Дмитрий Денисов - Изначальное желание
— Это ты про барона? — решил уточнить я.
— Да, — коротко выдохнул Ральтар, — про него.
— Ты считал его самодуром?
Он с затаенной гордостью взглянул на меня.
— Это очевидно. Надеюсь, ты хорошо его знал?
— Я слушаю и не перебиваю, — я снова перевернул тушку, устроился поудобнее, и приготовился слушать продолжение. Ральтар снял с пояса флягу, глотнул воды, сосредоточился и снова заговорил:
— Надеюсь, почтенный Дух, ты знаешь, какой обычай он ввел в своем баронстве? Надеюсь, ты слышал о тех унижениях и даже зверствах, что чинил он в подвластных ему деревнях? Надеюсь, ты понимаешь настроение народа, который год от года терпел такое скотское обращение. Именно — терпел. Стиснув зубы и кулаки. Стиснув от бессилия. От горя и слез. Законы королевства там теряли силу и превращались в самовольные законы барона. А уж законы совести и человечности, казалось, навсегда покинули те земли. Доведенные до отчаяния люди не раз пытались бунтовать, но безуспешно. Страх — великая сила, и барон ею пользовался с лихвой. Среди крестьян не находилось смельчаков, кто смог бы противостоять его произволу. А если и находились, то им не хватало ума, как правильно это делать. Четко спланированное массовое восстание никто из них вовек не смог бы поднять. Единственное, что могли они сделать — это вступать в разбойничьи шайки и трепать бароновы силы. Чем это чревато, ты и сам недавно видел. Поэтому, изжитые методы приводят к изжитым результатам. Тут и ума большого не надо, чтобы понять. Но недалекие, да еще отчаявшиеся крестьяне не понимали простых истин. И продолжали действовать, как им казалось, единственным возможным способом.
Но вскоре слухи о произволе достигли и наших ушей. Тогда в деревнях стали появляться Безмолвные. Мы долго и пристально следили за всеми деяниями их господина. Только следили — не вмешивались. Даже когда он перегибал все возможные палки. К примеру, он мог после пьяного веселья нагрянуть в какую-нибудь деревню, схватить нескольких приглянувшихся девиц, и насильно увезти их в свой замок. Ему даже не надо было дожидаться свадьбы. Некоторым, кстати, тогда едва исполнилось пятнадцать. Но его ничто не останавливало: ни визги девочек, ни слезы родителей, ни ярость парней. С последними барон был особенно жесток. По всей видимости, ему доставляло глубокое удовольствие расправляться с ухажерами своих девиц. Поэтому девушки особо не упирались. Знали — чуть что, в первую очередь пострадает ее возлюбленный. Вот и уподобились безропотным овечкам, которые жертвовали своей плотью на благо пастуха. Скорее даже волка.
Мы выжидали. Долго выжидали. Да, то может показаться бесчеловечно с нашей стороны. Но о какой человечности можно говорить при нашем ремесле? Ведь мы убийцы. И убийцы беспощадные. К тому же мы всегда подчинены своему кодексу и древним правилам Безмолвных. Самое главное из них гласит: «Не действовать преждевременно». Хорошее, кстати, правило. Не только для нас. Хотя многие неверно его толкуют. Для них ключевым становится слово «не действовать». Однако основной смысл в последнем слове. Поэтому мы и выжидали. Но не бездействовали. Просто в этом случае действие носит скрытный характер. Следовало довести народ до отчаяния. Разумеется, то делал барон, мы же попросту позволяли ему вершить произвол. Иной раз даже способствовали. Когда же люди были готовы хватать вилы и идти штурмовать его замок, тогда и настал наш черед. По деревням прокатился слух о скитающемся отшельнике, что раньше слыл мастером-убийцей. Люди невольно начали интересоваться, узнавать, где его найти и сможет ли он выполнить их пожелание. То здесь, то там появлялись Безмолвные, и рассказывали небылицы. То он бывший королевский стрелок, то знахарь, то колдун. Люди готовы были на все, лишь бы встретиться с ним и предложить ему работу. Но слухи продолжали распространяться, и в них они узнали, что человек тот давно как порвал с прошлым, и не желает к нему возвращаться ни под каким предлогом. Таким образом, целый месяц крестьяне терпели жестокий произвол, и лелеяли надежду на избавление. Их сердца пылали надеждой. Надежда, как и страх — великая сила. Надежда — ожидание желанного. Страх — ожидание нежеланного. То есть везде ожидание. И они ждали, стойко выдерживая нападки самодура.
Наконец, свершился долгожданный миг. В местных тавернах стал появляться тихий пьянчужка, променявший смысл жизни на кружку крепкого вина. Пошел новый слух, что он знает того, о ком все шепчутся. Ну и пошло-поехало. Один деревенский староста осмелился, подошел, угостил пивом, завел разговор. Пьяница поначалу и слушать не хотел, но когда назвали цену, он задумался, выпил еще и смутно пообещал разузнать. Через некоторое время разговор повторился, и цена увеличилась в десять раз. Причем — никаких гарантий. Вот здесь, кстати, тоже один из приятных моментов нашей работы — доверие. Или отсутствие иных вариантов, кроме доверия. А также отсутствие всякой торговли. Разумеется, поначалу все отказываются. Не потому, что дорого, а потому что невозможно дорого. Ни у кого нет таких денег. Но лишь поначалу. В итоге всегда находятся. Да, может показаться — мы жадные и пользуемся чужим горем, но это кажется лишь несведущему. Хотя, как и в любом деле, мы не лишены издержек, иной раз немалых. Мы закупаем самое лучшее и дорогое оружие, тратим на всяческие способы маскировок, много уходит на подкуп, но это не важно. Обычно на все уходит четверть от суммы заказа. Но смысл здесь кроется в другом. Большая, даже непосильная сумма — это символ того, что человек готов жертвовать всем, во имя своего желания. Всем, что имеет, и даже большим. То есть мы проверяем, насколько сильно желание заказчика, насколько он истинно хочет покарать обидчика. Насколько он осознает свою правоту, насколько он ценит не наши услуги, но самого себя. Это трудно понять, но это так. Мы, правда, никому ничего не объясняем, и со стороны все выглядит иначе. Однако если б наши тайны были доступны, люди бы многое переосмыслили. К примеру, они бы узнали, куда уходит все золото? А оно (разумеется, за вычетом издержек) никуда и не уходит. Поэтому наш клан очень богат. В наших кладовых есть даже золото тысячелетней давности. Для нас же оно символ нашей тайной власти — не более. Мы не живем в роскоши, не тратимся на богатое убранство, на всяческие изыски. Смысл нашей жизни — совершенствование мастерства, изучение новых способов борьбы с беззаконием. А через это — постижение извечных тайн бытия. Постижение великих тайн человеческой души, основ его поведения, цели его пребывания в жизни. Мы много времени посвящаем изучению философии, естествознания, истории королевств, истории религий. Изучаем современные и древние теории мироздания, развиваем свои. Постигаем знания о природе, о человеческом теле и духе, об их взаимосвязи. Огромное внимание уделяем математике и астрономии. Нашим библиотекам позавидуют многие королевские хранители знаний. Иногда мы даже охотимся за редкими книгами, не скупясь на золото. Это единственная роскошь, на которую наш клан тратит немалые средства. Ведь знания, как ты понимаешь, дороже всего.
