Мелисса Марр - Хрупкая вечность
- Двор сильнее, чем был когда-либо за всю твою жизнь, – тихо сказала она.
- Так и есть. И я благодарен тебе за все, что ты дала нашему Двору. А всего остального я буду ждать столько, сколько потребуется. Вот о чем я думаю. Вероятно, следовало бы думать о целом списке дел, которые нам предстоит сделать, но, – он наклонился к ней, пристально глядя в ее глаза, – все, о чем я могу думать прямо сейчас, – это о том, что ты здесь, со мной, где и должна быть. Я люблю Донию, но своих людей я тоже люблю. Я могу любить тебя, как нам с тобой и было предназначено, Эйслинн. Если ты позволишь мне, я смогу любить тебя так сильно, что мы оба забудем обо всем, кроме нас с тобой.
- Кинан…
- Ты просила, чтобы я был честен.
Он не лгал. Он не мог лгать. Все это не имеет значения. То, что он ей говорил, не имело и не могло иметь значения.
Эйслинн чувствовала солнечный свет, живущий где-то внутри нее. От этот света ее кожа натянулась так, что казалось, вот-вот лопнет. Она отвечала на прикосновение Кинана так же сильно, как и на прикосновения Сета. А это было неправильно
Неужели? – прошептал предательский внутренний голос. – Он мой король, мой партнер…
Она положила руку на грудь Кинана, собираясь оттолкнуть его, но от этого контакта солнечный свет запульсировал между ними. Их тела были вместилищами этого света, он связывал их петлями, и, преодолевая барьер кожи, становился все сильнее и сильнее.
Глаза Кинана распахнулись, и он сделал несколько неровных вдохов. Он потянулся к Эйслинн, и она почувствовала, как тянется к нему. Рука, которой она собиралась оттолкнуть его, так и осталась на его груди, но согнулась в локте, и теперь их ничто, кроме ее ладони, не разделяло.
Он поцеловал ее. Он не делал этого с тех пор, как она перестала быть смертной. В первый раз это случилось, когда она была совершенно не в себе, выпив слишком много летнего вина и протанцевав слишком долго в его объятиях. У их второго поцелуя был привкус искушения, когда она просила его оставить ее в покое. Но этот третий поцелуй был таким нежным, что его губы едва касались ее губ. Этот поцелуй был подтверждением его привязанности к ней, а это усугубляло все еще больше.
Эйслинн отстранилась:
- Прекрати.
Ее голос был не громче шепота, но Кинан все же остановился.
- Ты уверена?
Она не смогла ответить. Никакой лжи. Она чувствовала в его словах вкус зрелого лета, обещание того, что она могла бы получить, если бы осмелилась зайти чуточку дальше.
- Мне нужно, чтобы ты отодвинулся. – Эйслинн попыталась сосредоточиться на значении этих слов, на диване, на кожаных переплетах книг, которые она видела на полках за Кинаном – на чем угодно, лишь бы не на нем самом.
Она убрала руку с его груди.
Помедленнее. Думай о том, что важно. Моя жизнь. Мой выбор. Сет.
Кинан отодвинулся, внимательно наблюдая за ней.
- Если бы не ты, Двор бы погиб.
- Я знаю.
Отодвинуться еще дальше она не могла – подлокотник дивана и так упирался ей в спину.
- Без тебя я был бы совершенно бесполезен, – продолжал Кинан.
Схватив подушку, Эйслинн поставила ее себе на колени, как щит, который смог бы стать преградой между ними.
- Ты правил Двором без меня девять веков.
Он кивнул:
- И это того стоило. Каждая мука стоила того, чтобы прийти к тому, что есть у нас сейчас и чего мы можем добиться, если ты однажды примешь меня. Если бы мы могли хоть какое-то время провести вместе так, как нам это предначертано…
В течение долгой минуты Эйслинн сидела, не шевелясь, пытаясь подобрать слова, которые помогли бы развеять возникшую напряженность. Уже не в первый раз он говорил так страстно, но сейчас впервые он потянулся к ней, чтобы дотронутся до нее, выказывая больше, чем простые дружеские чувства. А это было уже слишком.
- Не будешь на меня давить? – тихо спросила она.
Он отодвинулся еще чуть-чуть.
- Только потому, что ты об этом просишь.
Эйслинн почувствовала странную легкость в голове.
Кинан натянуто улыбнулся.
Она поднялась и нетвердой походкой направилась к двери. Распахнув дверь, Эйслинн так вцепилась в дверную ручку, что чуть не сломала ее. Потребовалась слишком много силы воли, чтобы поднять голову и встретить его взгляд:
- Это ничего не меняет. Ничего. Ты мой друг, мой король, но… это все, чем ты можешь быть для меня.
Он кивнул, но это, скорее, говорило о том, что он ее слышал, а не о том, что согласился с ней. И его слова подтвердили ее догадку:
- А ты – моя королева, мое спасение, мой партнер. И в этом вся суть.
Глава 7
Эйслинн бесцельно брела по улицам Хантсдейла. Порой она просто не могла заставить себя пойти к Сету. А теперь, когда в ее мыслях постоянно присутствовал Кинан, такое случалось все чаще и чаще. Она размышляла о том, что он говорил, и о том, как она чувствовала себя, когда он к ней прикоснулся. Это ее пугало. Чем дольше продлится его разлука с Донией, тем настойчивее он станет добиваться близости с Эйслинн. С приближением лета их связь и так усилилась, и она не знала, как быть дальше.
С одной стороны, ей хотелось поговорить с Сетом, но с другой, она боялась, что он ее бросит. И неважно, сколько раз он шептал по ночам, что любит ее, Эйслинн переживала, что все испортит, и Сет уйдет. Иногда ей хотелось сбежать из мира фейри с их проблемами. Разве могла она ожидать, что Сету не хочется того же? Ему приходилось делить ее с королем и всем Двором фейри. Если она скажет ему, что Кинан давит на нее, а ее так и тянет поддаться искушению, не станет ли это последней каплей?
Сет предоставил ей полную свободу, но он не мог не замечать, когда она бывала чем-то расстроена. И Эйслинн понятия не имела, что скажет, если он спросит почему. Мой король, моя вторая половина решил изменить правила. А я едва смогла отказать ему. Сейчас она не была готова говорить об этом, да и не будет в ближайшее время. Но придет пора, и она сможет все ему рассказать. Только не сейчас. По крайней мере, пока не пойму, что сказать.
Честно говоря, Эйслинн очень хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, но Лесли, ее единственная подруга, которая знала о фейри, уехала из города и наотрез отказывалась их обсуждать. Рассказать все Сету означало признаться в том, что ее влечет к Кинану. А сам Кинан, с которым она могла бы поговорить, стал ее проблемой. Эйслинн вдруг столкнулась лицом к лицу с не самой приятной истиной: ее круг друзей сузился, как никогда. Кучи подруг и друзей у нее, конечно, никогда не было, но за те месяцы, пока она старалась убедить себя в том, что испытывает к Сету чисто платонические чувства, и пока переживала перемены, превращаясь в королеву фейри, она отдалилась и от тех друзей, что у нее были. В школе она по-прежнему общалась с Рианной и Карлой, но уже много месяцев никуда с ними не ходила.
