Дмитрий Скирюк - Осенний Лис
— Давай. — Жуга кивнул и принял кружку.
— За что пьем? — поинтересовался Золтан.
— Как насчет того, чтоб встретиться опять? — предложила Зерги. Линора неодобрительно поджала губы, но промолчала.
— Неплохо, — одобрил Яльмар. — Только чтоб не так, как сейчас.
— Ты же любишь приключения, — усмехнулся Золтан.
— Очень много хорошо — тоже плохо, — рассудительно заметил викинг.
Кружки сдвинулись. Опустели.
— Пора, — сказал варяг. — Отчаливай!
Линора, Золтан и Жуга спрыгнули на пирс. Сходни тут же убрали. Весла дружно опустились на воду, и кнорр отвалил от причала и сначала медленно, а затем — все быстрее стал выгребать на середину гавани. Невысокая фигурка в зеленом и коричневом помахала им рукой с кормы корабля; золото браслета засверкало в солнечных лучах. Жуга помахал в ответ, поправил меч за спиной и вздохнул.
— Явится еще раз — глаза выцарапаю, — процедила сквозь зубы Линора.
— Лин, перестань, — Жуга нахмурился. — Опять перебираешь старые обиды!
Девушка отвернулась.
— Ее-то ты, наверно, никогда не забудешь, — сдавлено сказала она. Повернулась к травнику. — Ты меня хоть немного-то любишь?
— О господи… — Травник закатил глаза. — Ну сколько можно говорить! Конечно, да.
— Я тебе, наверное, теперь никогда не поверю.
— Ну вот… ну что мне делать с ней? — Жуга растеряно взглянул на Золтана.
— Привыкни, — усмехнулся тот. — Или заведи другой ковер.
— Ковер? — Линора прищурилась, почувствовав подвох. — Какой еще ковер? При чем тут ковер? А, Жуга? Ну при чем тут ковер?
— Я потом тебе объясню, — уклончиво ответил тот. — Хм… А я-то думал, вы расстались мирно. Зря, выходит, думал. Зачем же ты тогда отдала ей второй браслет?
Линора замялась. Потеребила ожерелье и покосилась на запястье, где золотом отблескивал оставшийся браслет. По просьбе Золтана Орге заново вставил в оправу все жемчужины и перебрал замки, оставив лишь одни застежки.
— Я это… — запинаясь и кусая губы, проговорила та. — Ну, в общем… я подумала: а что если Охотник был не один?
Жуга так и сел, где стоял.
А Золтан лишь развел руками.
— Вот и пойми их, женщин, — сказал он.
И медленно двинулся вдоль пирса к берегу. Жуга нахмурился, припоминая что-то.
— Золтан! — крикнул он.
Тот обернулся.
— Что?
— Твоя жена… Она сказала, ты сменил вывеску корчмы.
— Ну.
— Как она теперь зовется?
— «Пляшущий Лис», — ответил тот.
И улыбнулся.
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ
11
«Холодно».
Жуга кивнул в ответ. Солнце садилось, близилась ночь, и пора было подумать о ночлеге. Травник, однако, не спешил уходить.
«Давно вы расстались?»
— Неделя прошла.
Медведь помолчал.
«Значит, ты больше ничего не хочешь мне сказать?»
— Остальное ни к чему. — Жуга поднял взгляд. В сгущавшихся сумерках медведь казался бесформенной темной глыбой. — А вот что ты мне скажешь?
«Я проголодался. Дай мне еще меду».
Жуга кивнул и вынул короб.
— У меня еще лепешки есть, — сказал он.
«Ах— р!!! И ты молчал?!»
Некоторое время слышалось лишь чавканье, сопение и удовлетворенное урчание хозяина лета. Затем умолкло и оно. Стемнело полностью. На небе загорались звезды. Травник потер зудящее запястье. Камень на его браслете матово мерцал.
— Странное чувство, — нарушил молчание Жуга. — Ты ничего мне толком не сказал, а мне кажется, еще немного — и я сам пойму, что происходит.
«Так и должно быть».
— Почему?
«Вопрос важней всего. Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать половину ответа. Ты задавал вопросы».
— И какой же твой ответ?
«Смерть, — сказал медведь. — Месть, безразличие…»
— Я помню, помню, — оборвал его Жуга. — Но что с того? Кто я такой, зачем все это — мне по-прежнему неясно.
«Неясно… Хм… Но там недостает еще одной вещи».
По спине у травника забегали мурашки. Он вдруг понял, что же тот имел ввиду.
— Рождение… — выдохнул он.
«Рождение, — кивнул медведь. — Ты прав. Его там не было. Вот потому-то и нельзя сказать наверняка. А после все узнаешь сам».
Жуга помедлил, прежде чем задать еще один вопрос.
— Почему король дварагов назвал меня сыном четырех народов? Люди, гномы… кто еще? Эльфы?
«Может быть».
— А кто тогда четвертый?
«Ты забыл про богов».
Теперь Жуга умолк надолго.
«Становится совсем темно».
— Я вижу в темноте.
«Хочешь еще о чем-нибудь меня спросить?»
— Нет. Больше ничего. Я тебе что-нибудь должен?
Медведь, почти невидимый во тьме, помотал головой.
«Ты уже заплатил мне сполна».
— Но я…
«Потрогай свой браслет».
Пальцы травника коснулись колючего металла, ощутили холодную гладкость камня и нащупали подвеску.
Одну подвеску.
— Я… оборвал ее? Когда?
«Во время разговора. Шар. Он означает…»
— Я знаю. Понимание.
«Да. Шар вбирает все и собирает воедино».
— Ну а тебе-то с этого какая выгода?
«Плох тот мудрец, кто не желает стать еще чуть-чуть мудрей. Ты до сих пор не понял? Подвески всегда действуют на двоих. Всегда».
Жуга молчал.
«Прощай, — сказал медведь. — Когда мы снова встретимся, ты, наверное, будешь другим».
Зверь повернулся и исчез без шума, словно бы и вовсе не был.
А еще через некоторое время тьма поглотила человека на холме.
ЛИС
Листы у колдовской книги были изорванные и обгорелые. Коричневая кожа переплета покрылась тонкой сеткой бесчисленных трещин, причудливо изогнутую медь кованых застежек затянула патина. Рука, листавшая страницы, двигалась медленно и осторожно. Шуршал пергамент. Мелькали заглавия.
«О просветлении металлов…»
Не то.
«Коловращенье воздуха, инако смерчем именуемое…»
Не то.
«Заклятие лунной тьмы…», «Огнистый столп…», «Крашение стекла…», «Об отыскании источников…», «Кровавое безумие…»
Не то. Не то. Все — не то!
Внезапно рука замерла. «Заговор воды»— гласил заголовок. Читавший наклонился поближе к странице.
Сей ритуал способен показать картину происходящего
далеко от тебя, а расстояние то способно быть дву на
десять верст а может и поболее и все показан
будет верно истинно и неизменно ежели толь
было заранее искривлено. Для того же, чтобы загово
сей произвесть и увидеть то чего желаемо потреб
сосуд широеглубокий с темными дном и темны
же стенкалнить его водой прозрачною и чистою
а после занить окна а быть горящей лишь одно
