здесь свои мысли. Я спросила ее, на что это похоже, читать оставленные мысли, и она ответила: все равно что смотреть на мыльную грязь, осевшую на стенках ванны после того, как спустили воду. «Удовольствие маленькое», — подвела итог Дани. Потом Фред пометил тоннель, и мы двинулись в обратный путь, к лазарету. Я не хочу хвалиться и сглазить, но, думаю, теперь все будет в порядке.
Она не ошиблась, по крайней мере на какое-то время. Через восемьдесят шагов после кучи мусора они подошли к арке, за которой начинался тоннель, полого уходящий вниз, освещенный мерцающими белыми шарами под потолком. На стене они увидели четыре меловые полоски, которые уже потекли под воздействием влаги на стенах, последнее послание, оставленное им обретшими свободу Разрушителями:
Они немного передохнули, поели изюма из банки, упакованной под вакуумом. Даже Ыш съел несколько изюминок, хотя было ясно, что удовольствия от такой еды он не испытывает. Когда они подкрепились, Роланд убрал банку в кожаный мешок, который нашел в Федике, и спросил Сюзанну:
— Пошли?
— Да. Немедленно, пока я не лишилась последних остатков… Господи, Роланд, что это?
Сзади, возможно, из одного из коридоров, отходящих от перекрестка с кучей мусора, донесся низкий глухой звук. Что-то в нем было хлюпающее, словно наполненные водой резиновые сапоги только что сделали один шаг.
— Не знаю, — ответил Роланд.
Сюзанна в тревоге оглянулась, но увидела только тени. Некоторые двигались, но, возможно, потому, что мигали лампы.
Возможно, потому.
— Знаешь, — сказала она, — мне кажется, будет неплохо, если мы поскорее отсюда смотаемся.
— Думаю, ты права. — Роланд опустился на одно колено, оперся о землю подушечками пальцев, словно легкоатлет, готовящийся взять старт с колодок. Когда Сюзанна устроилась в упряжи, он поднялся и двинулся в направлении, указанном стрелкой, если еще не бегом, то быстрым шагом.
9С такой вот скоростью он шел минут пятнадцать, пока они не набрели на скелет, одетый в клочья сгнившей военной формы. На черепе уцелел клок кожи с черными волосами. Челюсть улыбалась, словно приветствуя их в подземном мире. Рядом с тазовыми костями лежал перстень, соскользнувший с пальца правой руки мертвеца. Сюзанна сказала Роланду, что хочет взглянуть на него. Стрелок наклонился, поднял перстень, протянул ей. Она осмотрела перстень, убедилась, что ее догадка правильная, отбросила. Он звякнул, ударившись об пол, а потом остались только звуки капающей воды да слабое, но настойчивое звяканье тодэшных колокольцев.
— Так я и думала, — сказала Сюзанна.
— И что это было? — спросил он уже на ходу.
— Этот парень был «Лосем». У моего отца был такой же чертов перстень.
— Лосем? Не понял.
— Это студенческое братство. Ка-тет хороших мальчиков. Но каким ветром сюда занесло «Лося»? Если бы идолопоклонника, я бы еще поняла. — И она рассмеялась, пожалуй, слишком уж нервно.
Лампы под потолком наполнял какой-то яркий газ, ритм пульсаций которого не отличался постоянством. Сюзанна чувствовала, что частота пульсаций определяется каким-то фактором, и вскоре поняла, в чем дело. Если Роланд прибавлял шагу, пульсации учащались. Если замедлял ход (не останавливался, просто немного переводил дух), становились реже. Она не думала, что пульсации реагируют на его частоту сердцебиения, или на ее, но, так или иначе, они от этого зависели (если бы Сюзанна знала термин биоритмы, то ухватилась бы за него). Где бы они ни находились, в любой момент времени, в пятидесяти ярдах впереди, чуть ближе или чуть дальше, Главная улица оставалась темной. Потом, по мере их приближения, лампы начинали зажигаться одна за одной. Это завораживало. Когда же Сюзанна обернулась, только один раз, не хотела своими телодвижениями сбивать Роланда с шага, то увидела, что лампы гасли в пятидесяти, или около того, ярдах позади. Эти лампы были гораздо ярче, чем те, что освещали самое начало Главной улицы, и Сюзанна догадалась, что лампы у входа подсоединены к другому источнику энергии, который, как и все в этом мире, уже начал сдавать. Потом она заметила, что одна из ламп и с их приближением остается темной. Когда они прошли под ней, поняла, что лампа светится, но только чуть-чуть, в самой середине, реагирует на биение их сердец. Лампа эта напомнила ей неоновые вывески, в которых перегорели одна или несколько букв, превращая ПАРИЖ в ПА Ж или КУРИНЫЕ НОЖКИ в КУРИНЫЕ НОЖ И. Через сотню футов им встретилась еще одна потухшая лампа, потом еще, потом две подряд.
