Николай Переяслов - Достучаться до звёзд
Вениамин Вольдемарович (тогда ещё просто Веня) обнаружил свой главный и единственный талант. Оказывается, он великолепно умел путать, как говорилось в «Кавказской пленнице», свою собственную шерсть с государственной. Причём путал он так заразительно, что запутывались все, кто пытался по долгу службы в его путанице разобраться. Чудесно, просто замечательно! Его виртуозная мысль рождала такие головокружительные схемы распила финансов и материальных ценностей, что этого просто не могли не заметить те, кто очень, ну просто крайне нуждался в подобного рода специалистах. И началась искромётная карьера внезапно раскрывшегося таланта. Было что вспомнить: и участие в распиле имущества победно выведенных советских войск из Германии, и ваучерная приватизация, и раздача задарма объектов госнедвижимости! Это были лихие 90-е, золотые годы подъёма, становления и роста, годы романтики развала и присвоения, годы упоения своей растущей властью и крутизной на фоне разрушения того, что казалось построенным на века, а потому незыблемым.
Вениамин Вольдемарович довольно быстро дошёл до пика своей карьеры и царил… или парил? Это было волшебно — осознавать высоту и значимость своего положения. Он незыблем, он велик, он всемогущ! Разве мог он раньше мечтать о чём-либо подобном! Он — хозяин всех сырьевых артерий, крупнейшей в мире системы, по которой текут нефтяные реки и голубые газовые потоки. Вся страна, эта никчемная и никудышная, населённая электоральным быдлом, страна ещё держится только благодаря ему — Хозяину и повелителю. Да не будь его, всё давно бы уже рухнуло и развалилось, сгинуло в пожарах межнациональных конфликтов и под воздействием внешних недоброжелателей. Это раньше страну объединяли люди, живущие общими идеями и устремлениями, а сегодня всё по-другому. Сегодня страну объединяет и удерживает сеть трубопроводов, без которых каюк всем. И все в мире это понимают. А кто поначалу не понимает, тот потом тоже быстро начинает понимать. Всё просто. Всё гениально просто, когда ты сам гениален.
У Вениамина Вольдемаровича было особое чутьё, нюх. Лучше него пилить не умел никто. Для него не существовало ни внутренних преград в виде пресловутой совести, ни внешних ограничений — ему было всё равно что, лишь бы пилить. А пилить можно что угодно: бюджет поселкового совета и бюджет области, бюджет детского садика и бюджет министерства — неважно, главное, делать это красиво и непринуждённо. И Вениамин Вольдемарович делал. Легко и виртуозно.
Однажды Вениамин Вольдемарович сидел в своём кабинете и пребывал в мечтательном настроении. Неожиданно дверь его министерского чиновничьего кабинета (не кабинета, а целой дворцовой залы!) отворилась и впустила человека в серо-зелёном костюме и солнцезащитных очках. Странно, подумал Вениамин Вольдемарович, без приглашения, без уведомления, мимо свиты секретарей, референтов, помощников и охраны… очки тёмные… но угрозы в движениях посетителя не читалось, поэтому мысли ворочались беззлобно. Угрозы не читалось, но и подобострастия не было заметно.
— Добрый день, дорогой Вениамин Вольдемарович!
— Здравствуйте… ээээ… простите…
— Альфред Данилович Маслов, — представился посетитель, вежливо поклонившись.
— Очень приятно, Альфред Данилович. По какому вопросу ко мне, так сказать, без приглашения?
Посетитель ни капли не смутился, спокойно усевшись в кресло у стены справа от рабочего стола Пульмана и приняв удобную для себя позу.
— По архиважному вопросу, — ответил гость, — можно без натяжки сказать, галактических масштабов.
— Галактических? Вах, вах, вах! — Пульман удивлённо приподнял белёсые брови и закачал головой, изображая кавказские манеры. «Интересно», подумал гениальный распильщик, «почему это я до сих пор не приказал выгнать вон этого непонятно откуда взявшегося типа? А не чертовски ли я сегодня добр?»
— Да вы, батенька, наичертовски, просто безудержно добры! — воскликнул Маслов, непонятно каким образом читая мысли собеседника. — И вот, пользуясь вашей безграничной добротой, хочу предложить вам новый виток вашей стремительной как молния карьеры. Пора, пора уже осваивать новые, межзвёздные горизонты! Эта планета, дорогой вы мой Вениамин Вольдемарович, для вас уже слишком мала, она не способна вместить и удержать всю глубину и мощь вашего недюжинного таланта!
— Ладно, — сказал Пульман, нащупывая кнопку экстренного вызова охраны, — убедили, давайте выкладывайте подробности вашего грандиозного плана. Будем пилить галактику? — в тоне его слов непрозрачным намёком читалась ирония высокого чиновника по отношению к невесть как оказавшемуся в его кабинете сумасшедшему.
— Да, уважаемый Вениамин Вольдемарович, будем. И не просто будем, а уже вовсю пилим. Так пилим, что дым столбом и перья во все стороны. Но нам стало не хватать именно вас…
Время шло, а тренированная и никогда не спящая охрана не спешила врываться по сигналу тревоги. Мысли Вениамина Вольдемаровича начали принимать тревожный оттенок. «Телефон, позвонить на ресепшен, своему верному церберу»… в телефоне не было гудков.
Вениамин Вольдемарович задумчиво поднёс к своему министерскому носу мобильник. Мобильник был выключен, все попытки привести его в чувство ни к чему не приводили. Зашибись…
— Вениамин Вольдемарович, дорогой вы наш человек, да вы не волнуйтесь, я не псих и не буйный, и охрана ваша с секретарями живы и здоровы. Поверьте, они не будут мешать нашей с вами дружеской деловой беседе.
Вениамин Вольдемарович тупо уставился на непрошеного собеседника, а тот продолжал:
— Давайте перейдём к делу. Вы нам нужны, дорогой Вениамин Вольдемарович, очень нужны. — В тоне посетителя стали преобладать деловые нотки. — Конечно, вам требуются доказательства того, что я не псих, и вы тоже не сошли с ума. Да, я не человек, точнее, человек, но с другой планеты. Конечно, вам нужны подтверждения этого столь фантастического для вас факта? Знаете, у меня ничего такого с собой нет, всё обычное для вас, земного происхождения. Но тем не менее я попробую вас убедить. Смотрите, — посетитель обыденным жестом снял солнцезащитные очки.
Собственно говоря, глаза его не были глазами человека. У разных народов и тем более рас Земли глаза, конечно же, отличаются друг от друга. И тем не менее во всех человеческих глазах есть то общее, что позволяет их назвать человеческими. Глаза посетителя вроде бы внешними формами походили на человеческие, но что-то невыразимое во взгляде, в его выражении… через эти глаза на мир смотрел чужой, инородный, неземного происхождения разум. Ошибиться было просто невозможно. По спине Вениамина Вольдемаровича бодрой стайкой пробежали мурашки, изнутри заколотило. Опытный боец на любого уровня деловых переговорах, Вениамин Вольдемарович изо всех сил старался ничем не выдать своих переживаний. Заполняя паузу и не в силах говорить спокойным голосом, он встал, прошёлся туда-обратно вдоль немалых размеров рабочего стола и сел обратно в своё внушительных форм кресло. Не кресло, а трон! На таком и самому Президенту страны не стыдно посидеть! Почувствовав, что вновь в состоянии владеть интонациями своего голоса, он заговорил:
