Олег Микулов - Закон крови
– Успею! Что я должен буду делать, чтобы встретиться с нежитью? Просто ждать?
– Нет. Очертишь вокруг себя Круг – концом моего посоха, на самом живом месте, со словами… Потом трижды позовешь Его. Старым именем. Помни: не смотри в глаза нежити! Не отвечай нежити! Не выходи из Круга!
– И что же, любоваться мне на Него?! Или ругаться, как языкастая баба?
– Подмани Его на удар копья! Помни: твои дротики и копья бесполезны – бивень, дерево ли, – все едино. Поразить Врага можно только моим посохом!
Колдун снял с груди мешочек с сухой кровью Рода, взятой из Священной кости, и, напевая заклятие, натер острие осинового посоха.
– Вот твое копье! А теперь – дай мой кинжал, которым ты сразил голую лашии.
Арго, все еще сжимающий кинжал в руке, молча подал его Колдуну.
Колдун, изменив напев, тоже натер лезвие сухой кровью и вернул оружие.
– Это тоже может пригодиться. А дротики бесполезны, поверь…
– Но ведь после моего удара и кинжал уже не Девственный ?
Колдун усмехнулся:
– Это не девушка. Этот кинжал после каждого предназначенного ему удара не только остается Девственным, силу накапливает! Но используй его хотя бы раз на охоте… или для чего-нибудь еще – и все! Сделается обыкновенным кинжалом. Хотя и очень хорошим обыкновенным кинжалом! А теперь – главное! Арго! Я рассказал тебе о том, что дал мне колдун Куниц. Имя Света и Знак Света. С их помощью я защитился и прогнал Невоплощенное Зло. Но теперь Оно воплощено! Ты можешь защититься оберегами, можешь – Знаком и Словом, но ты не можешь только ими отправить нежить обратно! Для этого нужно все твое мужество, ты должен быть готов к гибели! Только так! И тогда Имя Света поможет. Запомни Его…
– Теперь… – Колдун встал и возложил обе руки на плечи Арго. – Я больше ничем не могу тебе помочь! Я бессилен. Но я пойду за тобой, потому что это и моя охота! Да, быть может, ты прав, и нам не следует появляться там вместе. Но я буду спешить. А ты знай: подмога – идет!.. Быть может, не такая уж и слабая, подмога…
Арго молча кивнул. Склонившись в последний раз над сыновьями, вглядываясь в лицо Дрого (кажется, спит!), он снова взял его руку, в которой была зажата Священная кость, и еще раз прошептал напоследок:
– Не уходи без меня! Подожди!
Тяжелая ладонь разжалась, освобождая руку сына.
Арго не шел, бежал через лес, туда, к той поляне, где были истреблены лашии. Казалось, Одноглазая бежит, торопится вместе с ним (помочь? помешать?). Глаз ее какой-то красноватый, в багровых пятнах, как лицо Дрого… Рука сильнее стискивает – не копье, колдовской осиновый посох (это – оружие?!); колчан с дротиками в такт бегу мерно бьет по левому боку («бесполезны»? как знать!); за поясом, у правой руки, – кинжал (кровь голой лашии стерта сухой кровью Рода из Священной кости; лезвие заговорено, и на нем – Знак!). От него словно исходит тепло, проникающее в живот и выше – к сердцу, и от этого тепла легче бежать… Только бы успеть до рассвета!
Лес молчал. Ни ветерка, ни шелеста листвы, ни зверя, ни птицы! Ничего, кроме шороха его собственных шагов, треска ветки, задетой его плечом… Молчание тревожило, пугало, но Арго бежал не задерживаясь, не останавливаясь ни на миг.
Вот та самая старая ель, возле которой встретил Дрого тех, кто шел на его поиски (давно ли это было?). Анго (нет! тогда еще Анга, девочка!), помнится, в страхе под хворост спряталась… Подумать только, они еще спорили потом, можно ли ее оставить среди детей Мамонта!..
Выбравшись на открытое пространство, он взглянул на звезды.
Успеет! Должен успеть!
…Наконец-то! Вот он, овраг, где скрывался его отряд, готовясь напасть на становище лашии. Оно совсем рядом, и можно перевести дыхание: до рассвета время есть…
«О! – Выбираясь по склону оврага, он запутался в кустах боярышника. – Торопись медленно!»
…Край ненавистного становища. Даже здесь все дышит смертью и неизбытым Злом! Черный, обгорелый кустарник – их ветровой заслон, сожженный в ту ночь, – так и не зазеленел. А вон и та сосна на краю обрыва, откуда наблюдали они за становищем. Где же лучше выйти на эту проклятую поляну? Где здесь, в этом гнездилище Зла, самое живое место? Подумав, Арго направился туда, откуда он сам и его люди двинулись на лашии. Где стоял Вуул со своим дивным луком.
Сосны расступились, открывая поляну лашии, их бывшее убежище. Да, поистине впереди словно начало ледяной тропы! Поляна была мертва; в свете воспаленного Глаза, уже цепляющегося за вершины елей, видно: мертво не только громадное черное пятно – остатки погребального костра, – но и все окрест. Трава здесь так и не выросла, и Арго почему-то был уверен: та одинокая сосна на краю обрыва тоже мертва. Или умирает. И еще казалось: багрово-желтые, почти неуловимые для глаза испарения медленно, непрерывно тянутся ввысь из черного пятна, оседают и снова тянутся… Злоба и Смерть владычествуют там, на поляне лашии, Смерть и Злоба. И еще – запредельный Ужас!!
Но здесь, у края поляны, у поваленной сосны, где стоял Вуул, растет трава и ощущается жизнь. Лучшего места не найти! Острием посоха посолонь Арго очертил Круг, произнося нужные слова. Выпрямившись, трижды ударил колдовским оружием оземь и трижды произнес:
– Мал! Мал! Мал!
ОН появился сразу, вдруг, посреди черного пятна выжженной земли, словно испарения внезапно сгустились в эту темную фигуру. Темную, хотя Одноглазая освещала ее во всех деталях.
Мал? Да. И —нет!
Голое существо, колени полусогнуты, руки опущены. Мал был сутуловат – этот согбен, как лашии: кисти рук покачиваются ниже колен. Мал был скуласт – скулы этого раздались еще шире… Но главное – глаза! Красные, горящие, не похожие ни на человеческие, ни на звериные. И такая могучая злобная сила ощущалась в этих глазах, такая неистовая, непримиримая ненависть!.. К нему, к Арго? Да, и к нему тоже, как к ничтожной частице этого Мира!.. Вспомнились слова Колдуна: «Это было само Зло!»
– Вождь Арго соскучился по своему лучшему охотнику? Мал – здесь! И, как видишь, Мал по-прежнему лучший охотник! Надеюсь, все мои бывшие сородичи могли это оценить!
