Юрий Пашковский - Кружева Бессмертия
Ты не мыслишь как боевой маг, Эльза.
Ну и пусть.
Ты плохой боевой маг, Эльза.
Ну и пусть!
Ты…
И снова из бездны на Подземелье смотрели Глаза. Холодные, бесстрастные, жаждущие покинуть свое безжизненное обиталище, влиться в тварный мир, осиянный благодатью Тварца, коснуться его живительных потоков, даже таких, где царят Хаос и Разрушение. Глаза пристально всматривались в затягивающиеся прорехи реальности. Выжидали, не спешили. Бытие давало представление. Драма? Трагедия? Комедия? Неважно. Жизнь. На подмостках бытия — жизнь. Надо смотреть, пока возможно. Когда-нибудь наступит день, когда и они взойдут на подмостки. Драмы, трагедии, комедии — когда-нибудь и они будут ставить их. И пожалеет тогда бытие, что не относилось к ним серьезно…
Маска Хаоса потускневшим серебром стекла с лица. Зонтик лопнул, не выдержав удара. Раскололся и щит — в правый бок Эльзы будто воткнули копье. Воткнули и ворочали, разрывая внутренности. Магистр застонала, опускаясь на колени.
Великий Тварец, почему Ты дал такую Силу Бессмертным?! Почему Ты не дал такую же Силу нам, смертным?! Как нам защититься от их Могущества, Отец Всего Сущего?!
Молю, ответь!
Декариновая звездочка в оранжевом небе рассмеялась. Эльза с трудом приподняла голову, взглянула на убога. Вторые Глаза сбоили, норовя вернуться к обычному зрению, но увиденного хватило, чтобы понять: Таллис Уберхаммер снова готовится обрушить на Магистров свою Силу.
Она посмотрела на Уолта. С трудом поднялась. Шагнула. Эльза шла к Уолту и смотрела на него. На умирающего боевого мага, которому ничем не могла помочь. Она не имела возможности защитить — ни себя, ни его!
В долине Соратников Уолт спас ее, отомстил за смерть Цфик-лай-Торага. Он действовал как настоящий боевой маг, из последних сил атаковал врага, не обращая внимания на опасную рану. А ты, Эльза? У тебя есть Ангнир, магическое оружие, которого опасается Молодой убог, но ты все равно ничего не можешь сделать.
Декариновая звездочка окутывалась потоками невероятной по плотности Силы. Эльза знала о накапливающейся магической энергии, даже не видя ее. Кукловод, дергавший за ниточки, шепнул кукле, что сейчас понадобятся все ее способности.
У нее нет больше Маски Хаоса. У Уолта нет больше Маски Хаоса. Есть только Ангнир, но она не знает, как им пользоваться! Неведомый кукловод (сам Ангнир?) давал подсказки, но подсказками убога не одолеешь.
Она успела подковылять к Уолту, когда декариновая звезда начала падать. Эльза видела: верхние крылья окутали правую руку Таллиса и извилистым лезвием с множеством расходящихся по сторонам веточек выросли из ладони Уберхаммера. Убог решил прикончить Магистров собственноручно, без всяких бьющих издалека лучей. Сила, исходившая от диковинного лезвия волнами декаринового сияния, ослепляла и обжигала.
Без Маски Хаоса…
Без контроля над Ангниром….
Ненавижу! Ненавижу тебя, убог! За то, что заставляешь чувствовать себя такой беспомощной! За то, что превосходишь меня! За то, что не позволяешь защитить Уолта! За то, что ты есть — ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Крик рвался из груди, крик-отчаяние, крик-мольба — мольба о помощи, о Силе, о возможности защитить и победить…
Любой ценой! Все ради победы! Все!
Кто угодно!
Прошу!
Появись перед Эльзой сейчас Архилорд Баалааб и предложи купить душу в обмен на Могущество — она бы без раздумий согласилась…
Архилорд не появился. Отозвалась другая Сила.
Пурпурный клинок Ангнира взмыл над головой, горловина раковины уперлась в черно-белые потоки Меона. Из пореза на левой руке к Копью Богов россыпью алых бусин потекла кровь. Крик отчаяния сменился криком боли — из Эльзы словно раскаленными щипцами выдирали Локусы Души. Сокрытая в теле и ауре магия, все заклятия и заклинания, все заготовки и припасы чистой Силы — все в один миг перетекло в Ангнир. Так исчезает лес, попавший под Огненную Стену, созданную Архимагом, — в мгновение ока. Так гибнет святотатец, оскорбивший богов, — навсегда. Так развоплощается ведьмаком или жрецом-экзорцистом мятущийся дух — чтобы никогда больше не возвратиться.
Магия покидала Эльзу, высасываемая Ангниром, как кровь пиявкой.
Время словно замедлилось, позволяя ар-Тагифаль в подробностях разглядеть происходящее.
Вот приближается Таллис Уберхаммер, замахиваясь для неотвратимого удара, и оранжевый небосвод в испуге прикрывается паранджой черных туч — они стремительно набежали от горизонта, того горизонта, где на пути Аномалии стоят барьеры и заслоны, возведенные убогами-чаротворцами.
Вот из горловины раковины Ангнира бьет октариновое пламя, изумрудами катится под ноги Эльзы, малахитом поднимается вокруг Уолта; Копье Богов, Деструктор Бессмертия, Наследие титанов зеленым смерчем окружает Магистров — и поглощает последние крупицы Силы ар-Тагифаль, засасывая их вместе с тонкими путями, именуемыми Локусами Души.
Вот Молодой убог с размаху бьет по волчку смерча, укрывшего боевых магов. Извилистое лезвие погружается в весеннюю зелень; шевелятся веточки, вытягиваясь и вонзаясь в смерч. Цвет смерча меняется, хлюпает болотом в лицо Разрушителю. Из серо-зеленых завихрений неожиданно вырывается пурпурный клинок, вонзается в извилистое лезвие. Оружие Уберхаммера со звоном, заполнившим, как показалось Эльзе, всю Вселенную, ломается. Октарин плеткой-семихвосткой хлещет по Таллису, пронзая прикрывающие средние и нижние крылья, отбрасывает убога от смерча. Разрушитель спущенным с горы бревном катится по Меону, борясь с окутывающими его шартрезовыми нитями.
Смерч исчезает — вместе с раковиной Ангнира.
Вместе с Силой Эльзы.
Опустошенная физически и метафизически, девушка упала рядом с Уолтом, испачкавшись кровью Магистра. За все надо платить. Ангнир защитил магов, исполнил ее просьбу. Но какой ценой!
Ты плохой боевой маг, Эльза. Никакой боевой маг не отдаст свою магию ради сиюминутной выгоды. Не должен отдавать. И убог остался жить. Чего ты добилась, Эльза ар-Тагифаль? Теперь вас ничто и никто не спасет.
Ничто и…
Смех.
Тихий. Безумный. Страшный.
Уолт смеялся.
Ничего не понимая, отказываясь понимать, Эльза смотрела, как он поднялся, продолжая тихо (безумно! страшно!) смеяться. Боевой маг не обращал внимания на то, что все еще истекает кровью. Не обращал он внимания и на то, что с такими ранениями не то что смеяться — двигаться невозможно!
— Ох и повеселили, — хихикнув, сказал… Нет! Это не Уолт. Уолт не может говорить так, будто ему плевать на происшедшее с Эльзой, будто ему все равно, что погиб учитель Джетуш, будто единственное, что его заботит, — это только он сам!
