Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004
Он неторопливо двинулся вдоль стенки, соображая, с кем бы из стариков посоветоваться о странном деле. И споткнулся о вытянутые ноги.
Привалившись к стене и закрыв глаза, сидел странник и тяжко дышал.
— Да ты никак помираешь! — схватился Аникей Киприянович и уложил страдальца плашмя.
— Тяжко… — прошептал странник. — Пусто… Никого не вижу…
— А слышишь?
— Слышу…
— Ты продержись немного! Сейчас я позову кого-нибудь, в тепло тебя отнесем, вылечим! — пообещал Аникей Киприянович и понесся через асфальтовую дорожку и газон в магазин-стекляшку, где вполне мог жить кто-то из своих. Магазин — такое место, где простые женщины работают, которые еще понимают необходимость домовых и угадывают их присутствие, там и еды на тарелке в углу оставят, и по праздникам — рюмочку…
Магазинный домовой был ему незнаком. Обнаружил его Аникей Киприянович занятого делом — дохлую мышь на двор выволакивал.
— Развелись, спасу нет! — пожаловался магазинный. — Их ядом травят, а яд неправильный попался, они от него только толстеют.
— А эта от обжорства, что ли, померла?
— А эта в ловушку попала. Я на них ловушки ставлю там, где не видно.
Аникей Киприянович растолковал, что на дворе, у стенки, того гляди, покойник образуется.
— Может, его просто-напросто покормить следует? — предположил весьма упитанный и кругломордый магазинный. — Сейчас ко мне заведем, у меня тут всякого добра — прорва!
Подхватив странника с двух сторон, они через щель, образовавшуюся между квадратными бетонными блоками, дорожкой выложенными вокруг магазина, и магазинной стеной, втащили его на склад.
— Ну, выбирай, чего душеньке угодно! — щедро распорядился магазинный.
— А чего выбирать? Пустота одна… — прошептал странник. — Стенки голые, пыль на полах… одни запахи остались…
— Какие еще голые стенки? — магазинный обвел взглядом свое хозяйство и вдруг дико заорал:
— Обокрали!!!
* * *Впоследствии, вспоминая эту диковинную историю, Аникей Киприянович очень удачно изображал в лицах, как вопил магазинный и как сам он, увидев взамен ящиков и стеллажей с товаром полнейшую пустоту, тряс башкой и протирал глаза. А с особым удовольствием и успехом — что было потом.
— Бежать, бежать скорее, искать воров, ловить, хватить! — голосил магазинный. — Может, еще недалеко утащили! Телефон у заведующей! В милицию звонить!
Подвал был длинный, в конце имелась дверь, очевидно, открытая, потому что именно к ней понесся магазинный и вдруг его что-то отбросило. Башка его мотнулась, он шлепнулся на мохнатый зад и схватился рукой за лоб.
Аникей Киприянович поспешил на помощь.
— Тут кто-то есть, — заплетающимся языком сообщил магазинный. — К двери меня не пускает. Ступай ты, может, тебя пропустит…
— Ага, и меня по лбу благословит! — огрызнулся Аникей Киприянович и стал мелкими шажками продвигаться к двери, и не просто так, а в стойке кулачного бойца — левым боком вперед, левая согнутая прикрывает грудь, правая готова сверху нанести крутой и стремительный удар, при удаче стесывающий вражий нос вровень со щеками.
Именно потому, что он двигался медленно, то и не пострадал, а уперся плечом в нечто плотное, хотя и незримое. Тут только до него дошло, что в дело опять вмешалась кикимора и отвела всем глаза. Ощупав незримое, он установил, что это край железного стеллажа, на котором стоят пакеты и банки.
— Эй! Ты того, не волнуйся! Ничего не украдено! — сообщил Аникей Киприянович магазинному. — Это нам кикимора глаза отвела…
Сказал он это — и задумался.
Выходит, кикимора за незваными гостями следом поплелась?
И на кой ей это все нужно?
— Отродясь у меня тут кикимор не бывало, — обиженно отозвался магазинный. — Я за порядком круто слежу! Кабы завелась бы — я бы всех на помощь позвал, а ее выставил!
— Кого это — всех?
— А тут у нас общество, — сообщил магазинный. — В соседних домах довольно много домовых завелось, мы на чердаке собираемся, это зовется сходка. Кикимора никому не нужна, мы бы ее всем миром выперли!
Аникей Киприянович знал, что у домовых нет такой привычки — что-то делать всем миром. Впрочем, кикимора — такой подарок, что ради нее, пожалуй, и самые сварливые домовые дедушки объединят усилия.
— Иди к старшим, собирай сходку, — сказал Аникей Киприянович. — А пока хоть наощупь нужно чего-то сыскать и найденыша покормить, пока не помер. Где тут у тебя ну хоть печенье в пакетах?
Растирая правой лапой пострадавший лоб, а левой ведя вдоль края стеллажа, магазинный пошел искать печенье.
— Морок это, — вдруг сообщил странник. — Нет тут печенья и не будет.
— Точно, нет печенья… — удивленно подтвердил магазинный. — Это что же делается?!
Аникей Киприянович опустился рядом с ним на корточки и крепко встряхнул за плечи.
— Будешь под лапу говорить — пасть порву, — тихо, но увесисто пообещал он. — Ишь, разболтался, покойник!
— Ты меня не трожь… — прошипел странник. — Меня обижать не велено…
— Кем это не велено?
— А не помню, — основательно подумав, произнес странник, и по роже было видно — прекрасно помнит, но скрытничает.
— Ну, ладно… — Аникей Киприянович выпрямился. — Ну-ка, брат магазинный, помоги мне найденыша обратно на двор вытащить! Обижать его не велено! Ну так и кормить тоже не велено!
— Погоди… — магазинный обшаривал полки. — Тут у меня шпроты, тут сардины…
— Потом банки сочтешь. Бери его слева, а я справа.
Через ту же щель они выволокли странника и уложили на травку.
— Пусто, сыро… — пробормотал тот.
— На кой хрен ты с ним связался? — безнадежно спросил магазинный. Но Аникей Киприянович, не отвечая, полез обратно в щель.
Как он и думал, магазинный склад был виден во всех подробностях.
— Ступай сюда! — крикнул он. — И гляди внимательно, все ли на месте!
Магазинный ворвался на склад и ахнул.
— Как это у т-т-тебя получилось? — спросил, теряя и вновь обретая дыхание.
— Беги, собирай своих, — велел Аникей Киприянович. — А я этого постерегу. Близко подходить уже не стану. Кто это диво разберет — вроде помирает, а никак не помрет и вон что творит…
— Да что ж это за диво такое? — уже предчувствуя ответ, без голоса произнес магазинный.
— Сдается мне, что это мы с тобой кикимору изловили…
* * *Деревенские домовые хотя и плохо знают повадки нежелательной соседки, однако ни разу ее на превращении в мужской пол не ловили. А городские домовые уже не знают, какой пакости ожидать, и потому ожидают всех пакостей разом. С другой стороны, вот вычитал Трифон Орентьевич в книгах не шибко длинное, но ученое слово «мутация». И как сели разбираться — так и обнаружили, что городской домовой от деревенского уже заметно отличается — шерстка шелковая, особенно у домових, у которого растут усы — так длинные и упругие, как у холеного кота, и уши как-то иначе торчат.
