Василий Мельник - Городская фэнтези 2010
Он лежал под сырой рыжей глиной, давящей сверху двухметровым слоем, спокойный и умиротворенный. Здесь не было рая, в который он не верил, и не было ада, которого Коська не боялся. Здесь вообще ничего не было.
А самое главное — не было душно-безликого серого Ничто. И выключателя тоже.
Теперь он щелкал для кого-то другого.
Антон Орлов
Бедствие номер раз
Бант-мухомор, ядовито-красный в белый горошек, полз вдоль края стеклянного прилавка, то замирая, то опять снимаясь с места.
— Девочка, иди отсюда, — потребовал господин Гробиц, с нервно поджатыми губами наблюдавший за его перемещениями. — Пока ничего не стащила…
Вторую фразу он пробормотал шепотом, себе под нос, но его услышали и с готовностью огрызнулись:
— Сами чего-нибудь не своруйте! А я ничего не трогаю, смотрю блестяшки, они красивые, мне бы такие! Мне надо вот эту, и эту, и еще вот такую со звездочками-цветочками…
Гробиц возвышался над прилавком с достоинством многолетней выдержки, но в душе у него нарастала паника. Он знал, как вести себя с ребенком, который более или менее слушается старших, но если тебя абсолютно не слушаются, игнорируют? Как назло, помощник на сегодняшний вечер отпросился, и он оказался с малолетней негодяйкой один на один.
— У тебя все равно нет денег, чтобы это купить.
— Ага, нету, так я хоть посмотрю… Люблю смотреть всякие блестяшки. Вот такую золотую корону с красными камушками и белыми шариками мне обязательно надо!
Губа не дура: диадема «Улыбка рассвета», дорогущий эксклюзив. Мягко сияют идеально круглые жемчужины — из иноземного океана, с Изначальной. В долгианских реках такого чуда не сыщешь. Сверкают безупречной огранкой рубины, С риском для жизни добытые безбашенными старателями в Кесуане. Все это Гробиц рассказывал приличным покупателям, не таким, как наглая малявка, натащившая с улицы грязного снега.
Не обращая внимания на хозяина магазина, та разглядывала разложенные за стеклом драгоценности, словно рыбок в аквариуме. Росту в ней было вровень с прилавком, и она прижималась сопливым носиком к прозрачной передней стенке, протирай потом после нее… Гробиц поздравил себя с тем, что велел помощнику перед уходом затащить в служебное помещение плюшевую банкетку, а то бы взгромоздилась с ногами и всю испачкала.
— Красиво! — мечтательно протянула девчонка. — Мне понравилось… Когда я вырасту, у меня будет много денег, и я все это куплю, или мне подарят.
— Иди домой. — Он решил прибегнуть к дипломатии. — Уже темно, тебя, наверное, мама с папой ждут.
— У нас больше нет своего дома, мы беженцы с Ваготы. Где снимали угол, оттуда нас уже выгнали. Хозяйка сказала, потому что я дрянь такая. Она врет, я же не дрянь, правда ведь?
— Ты будешь хорошей девочкой, если поскорее отправишься к маме с папой, — медовым голосом заверил Гробиц.
Душу теребила острыми коготками тревога: дрянь и есть, еще разобьет витрину и убежит, не выскакивать же за ней на улицу, да и толку, если поймаешь… С этих нищебродов, которые в последнее время хлынули в Танхалу с окраинных островов, взятки гладки. Получится чистый убыток без надежды на возмещение. Нужно выпроводить ее по-хорошему.
— Давайте подарок, и пойду.
Она отступила от прилавка на несколько шажков и теперь вся была на виду. Лет семь-восемь. Ни загадочной преднимфеточной прелести, ни скромного очарования примерной девочки. Упитанная, щекастая — родители от себя отрывают, а наглючку свою кормят. Две толстенькие косички торчат в стороны, и на каждой бант мухоморной расцветки, вроде того, что сидит на макушке. Синюю вязаную шапочку с помпоном держит в руках, возле маленьких цепких лапок болтаются замызганные варежки, пришитые к продернутой через рукава тесемке. Пальтишко сшито из кусков коричневого и рыжего меха, неровных, но тщательно пригнанных. Маленькие валенки с галошами измазаны уличной грязью. Глаза цвета темного шоколада похожи на пару буравчиков.
— Какой еще подарок? — строго спросил Гробиц, ощущая, что выдерживать прямую конфронтацию с этими буравчиками — не самое приятное испытание. — В магазинах все продается за деньги.
— Неправда! Вот же у вас написано про подарки. — Она ткнула пальцем в плакат на стене. — Я уже умею читать, бе-бе-бе!
Плакат был нарядный, с посаженными на клей блестками из фольги, нарисованными алой гуашью улыбками и вырезанными из старых открыток цветами. Он и впрямь гласил: «Каждому покупателю — подарок!»
— Это для покупателей, — через силу изобразив ласковую интонацию, разъяснил Гробиц. — Для тех, кто платит деньги и что-нибудь покупает. Видишь, к тебе это не относится.
— Я бы тоже купила, если б у меня были деньги, поэтому давайте мой подарок, а то нечестно!
— Девочка, в торговле никакое «если бы» не считается.
— Нет, считается!
Они бы долго препирались, но тут звякнул колокольчик и отворилась дверь, впуская новых посетителей.
В первый момент Гробиц струхнул. Парень с недоброй худощавой физиономией бретера. Второй почти подросток, выражение миловидной мордашки нервное и дерзкое — только попробуй, проведи по холке против шерсти! И у того, и у другого торчат за плечами лаковые черные рукоятки дуэльных мечей. Да что же сегодня за вечер такой неудавшийся…
Немного успокаивало то, что оба хорошо одеты и с ними дама. Ее лицо до самых глаз прикрывал пушистый серый шарф, словно боялась обморозиться, хотя столбику термометра всего нескольких делений не хватало, чтобы доползти до нуля, — почти оттепель. Весна не за горами.
Подумав о весне, Гробиц сообразил, кто перед ним, он ведь уже видел этих троих на одном из предвыборных мероприятий, когда на денек поручил дела помощнику и выбрался посмотреть на соревнования господ кандидатов.
Они, точно они. Метресса одного из наиболее вероятных претендентов на Весеннюю корону — Гробиц узнал ее по шубке из серебристой луницы, похожей на дымчатое облако, — и пронырливые ребята из его свиты. Ясно, почему при мечах: между приспешниками рвущихся к верховной власти политиков нет-нет, да и случаются сшибки, при этом огнестрел под строжайшим запретом. А он сразу вообразил невесть что… Несомненно, эти трое опасны, но не сейчас и не здесь. Худшее зло, какое они могут причинить Гробицу, — это повернуться и уйти, ничего не купив.
Заставив себя просиять, он прочистил горло и заговорил:
— Здравствуйте! Прошу вас, недавно поступила в продажу новая коллекция, пожалуйста, посмотрите… Каждому посетителю магазина — приятный подарок на память!
