НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
– Потом. Подожди… я выпущу тебя.
Странник высвободил руку и мгновенно исчез. Эле стоял, прикрыв глаза, с сильно бьющимся сердцем. За дверью была тишина. А потом дверь открылась бесшумно, и на земляной пол легла дорожка лунного света. Эле осторожно пошел по ней – почему-то ему показалось, что он должен пройти именно так, по лучу Луны.
– Скорее, – выдохнул Странник.
Эле пришел в себя только в лесу, оба рухнули на землю. Переглянулись.
– Как… ты это… сделал? – задыхаясь от бега, спросил Эле.
– И сам не знаю… – Странник был удивлен не меньше Эльфа, – это мой отец умеет… он меня учил, но я не думал, что получится…
– Твой отец – он что, колдун? Чародей?
– Чародей?.. а-а, лэнно… нет. Он просто говорит – нужно слушать металл. А потом, если очень захотеть, скажи слово – и металл послушает тебя. Наверное, я очень хотел этого… – Странник смущенно улыбнулся и даже, кажется, покраснел – в темноте не разберешь.
То ли они успели далеко уйти – шли всю ночь – то ли просто не было погони. В разговорах время текло незаметно, и Эле понемногу стал забывать то, что с ним произошло.
– Слушай, помнишь, ты сказал – «хранить серебряные нити…» Это как?
– Древний обычай тех времен, когда не был еще откован венец аэнтар-ири. Тому, кто становился вождем, вручали серебряные нити – онни илтанар. Это был знак, что он в ответе за свой народ. Серебряная нить – как судьба человека или его жизнь: она тонка, ее легко разорвать, а связать снова – почти невозможно. Потому судьбу иногда называют – онн илтанэ.
– …А что, разве все звери у вас говорят?
– Нет, не все. Ты их увидишь – сразу можно понять. Они нам помогают – как къои, других почти никто не видел – как Белых Единорогов… Они, говорят, бессмертны, но в долину Белых Ирисов могут прийти лишь немногие. Есть илли: они – посланники Народа Тишины, а илли их зовут потому, что они любят танцевать в небе под полной Луной. Но мысли у них маленькие и пахнут диким медом, а еще – сосновой смолой. А вот ллохо – он совсем не умеет думать.
– Это кто?
– Ллохо? Он весь в броне, а ноги длинные и в шипах. На паука похож, а глаза у него – как блестящие черные бусины на тонких ниточках. Он живет в море, а иногда выбирается на берег. Бегает так смешно – боком, а если его испугать, щелкает клешнями. Увидишь, я тебе покажу.
– Подожди, а мы что… к тебе идем? – Эле только теперь осознал, а ведь ни разу не задумывался, куда они идут.
– Конечно, – улыбнулся Странник. И опустил длинные ресницы.
Озеро было похоже на зеркало из темно-синего прозрачного камня. Даже на вид вода была теплой и ласковой, а в маленькой заводи мерцали белые звезды кувшинок.
– Давай искупаемся, – предложил Эле, стаскивая куртку.
– Давай, – азартно согласился Странник. И вдруг странно смутился. – Только ты… отвернись, пожалуйста…
– Зачем? – удивился Эльф.
Странник отвел глаза. Эле смотрел на друга несколько мгновений, потом глаза его расширились от изумления.
– Разве ты не понял? – тихо спросил Странник.
– Какой же я дурак, – вместо ответа выдохнул Эле.
– А зовут меня Ланирэ, – девушка не поднимала глаз.
– Как же отец тебе позволил уйти? Совсем одной?
Ланирэ стала серьезной. Ответила печально:
– Судьба у Странников одна, будь то сын каменщика или дочь короля. Когда Звезда зовет в путь… – она не договорила.
– А ты – дочь короля? – Эле показалось на мгновение, что он спит. Этот мальчишка в черном плаще, оказывается, – принцесса неведомой сказочной страны!
– Ну да. Только у нас называют – аэнтар, Мудрый Правитель. Если Правительница – иштари.
– Тогда… как тебя называть?
– Лаирэ, Странница, – девушка искренне удивилась вопросу, даже плечом дернула, – чего же тут непонятного?
– Не понимаю, – обреченно сказал Эльф, – но идти-то с тобой можно?
– Конечно, Раэн, – девушка тихонько рассмеялась.
– Я что-то не то сказал?
– Да нет… У тебя просто такое лицо было… Как къои, когда вокруг него малыши собираются. Он, конечно, хоть и большой, но осторожный, гибкий; только все равно боязно: он шерсть на загривке топорщит, а глаза у него – точь-в-точь как у тебя сейчас.
Эле покраснел.
– Иди, купайся. Я тут посижу.
Ланирэ положила маленькую прохладную руку ему на плечо. Эле обернулся, посмотрел чуть виновато:
– Я тебе венок сплел… Вот…
Она присела рядом на траву, и Эле возложил ей венок как корону на влажные пепельные волосы. Отдернул руку, случайно коснувшись ее щеки.
– А как на вашем языке – маленькая королева?
– Иштар-инни… Тебе зачем? – она склонила голову. Венок съехал ей на один глаз, отчего лицо ее стало задорным и милым.
– Можно, я буду тебя так называть иногда? Иштар-инни…
Говорят, лес пропустил их, потому что они любили друг друга. Говорят, они жили недолго – Странники уходят рано, а он решил разделить ее судьбу и избрал путь Смертных. Говорят, они умерли в один день и час. Дети их были прекрасны, а младшая дочь по решению Совета Мудрых стала – иштари. Может и так. Только если захочешь спросить – пропустит ли Лес в землю, не знающую зла и войн – Землю-у-Моря, Эс-Тэллиа…
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. ОБ ИМЕНАХ У ЭЛЬФОВ (НОЛДОР И ЭЛЛЕРИ АХЭ)
Одним из наиболее важных считалось амилессэ («материнское имя»), дававшееся Нолдо матерью вскоре после рождения. Это могло быть эссэ теркенъе (имя виденья души) или эссэ апокенъе (имя предвиденья будущего). Амилессэ считалось истинным именем и почиталось не менее, чем «отцовское имя»; иногда амилессэ оставалось чисто личным именем, произносившимся только в кругу семьи, но часто давалось в торжественной обстановке и, при полном титуловании, стояло после «отцовского имени».
«Отцовское имя» давалось в торжественной обстановке на церемонии Эссэкармэ («Создания Имени») и, как правило, в основе своей имело имя отца, если имя давалось сыну, или матери, если имя получала дочь.
Когда ребенок начинал находить удовольствие в звучании и форме слов (ламатъавэ), происходила церемония Эссэклимэ («Выбора Имени»). Избранное, или второе имя (эпессэ) в более поздние времена могло выбираться среди уже существующих имен, хотя в таком случае в них могли вноситься изменения, соответствующие личности владельца имени.
В силу того, что ламатъавэ столь же индивидуальная характеристика личности, если не более, как цвет волос, глаз, внешний облик и т.д., эпессэ Эльфов не повторялись, по крайней мере, пока простор для создания имен был достаточно широк.
Часто избранные имена у Нолдор считались некоей «частной собственностью», пользоваться ими могли только родственники или близкие друзья, хотя тайной они и не являлись. Назвать Нолдо его избранным именем без его дозволения в подобном случае было оскорблением.
