Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая
Перед Коттином стоял простоватый мужик — нечёсаный, в дырявых ботах — на северах лапти прижились далеко не везде. Аминта молча, кивнул — мужичок оторвал подкладку кафтана, показал секретный знак. Коттин приказал ему сесть за стол, велел принести кусок хлеба с брынзой, кувшин пива.
— Рассказывай, что там творится! — произнёс бывший Кот, когда они остались втроём
— Боярин, — произнёс пригляда, — дела обстоят так. Весь город, кроме заречья, выгорел дотла — народу погибло много, а также скота, рабов, товаров — огромное количество. Люди ночью бежали к реке, многих подавили, многие утонули. Царь Горох и все бояре погибли — сгорели во дворце… в огне.
— Говори, говори, нам это уже ведомо…
— В огне, — повторил мужичок и удивлённо посмотрел на Коттина. — Однако часть народа спаслась — у них теперь главным посадник Гостомысл. Князем-то его никак нельзя — кровь не та, а царской, или иной древней крови не осталось.
— Значит, вот они, как решили — посадника… Кого в князья пророчат?
— Пока не ясно. Гостомысл собрал вокруг себя богатейших купцов — они кричат, что пусть будет торговая республика. А князя призовут — если война или ещё что.
— Магистрат завели? В Ганзу перекинуться хотят, что ли?
— Нет, Боярин… Они на другом берегу Волхова заложили стены нового города… больше прежнего…
— Словенск воскрес?
— Нет, господин, вы не поняли. Они назвали его Новый Город… Новгород. И даже — Господин Великий Новгород. И хотят жить сами по себе…
— Много хотят… что ещё?
— Вы сами и сказали — много хотят. Пока они орали и посадника сажали — в город пришёл малый отряд с Ладоги.
— Варяги вернулись?
— Ну а как же! Русы пришли с товарами — металлы, ткани, продукты. Всё под охраной, и цены невелики. Их приняли с радостью, своя-то дружина погибла полностью… почти.
— Аминта, выдай этому человеку три ногаты. Пусть пока отдыхает.
— Благодарю господин! Да, ещё говорят, что ночью видели огнедышащего Горыныча, что сжёг дворец. А среди углей нашли много костей волков и чудовищ.
— Эти сказки мы тоже слышали, куда уж без драконов и оборотней. Всё, иди!
— Коттин, скоро начнут возвращаться гонцы. А там и народ потянется. Пора ставить шатры за городом — для ополчения, — промолвил Аминта, когда человек вышел из избы.
— Сам, сам, Аминта. У меня голова пухнет. Однако, всё складывается в нашу пользу. У них нет военного вождя! Скоро придёт оружие. Стальные мечи…
* * *Со всех сторон подтягивались мужики — по всей великой Перми прошёл слух о сказочных благах для тех, кто будет участвовать в походе на словен — про лошадей, служанок, серебро. Деревенские памы сломали головы, как удержать мужиков дома — воевать желали поголовно все. Наконец, изобрели формулу: «от двадцати до сорока, если не единственный сын, не более двух мужчин от дома». Постепенно лагерь заполнялся. Пам Коттин лично обходил шатры, говорил с людьми, наблюдал за подготовкой будущих дружин.
— Как ты его копьём тычешь, — иногда слышался его горестный вопль. — Так только бабу на сеновале…
В ответ раздавалось бубнение непутёвого бойца, звонкий голос десятника, с утроенной силой принимавшегося гонять будущего воина.
Постепенно вокруг Коттина, помимо Аминты, боярина Скальда, сложился круг соратников — из молодых сотников, пары чудских купцов, стариков-ветеранов из простых дружинников. Как-то раз, обходя лагерь, Коттин узрел, как толпа ополченцев, стоя на коленях и весело скалясь, вдруг с уханьем выпрыгивает вперёд — среди воинов явно шло какое-то соревнование.
— Новое игрище? — спросил любопытный древний странник, ныне просто Первый. — Соревнования полезны для здоровья!
— Ещё как полезны! — с гордостью отвечал Аминта. — Прыжки с колен — национальная забава! На колени — а потом прыг! На колени — а потом прыг! Тем и крепки, Коттин!
Бывший Кот остался доволен войском — он приказал десятникам подготовить телеги, коней, провести смотр на наличие болезней, одежды, обуви, оружия и провианта. В Новый Белозерск, который вскоре стал просто Белозерском, откуда-то с востока прибыла известная повозка с огромной бочкой и множеством мелких бочонков и крынок. Все поняли, что поход на носу. Всех, от мальчика до почтенного отца семейства, охватило радостное предвкушение — когда дрожат руки, когда всех закидаем шапками, а жене — жди меня и я вернусь!
Выступить решили в пять утра — чтоб без лишних слёз, но, как всегда, пока разобрались в колонну, пока собрали обоз, наступил полдень. Наскоро перекусив, прямо из домашнего, завёрнутого в платки и тряпки, помолились в небеса, поохали, воодушевились неземным сиянием меча Первого, как его было велено величать — и медленно потопали. В лаптях, ботах, сапогах, кожаных тапках с завязками — совсем, как даки на римлян, тысячу лет тому назад. От скуки сложили и пели походную песню:
Рёв рогов,
Стук подков.
Вышла чудь
На врагов!
Через лес,
Через брод,
На Словенск
Наш поход.
Скрип телег
На мосту,
Звон кольчуг —
За версту!
Волчий вой,
Грай в ночи.
Завтра бой —
Меч точи!
Дым костра,
Ночь без сна.
На миру
Смерть красна!
Сталь остра,
Чудь, не трусь!
На поклон
Явим русь!
Так как дороги, как таковой не было, а та, что по слухам была когда-то, давно заросла — шли не торопясь, вдоль Белого Озера. Когда водная поверхность скрылась с глаз, прилетели на загнанных конях двое — скрылись в шатре Коттина, в присутствии Амины и сотников долго шептались. Выяснилось — словене, выдвинулись из своих владений, вступили в союз с русами Ладоги, прошли мимо Ладоги и Онеги на север — дескать, пусть белозёрцы уйдут в поход, захватим всю северную землю, положим под Господина Великого Новгорода. Гонцы, измученные голодом и гнусом, были отправлены в баню, накормлены, напоены и награждены золотом — невиданная щедрость. Стояли полдня — думали. Затем повернули на север, снова шли вдоль Белого Озера, до речки Кема и её притока по прозвищу Сука, далее какими-то мелкими ручьями. Наконец, добрались до речушек Поржала и Свара. Судя по названиям водных протоков, вдоль них в былые времена хаживали не самые унылые предки. Так, через три недели и дошли до озера Лача — а это уже матушка Онега. Она впадает в озеро, из него и вытекает, а откуда эта чаша в земле появилась — неизвестно, не иначе след бога. Выслали на разведку людей Аминты — без коней, пешими. Они донесли, что на широком поле, на правом берегу Онеги стоит лагерь новгородцев. Ползали ночью, чуть ли не до вражеских костров — искали тайные ямы, иные ловушки — ничего не усмотрели. И драккаров русов не видели. Могли же они уйти восвояси — для них торг важнее соседских интересов.
