Р. Скотт Бэккер - Слуги Темного Властелина
Сарцелл рано лег спать – сказал, что им надо выспаться перед тем, как завтра сниматься с места. Эсменет лежала рядом с ним, ощущая жар его широкой спины, дожидаясь, пока его дыхание не переменится, сделавшись ровным и неглубоким. Убедившись, что Сарцелл крепко спит, Эсменет тихонько соскользнула с ложа и стала собирать самое необходимое.
Ночь была жаркая и душная, во влажном воздухе отовсюду доносились праздничные вопли. Эсменет улыбнулась величию того, что ей предстояло, вскинула на плечо свое имущество и вышла в ночь.
Теперь она брела где-то в самой гуще лагеря, пробираясь сквозь толпу. Время от времени она останавливалась, разыскивая Анциллинские ворота Момемна.
Пройти через ликующее воинство было не так-то просто. Ее то и дело хватали без предупреждения. Большинство просто с хохотом подбрасывали ее в воздух и забывали о ней в тот же миг, как ставили ее на ноги, но некоторые, понаглее, в особенности норсирайцы, пытались ее лапать или лезли целоваться. Один, тидонец с ребяческим лицом, на целую ладонь выше даже Сарцелла, оказался особенно прилипчивым. Он без труда подхватил ее на руки и завопил: «Тусфера! Тусфера!» Эсменет вырывалась и гневно смотрела на него, но он только смеялся и крепче прижимал ее к своему доспеху. Она скривилась – жутко все-таки смотреть в глаза человеку, который не обращает внимания ни на твой страх, ни на твой гнев. Она толкала его в грудь, а он хохотал, как отец, играющий с упирающейся дочкой.
– Нет! – бросила она, почувствовав, как неуклюжая рука лезет ей между ног.
– Тусфера! – радостно крикнул тидонец.
Почувствовав, как его пальцы мнут ее кожу, она стукнула его, как научил ее когда-то один старый клиент, туда, где усы встречаются с носом.
Парень вскрикнул и выронил ее. Отшатнулся, глаза его расширились от ужаса и смятения, как будто его только что лягнула старая, верная лошадь. Он провел рукой под носом. Кровь, испачкавшая его бледные пальцы, казалась черной в свете костра. Вокруг раздались одобрительные вопли. Эсменет подхватила сумку и скрылась в темноте.
Прошло немало времени, прежде чем она сумела унять дрожь. Она нашла темный, укромный уголок позади шатра, густо расшитого айнонскими пиктограммами. Она сидела, обняв колени и раскачиваясь, глядя на языки ближайшего костра, виднеющиеся из-за палаток. Искры плясали в ночном небе, точно мошкара.
Эсменет немного поплакала.
«Я сейчас, Акка. Я уже иду».
Потом она двинулась дальше, обходя группы, где отсутствовали женщины или было слишком много пьяных. Вскоре неподалеку показались Анциллинские ворота, на башнях которых горели факелы. Эсменет рискнула подойти к костру, у которого сидел народ поспокойнее, и спросить, как найти шатер, принадлежащий маршалу Аттремпа. Свою руку, разукрашенную татуировками, она старательно прятала под одеждой. Солдаты, сидящие у костра, с натужной любезностью пьяных, старающихся быть вежливыми, сообщили ей примерно десяток разных примет, по которым его можно найти. Наконец Эсменет отчаялась и напрямик спросила, куда ей идти.
– Туда, – сказал один, говоривший по-шейски с сильным акцентом. – Через мертвый канал.
Почему канал называется «мертвым», она поняла еще до того, как вышла к нему. В душном ночном воздухе повисла вонь тухлой капусты, отбросов и стоячей воды. Эсменет перешла через него по узенькому деревянному мостику, чувствуя себя совсем крохотной в толпе переходивших вместе с ней конрийских рыцарей. В свете факелов вода под мостом была черной и неподвижной. Один из конрийцев перегнулся через перила и проводил взглядом свой плевок, шлепнувшийся в густую вонючую жижу; потом застенчиво улыбнулся ей.
– Яшари а-сумма поро, – сказал он, видимо, по-конрийски.
Эсменет предпочла не обращать на него внимания.
Напуганная скорее ростом, чем поведением молодых дворян, она свернула с главной дороги, по которой бродили опасные толпы веселящихся солдат, и принялась пробираться темными проулками. Большинство людей считали, что знатные люди выше ростом из-за благородной крови, но Ахкеймион как-то раз сказал ей, что дело вовсе не в этом – просто знать лучше питается. Он утверждал, что именно поэтому норсирайцы все высокие, невзирая на касту: они едят много мяса. Обычно Эсменет тянуло к высоким и сильным мужикам, к «мышцастым дубам», как шутя называли их она и ее подружки-шлюхи; но сегодня ночью, после встречи с тидонцем, она предпочитала держаться от них подальше. Сегодня они заставляли ее чувствовать себя крохотной, беспомощной, игрушечной – точно кукла, которую ничего не стоит сломать и выкинуть.
К тому времени, как она наконец отыскала шатер Ксинема, она буквально кралась между палатками. Все это время она шла вдоль мертвого канала на север, через опустевшие, безмолвные стоянки. Она увидела костер и очередную веселящуюся компанию. Обдумывая, как их лучше обойти, она увидела в свете костра неподвижно свисающее знамя Аттремпа: высокая башня и два стилизованных льва по бокам.
Какое-то время она могла только стоять и смотреть на него. Ей не было видно сидевших под ним людей, но она как наяву представляла себе Ахкеймиона, который сидит на циновке, скрестив ноги, с лицом, оживленным выпивкой и его характерным напускным пренебрежением. Время от времени он пропускает сквозь пальцы свою бороду с седыми прядями – то ли задумчиво, то ли нервно. Вот она вступит в круг света от костра, улыбнется своей, не менее характерной лукавой улыбкой, и он от удивления уронит свой кубок с вином. Она увидит, как его губы произнесут ее имя, как в его глазах блеснут слезы…
И, стоя одна в темноте, Эсменет улыбнулась.
Как хорошо будет ощутить, что его борода щекочет ей ухо, почувствовать его сухой, коричный запах, изо всех сил прижаться к его широкой груди…
Услышать, как он произнесет ее имя.
«Эсми. Эсменет. Какое старомодное имя!»
«Это из Бивня. Эсменет была женой пророка Ангешраэля».
«А-а… Самое подходящее имя для проститутки».
Эсменет вытерла глаза. Он обрадуется ей, она в этом не сомневалась. Но он не поймет, почему она столько времени провела с Сарцеллом, особенно когда она расскажет ему про ту ночь в Сумне, и что это значило для Инрау. Он обидится, даже рассердится. Может, даже ударит ее.
Но не прогонит ее, нет, не прогонит! Он будет ждать, как всегда, пока его не отзовет Завет.
И он простит. Как всегда.
Эсменет боролась со своим лицом.
«Как бессмысленно! Ты такая жалкая!»
Она поспешно пригладила волосы, потными руками расправила свою хасу. Выругала темноту – даже не накрасишься! А вдруг у нее глаза все еще опухшие? Может, эти конрийцы поэтому были с ней так вежливы?
