Юрий Ижевчанин - Первая колония
Эсса встретила Ингриссу Хитонар из Зоора очень настороженно. Во-первых, она росла в развратной и порочной столице. Во-вторых, она (вот скандал!) была разведенной. Да и красотой особенной не блистала. Не мог, что ли, Великий Мастер найти себе честную девушку! Их все-таки немного побольше, чем Великих Мастеров. А эта явно соблазнила и приворожила его к себе.
Яра, дочь Тора от рабыни потихоньку подрастала. Уже было видно, что из девочки может вырасти редкая красавица, и что умом она тоже отнюдь не обделена. Как и Лир, в четыре года она уже свободно говорила на трех языках и могла читать настоящие знаки. Она все время завидовала Лиру, что тот ходит на занятия, и радовалась, когда у Лира была свободная минутка, чтобы провести с ней. Но Яре все говорили, что до пяти лет на занятия не берут. И Яра с нетерпением ждала момента, когда она будет учиться вместе с любимым братцем.
Ангтун, мать Яры, видела, что дочка ее пошла совершенно другим путем, но как раз тогда, когда Яру переселили к братцу, мать ее отвлекло рождение второй дочери, а затем ее болезнь и смерть. Доктор признал нецелесообразным лечить младенца, но эвтаназии тоже не потребовалось, поскольку болезнь не была эпидемической либо мучительной и калечащей. На самом деле это была коревая краснуха, которая у подавляющего большинства детей проходит бесследно, но некоторых калечит либо убивает.
Одним из любимых поместий Тора была Ломолинна, деревня на берегу горного кратерного озера Ломо. Он сумел проложить в нее практически прямую и удобную дорогу через горы, а теперь в деревне построили башню. В деревне уже был господский дом, появились также таверна и церковь. Теперь в деревне был свой постоянный священник. Из глухого рыбацкого хуторка деревня превратилась в процветающее поселение, куда приезжали заказчики из Колинстринны и гости Великого Мастера. Конечно же, такое процветание — палка о двух концах, многие рыбаки и старые рыбачки горевали о тех временах, когда девушки были скромными и в деревне было тихо. Но Тор до некоторой степени сглаживал отрицательные последствия, настаивая на том, чтобы слугами и служанками в таверне были приезжие, которых можно было выставить в три шеи, как только они начинали развращаться и наглеть. С крестьян деревни он снял практически все денежные поборы (денег сама Колинстринна давала вполне достаточно), но частично заменил их натуральными поставками и урочными работами, выполнения которых жестко требовал. Тем самым владетель не давал крестьянам отрываться от участков и сетей и переходить на более прибыльное в ближайшей перспективе, зато в конечном счете ведущее в тупик и к вырождению, "обслуживание туристов."
Башня в Ломолинне была любимым детищем Мастера и его архитектора Кунса Истристранга. В основном ее вырубали в отвесной скале, наверху которой была симпатичная лужайка с родничком. В одну сторону со скалы открывался прекрасный вид на озеро, острова и дальние горы, с другой виднелись еще более высокие скалы. Собственно башенка была небольшой. А в скале были вырублены просторные комнаты. Потом башня стала любимым местом отдыха семейства Тора: скальные помещения оказались сухими, теплыми в холод и прохладными в жару. В башенке наверху скалы помещались несколько луков и арбалетов, а заодно и часовенка. Туда соблазнили отправиться служить монаха, который раньше был охотником и воином. Для его арбалета специально были сделаны круглые тупые свинцовые шарики в качестве снарядов, чтобы он не использовал в случае чего острого оружия. Так что монах молился, заодно был дозорным, да еще вдобавок, как полагалось монаху, учил детей крестьян священным текстам и грамоте.
Строительство башни затянулось дольше, чем два года, которые первоначально обещал архитектор, но наконец-то она была готова. Тор собрал на ее открытие всех мастеров и дворян своего владения, так что гости не уместились в двух нижних залах, и пиршественные столы были расставлены прямо под весенним солнцем. На почетных местах сидели с женами Тор и четыре знатных особы: губернатор провинции Ломо герцог Сур Аристэу, соседи Тора граф Ар Лукинтойрас (бывший владелец этой деревни), барон Жан Ирсанвир и, наконец, Великий Мастер (по законам равный баронам) рудознатец Хой Аюлонг. Эсса была рада, что она сидит далеко от жены Аюлонга, к которой она относилась плохо.
Дети, по обычаю, праздновали отдельно, со священником, монахом, военным наставником и деревенскими детьми. Считалось, что такие праздники укрепляют узы между дворянами и обычными гражданами. Сын Мастера Тора Лир Клинагор (фамилия у него была другая, поскольку он, как сын по крови князя Клингора, был сделан основателем нового рода) в свои восемь лет уже проявлял лучшие качества будущего властителя, ставил каждого на свое место, усмирял конфликты либо переводил их в честные драки (поединки детям еще не полагались), и сам разок как следует подрался. Когда деревенские дети, хвастаясь своей закалкой, отправились купаться в холодную весеннюю воду озера, Лир показал, что и здесь он один из первых. Правда, он был вынужден быстро вернуться, поскольку за ним увязалась даже в озеро его сестренка-рабыня Яра, которая не хотела быть в компании девочек-служанок и все время стремилась к братцу. Сын барона Часс хотел было выставить ее в три шеи, как не подходящую к обществу, но Лир грозно на него посмотрел, и Часс сразу вспомнил, что на счету Лира уже есть кровь обидчика сестренки. А Лир, как и полагается властителю, обнял Часса, пошутил с ним и выпил по чаше шербета, чтобы у того не оставалось недовольства.
Второй сын Мастера, шестилетний Линс, был несколько в тени брата, но многие вторые сыновья ему откровенно завидовали: ведь у него были большие шансы стать наследником, если принц Клингор заберет себе своего сына по крови. Линс, по примеру Лира, уже получил от отца настоящий кинжал, и гордо ходил с оружием.
Когда пошли светские разговоры, Эсса решила проверить гостью на образованность и сказала:
— Как прекрасно! "День дозрел до утра" — намекнув на классическое стихотворение:
Год добрался до весны,
День дозрел до утра.
Травы влажны от росы —
Капли перламутра.
На колючие кусты
Льются трели сладки.
Бог взирает с высоты —
В мире всё в порядке.
(Р. Браунинг, перевел Я. А. Фельдман)
— Уже давно перезрел. Скорее он еще не дозрел до вечера, — понимая, что ей брошен вызов, ответила Ингрисса.
Такой ответ сразу же уронил ее в глазах Эссы. Она попыталась отговориться простой шуткой, по образцу простолюдинов, значит, наверно не обладает достаточным образованием, чтобы поддерживать беседу на уровне светского общества. Но унижать через жену лучшего соратника мужа было неразумно, и Эсса подождала минут двадцать, прежде чем вставила очередной намёк, заметив, что граф начал немного ухаживать за Ингриссой.
