Наталья Некрасова - Исповедь Cтража
Господин Айанна — старший жрец столичного храма Солнца. Чрезвычайно приятный человек. Он молод, не более тридцати лет. Не слишком высок, но и не коротышка. Приятное смуглое лицо, тонкие черты. Маленькая бородка и усики отнюдь не придают солидности, а делают его, наоборот, щеголеватым и чересчур светским. Я бы никогда не подумал, что он жрец, если бы на его длинных черных волосах не было золотой повязки. Живые черные глаза его светятся умом и лукавством. У него красивые руки, которые постоянно в движении — харадцы вообще склонны жестикулировать при разговоре. Одет он в длинную распашную одежду тяжелого темно-красного шелка, затканную по подолу и рукавам золотыми завитками, изображающими, видимо, языки пламени.
Не помню, с чего начался наш разговор. Похоже, мы оказались напротив друг друга за столом и, через некоторое время почувствовав друг к другу расположение — после отличного красного вина, — разговорились. Он прекрасно говорит на всеобщем и очень прилично на синдарине, хотя и с характерным акцентом.
— У вас прекрасное вино, надо заметить, — говорит он. — Я привык к менее терпким, но это мне очень по вкусу.
— Насколько я знаю, — это уже я говорю, — ваш край славится скорее белыми винами, а красные более сладки?
— Вы неплохо осведомлены, по крайней мере в этом, — улыбается он, а я думаю — уж не понял ли он, где я служу? — Если желаете, я бы с удовольствием угостил вас вином, которое делают у меня на родине, в королевском домене.
И все в таком духе. Потом мы перешли на стихи, в которых воспевается вино, — надо сказать, в Хараде, то есть в Ханатте, этому посвящено уж очень много стихов. Господин Айанна называет имена поэтов, декламирует какие-то отрывки, я понимаю в меру своих способностей и знания языка — читаю-то я свободно, вести обычный разговор могу, хотя давно уж не приходилось, но вот уж о поэзии и высоких материях — трудновато. Затем мы просто переходим на рассуждения по поводу особенностей стихосложения у эльфов и людей, находим много общего в харадской поэзии и в синдарской, и я вдруг понимаю, что этот харадец многое знает об эльфах. Я немного трезвею.
— Так вы знаете об эльфах? — удивляюсь я.
— Конечно, — удивляется в ответ он. — Почему бы и нет? Мои предки называли их белыми демонами, но я-то не мой предок. Я знаю куда больше. И хотя эльфы, сами понимаете, никогда не были нам друзьями, мне они любопытны. Я мало о них знаю. Кстати, говорят, что они еще есть на земле?
— Говорят, — соглашаюсь я. — Хотя я сам не видел.
Он вздыхает. Улыбается.
— Я не смею утруждать вас своими просьбами, но если бы у вас нашлась возможность…
— Отчего бы и нет?
Нет, господин Айанна вправду необычайно милый человек. Я ловлю себя на том, что испытываю к нему необыкновенное доверие. Мне это кажется несколько неестественным. И я начинаю приходить в себя. Точно так же непонятный восторг овладевал мной тогда, при разговоре с Советником… Нет, здесь другое. Это не обволакивает, не подавляет. Это похоже на то, как будто тебе протягивают руку. Хочешь — прими, хочешь — нет. А с Советником это было сродни насилию, если так можно сказать.
Однако этот Айанна, оказывается, куда как непрост…
Я уверен, что он не просто жрец и не просто священнослужитель посольства. Я уверен и в том, что он догадывается о том, кто я. Что ж, игра так игра. Посмотрим. Пока я буду изображать по мере возможности человека, мало осведомленного в делах Ханатты…
Мы встретились снова, уже в более спокойной обстановке. Я принял его приглашение и посетил его в посольских апартаментах. Молодой жрец был весь любопытство. Я тоже. Мы вкусили то самое вино, о котором он мне тогда говорил, и я нашел его превосходным. Айанна довольно рассмеялся — «ну, хоть в чем-то вы признали наше первенство». Разговор, естественно, перешел на взаимоотношения наших государств, которые дружескими назвать можно было с трудом. И тут господин Айанна выдал мне краткий экскурс в историю Ханатты, причем с такой точки зрения, что я опешил.
— На самом деле, мы должны быть благодарны Нуменору.
— Да-а?
— Конечно. Подумайте, ведь именно приход ваших людей дал толчок к объединению Ханатты. Вы, наверное, знаете о том, что начало Ханатте дали десять племен, занявшие обширные земли от степей до моря. Десять царьков, десять законов, раздоры, постоянная борьба за титул Верховного вождя, многобожие. Потом приходите вы. И куда деваться — приходится объединяться. Эрхеллен Объединитель был современником вашего Тар-Алдариона. Он сколотил Ханатту воедино огнем и мечом, спаял такой кровью, что ваши позднейшие подвиги на нашей земле в сравнение не идут. Им и до сих пор кое-где детей пугают. Но появился огромный королевский домен и приморские земли. А остальные мелкие царьки были вынуждены подчиниться. Так-то. Потом, правда, всего хватало — и драк за престол, и войн под знаменами различных богов, пока Керниэн Великий не ввел окончательно единого культа Солнца.
— Которому приносили кровавые жертвы.
— Не совсем так. Жертвы приносили только в храме Гневного Солнца, причем требовалось добровольное согласие. И еще Золотому Ахуму, идолу Солнца-воителя, но его уничтожил еще Эрхеллен. Вот и все.
— Простите, но я знаю, что у вас увлекались некромантией…
— Мне кажется, что увлечение гондорских королей продлением собственной жизни было ничуть не краше.
Уел. Ничего не скажешь, уел.
— Но у вас же это продолжается!
— У нас это считается суеверием и предрассудками. А у вас это вообще в моду входит.
Я хмыкнул. Он ведь прав.
— Ладно. А чем еще вам так помог Нуменор?
— О, много чем. Мы переняли ваши способы ведения войны, к примеру. Настоящий флот у нас строили нуменорцы из Уммар-ан-атта, который вы зовете Умбаром. Многие нуменорцы служили нашим королям.
— Черные нуменорцы.
— Цвет значения не имеет, — усмехнулся он. — Как бы то ни было, ваш государь Элессар был весьма мудр — он не пошел на нас войной после того страшного извержения в Мордоре, он заключил с нами мир, как с равными. И за эти две сотни лет — без мордорского союзника — мы сами, самостоятельно, стали сильной державой. И все благодаря вам.
Он мягко улыбается. Ничего себе…
— Любопытно, — начинаю я, — а какими, собственно, вы нас представляете? Что вы знаете о нас?
— Мне кажется, что это будет уж слишком долгий разговор.
— А вы вкратце.
— Хорошо, попробую. — Он смотрит на меня, словно собирается описывать мою внешность либо гадать по руке. — Мне кажется, что мы знаем о вас несколько больше, чем вы о нас. Так уж получилось, что вы приходили к нам как завоеватели, мало интересуясь тем, каковы мы. Интересоваться нами вы начали уже позже, во времена Аргора.
