Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф"

— Джолин… Зереф тоже был частью секты? — уточнил Джоэл. Он предположил, что и нежеланный ребенок получился в результате одной из оргий.

— Нет, он скрывал меня потом, после пожара, — отрицательно покачала головой Джолин. Что делали с Джолин до встречи с пекарем на оргиях секты, думать совершенно не хотелось. В любом случае, Джоэл ни в чем не обвинял любимую, как и Батлер свою Иду. Теперь их, пожалуй, как никогда роднило общее горе.

— А что стало его причиной? Ты знаешь?

— Не знаю. Знаю обо всем не больше Иды, — дернулись обнаженные плечи Джолин.

— Значит, и тебе вкалывали те первые стимуляторы?

— Да.

— Проклятье… а ночью, ночью тебе не кажется, будто ты не в своем теле?

— Нет. Я не помню свои сны, — помотала головой Джолин, обхватывая голову руками. — Вы находите вот таких химер. Но я ничего не помню.

— Это неважно. Все будет хорошо, обещаю!

Он хотел бы и поклясться, но хватало и множества бесполезных невыполнимых обещаний. Впервые за долгое время Джоэл ощущал себя потерянным в темноте ребенком, который лишь на словах способен угрожать полчищам незримых монстров, скалящимся из каждого угла, из потаенных чуланов расколотого прошлого.

— Ну, вот, Джо, теперь ты все знаешь, совсем все.

Джолин резко села на кровати, потом встала и принялась поправлять простынь, собирать с пола одежду. Будто торопилась уйти или избегала смотреть в глаза. Джоэл не пытался узнать больше, чем уже узнал. Не выдержали бы они оба. Теперь он просто разглядывал прелестный стан Джолин, ее округлые бедра, налитые небольшие груди, которые он еще недавно жадно целовал, наслаждался плавностью ее движений, прямотой достойной королевы осанки.

«Значит, теперь ты называешь себя горничной. Не девчонкой из трущоб. Уже более правдоподобно. Хотя… Девчонка из трущоб, у которой родители обратились в сомнов, потом горничная в секте, потом приемная дочь Зерефа. Вроде бы все логично. Так почему я все равно не верю? Ладно, Джолин, называй, как хочешь. Это уже неважно. Важно то, что ты призналась, что тоже не совсем человек, как и Ида. Как и я, — подумал Джоэл и вдруг понял: — А значит это, что мы оба, вернее, мы все, рискуем обратиться в сомнов. Пожалуй, в одинаковой мере. И еще значит, что надо поживее подниматься и идти на встречу с Энн, как условились. Должно быть средство против обращений. Если стимуляторы — это яд, должен быть и антидот. А если его нет, заставим изобрести».

Но больше Джоэл храбрился, убеждал себя и подбадривал, чтобы оставались силы хоть немного успокаивать других и двигаться дальше. Впрочем, Джолин не просила поддержки или успокоения.

— Я вот сейчас рассказала все это… И мне как будто легче стало, — призналась она, когда они торопливо пили кофе с оладьями. Снова хотелось остаться в пекарне навечно, потонуть в дивном аромате сдобы и уюта.

Покой обыденных действий, незаметных повседневных ритуалов, заставлял часть сознания забыть о долге, о страшной правде, об обреченности и темной воронке. Так случалось порой нелепо посмеяться над шуткой или метким словечком при подготовке к поминкам — приготовление пищи и сбор каких-то гостей части сознания напоминали другой ритуал, а именно, праздник, чью-нибудь свадьбу или день рождения. Только охотникам чаще не удавалось ни повеселиться, ни замереть в скорбном оплакивании товарищей. Их тянул вперед распорядок Цитадели, сжатый график, отсутствие хоть одной свободной минуты. Но после ранения у Джоэла появилось время. Возможно, только благодаря этому времени созерцания и обдумывания он сумел свести воедино все разрозненные факты.

— Ты ни в чем не виновата, — в который раз повторил он.

— Иди. Ты должен, — повелительно кивнула на дверь Джолин.

— Что?

— Должен найти правду. Доказательства, ответы, — решительно продолжила она. — Теперь ты знаешь, что искать в архивах. Если еще что-то уцелело. И еще в особняке Ленца.

— Если уцелело, — повторил Джоэл, очень сомневаясь в этом. Если бы уцелело, он бы нашел. Скрюченный архивариус уже не обращал на него внимания, воспринимая как часть мебели — столько времени довелось провести среди пыльных личных дел после частичного выздоровления. Джоэл даже благодарил свою временную невозможность носиться по крышам. Теперь суровый распорядок Цитадели воспринимался как отвлекающий маневр, способ погасить остроту ума и желание задавать вопросы.

