Дмитрий Скирюк - Осенний Лис
Зерги и Жуга переглянулись.
— Говорили, — ответил Жуга.
* * *— Хозяйка…
Агата обернулась.
Травник стоял в проеме кухонной двери, слегка согнув в колене правую ногу; после схватки с третьим двойником Охотника он снова стал хромать. Жуга сильно похудел за несколько последних дней, на его скуластом, потемневшем от усталости лице поблескивали ярко-голубые глаза. Белел шрам на виске.
— Чего тебе?
Травник не ответил. Агата помедлила, затем махнула рукой.
— Ну заходи, раз уж пришел. Садись.
Травник благодарно кивнул и медленно опустился на трехногий темный табурет. Прислонился к стене и закрыл глаза.
— Есть хочешь?
Жуга помотал головой.
— Почему вы не ушли? — спросил он, не открывая глаз. Камень на его браслете медленно переливался красным, плавное движение цветов невольно завораживало взгляд. Агата помолчала. Протерла полотенцем и поставила на полку глиняную кружку и пожала плечами.
— Куда мне уходить?
— Домой.
Агата обвела рукой вокруг себя.
— Это и есть мой дом.
— Дом… — со вздохом повторил Жуга и умолк.
Почему— то Агате казалось, что несмотря на закрытые веки, рыжий постоялец прекрасно знает или даже — видит, что творится вокруг. Впрочем, подобным ее вряд ли можно было удивить. Агате было лет под сорок, и за долгую бытность свою хозяйкой корчмы она успела насмотреться всяческих чудес. Она не могла понять другого.
Ей почему-то было жалко парня.
Травник вдруг открыл глаза.
— Давно вы работаете на Золтана? — спросил он.
— Я не работаю на Золтана, — ответила Агата. В голосе ее чуть слышной ноткой недовольства прозвучал упрек. Жуга вздохнул. Взъерошил волосы рукой.
— Что ж, может, так даже лучше.
Он поднял руку к плечу, непослушными пальцами расстегнул серебристую пряжку перевязи, положил свой меч на стол вместе с ножнами, подвинул в сторону Агаты и некоторое время сидел молча. Затем сказал, глядя куда-то в сторону и ни к кому не обращаясь, как бы про себя:
— Отдадите это Золтану.
— Почему бы тебе самому… — начала было Агата и осеклась.
Травник помотал головой.
— Все и так слишком запуталось. — Он поднял взгляд. — Золтан не захочет, чтобы я шел один. А мне… Я должен выяснить все сам.
— Но ведь кто-то должен охранять…
— Я доверяю Яльмару. А что до охраны… — Он усмехнулся. — Что толку попусту стеречь? Я сторожу Линору от Охотника, Линора сторожит меня от Зерги, Золтан — сразу всех, а Яльмар — Зерги от меня, — Жуга помотал головой. — Сторожа сторожей…
— Ты думаешь, что сможешь его отыскать?
— Кого? Охотника? — Травник поднял голову. — Теперь — смогу.
— Но меч-то хотя бы возьми.
Жуга покачал головой.
— Я слишком хорошо стал им владеть. Так хорошо, что уже приходится сторожить самого себя от него. Прощай, Хозяйка. И прости, если что.
Сказавши это, травник встал и вышел, не оглядываясь. Входная дверь корчмы чуть слышно проскрипела, и воцарилась тишина.
Некоторое время Агата молча сидела, глядя на лежащий на столе меч, затем вздохнула и отвернулась.
— Тебе не кажется, что это уже слишком? — произнесла она.
Застиранная, неопределенного цвета занавеска в угловой высокой нише колыхнулась, и в кухне появился Золтан.
— Может, ты и права, — задумчиво сказал он, потирая небритый подбородок. — А может, и нет. В таких делах нельзя сказать наверняка. Нет, но каков! Чтобы самому оставить меч-Ксиал… Двараги такого не упомнят. Знаешь, Марта, с каждым разом я все меньше понимаю, что он из себя представляет.
— Он человек?
— Кто знает…
Женщина молчала, теребя висящее на плече полотенце.
— Мне кажется, что он устал, — сказала она. — Опять поссорился с девушкой?
— Да. Они поругались из-за этой Зерги. Страшно поругались.
— Глупая девочка. Нашла время ревновать. Было бы из-за чего. — Агата помолчала. — А та, вторая… Белая Стрелка?
— Зерги? Да.
— Ты думаешь, это она? Наемный убийца, ночной кошмар трех городов — вот эта вот девчонка?
— Я не знаю, — Золтан пожал плечами. — Но даже если так, то что с того? Ничего. Просто разрешилась еще одна загадка. Я попробую потом поговорить с варягом, кажется, он к ней неравнодушен.
— Думаешь, он не знает?
Золтан промолчал.
— Золтан… А может, хватит такой жизни? Давай уедем. Купим дом в деревне. Ты же сам хотел.
— Не сейчас, Марта. Потом. Вот закончу с этим делом…
— Ты всегда так говоришь! Вот и сейчас послал парня на верную смерть…
— Не упрекай меня — его никто не заставлял. Этот парень крепче гнома. Он дважды выбирался из таких передряг, что любой другой давно отбросил бы копыта. А о скольких его похождениях мне еще не известно… Знаю лишь наверняка, что Охотнику не поздоровится — Жуга, похоже, оборвал подвеску с браслета.
— Как думаешь, он вернется?
— Попробуй угадай три имени цыгана! — хмыкнул Золтан. — А впрочем… — Он вынул из кармана менку. — Если упадет орлом — погибнет, решкой — выживет. Ну что, бросаем?
Хозяйка корчмы не ответила, и Хагг прищелкнул пальцами.
Монетка с еле слышным звоном закружилась в воздухе, упала на ребро и медным кругляшом покатилась по полу, потом нырнула в щель меж разошедшихся досок и пропала.
Золтан и хозяйка корчмы переглянулись.
— Вот и ответ, — сказал негромко Хагг. Встал и сгреб со стола меч. — Пойду предупрежу варяга.
* * *Тихие шаги шуршали по брусчатке мостовой, чуть слышным эхом отражались от корявых стен. Здесь не горели фонари, да в этом, в общем-то, уже и не было нужды — бледная голубизна светлеющего утреннего неба с успехом заменила ровный полукруг растущей луны, к тому же, тот и так едва виднелся сквозь темные облака. Восток уже наверняка занялся розовым, но здесь, средь узких ущелий городских проулков был не виден горизонт. Мелко и нудно накрапывал дождик. Было холодно.
Травник шел по городу. Кругом были трущобы. Покосившиеся дома с прогнившими крышами и выбитыми окнами, угрюмые дыры подворотен, неровные пятна красно-кирпичной кладки под обрушившейся штукатуркой, редкие и вдребезги раздолбанные фонари… В мощеной камнем мостовой зияли черные проплешины земли. Отовсюду воняло гнилью и мочой. Где-то наверху скрипел наполовину сорванный ставень.
«Уйду, — с каким-то непонятным исступлением подумал вдруг Жуга. — Останусь жив — уйду из города, чего бы это мне ни стоило».
Браслет жег руку. Камень матово мерцал в рассветном полумраке. Похоже было, что травник не ошибся, оборвав трилистник; стоило закрыть глаза, и в темноте перед ним сразу возникала тоненькая стежка серебристого сияния — узел твердо и уверенно вел его средь лабиринта улиц к выбранной цели. Впрочем, это еще предстояло проверить.
