Брендон Сандерсон - Город богов
— Я помню тебя, Хратен. — Теперь лицо Дилафа растянулось в зловещей, демонической ухмылке. — Я помню мальчишку, который пришел к нам как раз перед тем, как мне пришлось покинуть монастырь и уплыть в Арелон. Тебя терзал страх, как и сейчас; потом ты сбежал, а я радовался твоему уходу. Ты был слишком слаб для Дахора.
Хратена пробрала дрожь.
— Ты там был?
— Уже тогда я носил звание граждета. Ты меня помнишь?
И тут, глядя в глаза монаха, джьерна озарила вспышка смутного воспоминания. Он помнил этот злобный взгляд на лице высокого, безжалостного человека. Он помнил молитвы, помнил огонь. Снова услышал свои крики и вспомнил нависшее над ним лицо — на нем горели те же самые глаза.
— Ты! — задохнулся Хратен.
— Ты помнишь.
— Помню. — Джьерна охватила зябкая дрожь. — Я покинул монастырь из-за тебя. На третьем месяце моего посвящения тебя вызвали к вирну, и ты потребовал, чтобы один из монахов отдал свою жизнь для перемещения, хотя мог дойти до дворца за пятнадцать минут.
— Я требую от своих монахов абсолютного повиновения, — прошипел Дилаф. — Неожиданные проверки и наглядные примеры помогают укрепить верность остальных братьев.
Он замолчал и перевел взгляд на залив. Уже вся армада стояла на якорях, ожидая дальнейших приказов. На горизонте виднелась туча черных точек — флот вирна подходил к Теоду.
— Пошли, — приказал Дилаф, поднимаясь. — Армада не двинется с места; нас ждет успех. На сей раз ничто не остановит армию фьерденцев. Мне осталось выполнить последнюю задачу — убить короля Эвентио.
В дремлющем мозгу Раодена взорвалось видение. Он пытался не обращать на него внимания, но оно почему-то отказывалось покидать принца. Сквозь мерцающую завесу боли перед мысленным взглядом стояла и не желала пропадать простая картина.
Он смотрел на эйон Рао — большой квадрат с четырьмя кругами по углам и четырьмя линиями, которые пересекались в центре. Значение символа — дух, душа — широко использовалось не только в Эйон Дор, но и в Корати.
Паря в белой вечности, разум принца пытался отбросить, стереть очертания эойна Рао. Незначительное напоминание о прошлой жизни, его следовало забыть как можно скорее; Раоден больше не нуждался в нем. Но как бы ни старался он изгнать символ, пустое место тут же занимал ему подобный.
Элантрийские стены образовывали квадрат. Четыре внешних города, которые окружали Элантрис, в свое время были обнесены круглыми стенами, от них к вечному городу вели прямые как стрела дороги.
Доми милостивый!
Солдаты откупорили бочки, и Люкела замутило от отвращения, когда они начали поливать маслом груду тел. Трое обнаженных до пояса воинов наблюдали со стороны; они монотонно тянули какую-то песнь на чужом языке, слишком грубом для фьерденского. «Мы будем следующими», — стучало в голове у купца.
— Не смотрите, — приказал он родным и сам отвернулся, пока солдаты подготавливали элантрийцев к сожжению.
Король Эвентио остановился в отдалении, его окружал небольшой отряд почетной гвардии. При приближении Дилафа он склонил голову, монах в ответ улыбнулся, лаская пальцами спрятанный кинжал. Эвентио считал, что сдает страну на милость вирна; он не знал, что приносит свой народ в жертву.
Хратен неторопливо шагал следом за Дилафом и размышлял о необходимости и долге. Люди погибнут, но их смерть послужит высшей цели. После победы над Теодом империя Джаддета станет сильнее, вера в сердцах ее подданых окрепнет. Он сам пытался проделать то же самое в Арелоне: обратить страну ради политических мотивов. Он подкупил Телри, не заботясь о спасении души герцога. Сейчас он поступал точно так же. Что значит населенное неверными королевство по сравнению с торжеством Шу-Дерет?
Но почему на сей раз логика не помогала подавить поднимающуюся к горлу тошноту?
Дилаф держал принцессу Сарин сзади за шею; ее рот затыкал кляп. Эвентио увидел дочь и ободряюще ей улыбнулся. Король не заметил ножа в руке Дилафа.
— Я долго ждал этого момента, — прошептал монах.
Поначалу Хратен решил, что тот имеет в виду уничтожение Теода, но Дилаф не смотрел на короля. Он не отрывал взгляда от Сарин, а лезвие кинжала теперь упиралось ей в спину.
— Ты, принцесса, как заразная болезнь, — прошептал Дилаф на ухо девушке. Джьерн с трудом расслышал его слова. — До того как ты появилась в Каи, даже арелонцы ненавидели Элантрис. Из-за тебя они позабыли отвращение к поганому городу; ты связалась с нечистыми и опустилась до их уровня. Ты еще хуже их — на тебе не лежит проклятие, ты сама искала его. Поначалу я хотел убить твоего отца первым и заставить тебя смотреть, но теперь думаю, что лучше поступить наоборот. Пусть старый Эвентио увидит твою смерть, принцесса. Пусть его горе стоит перед твоими глазами, когда я отправлю тебя к Джаддету на вечные мучения.
Девушка плакала, слезы стекали по ее лицу и пропитывали кляп.
Раоден рвался наружу, к сознанию. Боль давила на него как огромная каменная стена, не давая слабины, отбрасывая назад нестерпимой мукой. Он с размаху бросился на нее, и принца омыла агония. Он медленно прорвался сквозь пеле-» ну и очнулся во внешнем мире.
Раодену хотелось закричать, и кричать не переставая. Его терзала неописуемая боль. Но вместе с болью к нему вернулось осознание собственного тела. Его полунесли, полутащили по земле. К принцу также вернулось зрение, и он понял, что перед ним переливается сиянием голубое озеро.
«Нет! — мысленно закричал он. — Не надо! Я знаю ответ!»
Внезапно Раоден вскрикнул и задергался. Галладона его движение застало врасплох, и он уронил друга.
Раоден споткнулся, потерял равновесие и свалился в озеро.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Дилаф приставил кинжал к шее принцессы, и глаза Эвентио в ужасе распахнулись.
Хратен не мог оторвать взгляда от узкой полоски крови, где кинжал впился в кожу Сарин. Он думал о Фьердене. Думал о выполненных заданиях, о людских душах, которые спас. Он думал о мальчике, рвущемся проявить силу своей веры и стать монахом. Обрести единство.
— Нет! — Вырвался крик изо рта Хратена.
Развернувшись, он с размаха ударил Дилафа по лицу.
Тот на мгновение споткнулся и в удивлении опустил кинжал. Но монах тут же оправился и с криком ярости вонзил лезвие в грудь джьерна.
Кинжал скользнул по доспеху, не оставив на закаленной стали и царапины. Дилаф потрясенно уставился на нагрудную пластину.
— Но ведь доспех парадный…
— Тебе давно следовало понять, Дилаф… — Хратен снова ударил его по лицу затянутым в доспех локтем. Укрепленные кости дахорца смягчили удар кулака, но хрустнули под напором стали. — Я ничего не делаю напоказ.