— Джолин, доверься мне. Я никогда не выдам тебя. Они… они и со мной что-то сделали, — жарко пообещал Джоэл, заключая сжатые на столешнице кулаки любимой в свои раскрытые ладони. — Ты ведь тоже чувствуешь не как человек? Обостренно?

— Нет. В том-то и дело, ничего такого, — дернула плечами Джолин. — Но то, что и с тобой сделали… это ужасно. Получается, мы с Ли навещали тебя в госпитале, а в это самое время над тобой ставили эксперимент.

— Да, и надо мной, и над Энн. Но, как видишь, мы все еще живы, еще не обратились. Может быть, не все так страшно.

— Может быть. Может быть, — вздохнула Джолин, опуская голову. И ее безмолвная поза смирения и покорности немо дополняла: «Но то, что сделали в секте, было страшно. И это уже не изменить».

Джоэл слишком хорошо понимал эту тяжкую отрешенность. Он мечтал остаться в пекарне, успокоить и больше никогда не отпускать Джолин, не выходить наружу в этот грязный, пропитанный жестокостью мир. Но шаг через деревянный порог вскоре вытолкнул наружу, и долго тлел на губах короткий прощальный поцелуй Джолин.

Прощальный? Нет же! Нет! У них еще оставалось время, еще обещало множество сладких поцелуев, посиделок на кухне, разговоров ни о чем… Или нет. Джоэл возвращался в мансарду с тяжелой мыслью, что ничего не закончилось. Где-то по Вермело все еще бродил Легендарный Сомн, даже если никак не проявлял себя.

«Но Джолин не имеет к нему отношения, даже если была в секте. Может быть, ее превращение не завершилось, она пробыла у Бифомета меньше, чем Ида. Я бы заметил, что кто-то выходит из пекарни каждую ночь, я же патрулировал этот район долгое время», — успокаивал себя Джоэл, но брусчатка под ногами отзывалась стуком часов, которые отмеряли минуты до неизбежного. Чего именно? Обращения Иды, Джолин? Собственного? Или, может, до встречи с Энн и явного нарушения закона? На стороне Цитадели оставался только Уман, все прочие друзья негласно и незаметно для самих себя предали закон, который покрывал преступные деяния.

Порыв противоречивых чувств стих, когда Джоэл вошел в мансарду. Все снова обернулись обыденностью. Зло и несправедливость оставались, но где-то далеко, абстрактными понятиями. В настоящем же сонно потягивался Ли, разлегшийся поперек кровати. И ему не снилось ничего плохого: Ловец Снов оставался пустым и чистым.

«У нас еще есть время. Время есть, — твердил себе Джоэл, нервозно дрожащими руками развертывая карту с метками поставок Рыжеусого. — Дирижабль. Вероятнее всего, он вовсе не в трущобах, а Квартале Богачей. Они строили воздушный корабль, чтобы перемахнуть через стену и улететь от Змея. Да, не революционеры, а те, кто клялся защищать город, управлять им. Трусы, хотят бросить нас. Но что-то пошло не так, скорее всего, именно со стимуляторами пошло не так. Или виноват метод, которым Бифомет Ленц создавал «новое человечество»? Не знаю… Как тогда объяснить эпидемию превращений в Академии?».

Джоэл перебирал в памяти все, что успел узнать о Бифомете Ленце, в архив Цитадели он больше не видел смысла лезть, как и в городскую библиотеку. У святителя Гарфа из книг тоже вырвали все страницы с упоминанием того, что творилось в секте. Наводка на особняк от Джолин не слишком-то обнадеживала.

«Грета… Что, если она тоже была в секте?» — задумался Джоэл, но не успел зацепиться за догадку, потому что Ли потянулся и проснулся, спокойный и пока практически умиротворенный.

Рискованное предприятие, связанное с делом Энн, похоже, нисколько не принесло ему мук совести. Да что там: устав Охотников напарник всегда соблюдал исключительно, чтобы строгий Джоэл не ругался. И чтобы, разумеется, не попасть на гауптвахту и в карцер. Сознавал ли в полной мере возлюбленный, что в случае неудачи их обоих ждет, вероятнее всего, не заточение, а казнь? Цитадель могла открыто обвинить в воровстве и незаконном проникновении в лаборатории или же нанять убийц из трущоб. А, может, привлечь своих же. Тех, кто хладнокровно исполнял приказ, когда требовалось уничтожить и основателей, и жертв секты Ленца. Сознавал ли напарник всю опасность?